— Оставил он… работу грузчиков. — Командир спецов укоризненно качал головой.
Пятнадцати минут мне хватило. Прыжок – заморозка – прыжок – заморозка… Восемнадцать ледяных болванчиков, собранных во дворе, уже погружались в автозак. Сначала парни пытались их рассаживать, пристегивать, потом плюнули и начали укладывать просто на пол, едва ли не штабелем. Сдерживаться я не собирался от слова совсем. Бойцов уровня снайпера у Тяпы больше не было, да и не думаю, что тот был на побегушках у таких ничтожеств. Я не раз вспоминал его взгляд и улыбку, с которой он принимал неизбежное возмездие.
В доме было лишь немного сложнее, чутье и знание планировки меня не подвели. Проблема возникла на третьем этаже, я немного просчитался в прыжке, в результате полетел кувырком. Поднявшись, обнаружил, что стою точно между двумя бандитами, один держал в руках укороченный калаш, а другой направлял на меня дробовик с невероятным диаметром ствола. Я успел переместиться одновременно с грохотом выстрела из этого оружейного монстра, просто снёсшего автоматчика. И направление для прыжка я выбрал верное, буквально через секунду громила с дробовиком основательно замерз. Я подошел к кабинету Тяпина-старшего и ногой толкнул дверь. Кабинет был пуст. Вот только чутье мое кричало об опасности. В нужном мне направлении ничего особенного: стол на тонких ногах, спрятаться абсолютно негде, и голая стена. Стараясь умерить силу, бросаю пару заморозок в направлении стены на уровне пола. После второго раза слышу грохот.
Подхожу к стене и стучу пальцем. Судя по звуку, обычный гипсокартон. Ногой пробиваю дыру, начинаю разламывать гипсокартон вокруг. Притихшее чутье опять буквально взвывает, звучит выстрел, и я практически на автопилоте оказываюсь далеко в стороне. В сторону дыры отправляю маленький файр. Из разгорающегося пожара мешком вываливается Тяпа-старший с пистолетом в руке. Аккуратно подмораживаю руку с пушкой, вторая до сих пор в повязке, будем считать, что неопасна. Подняться он не в состоянии, извивается и рычит на полу. Подхожу и припечатываю спиной к полу, поставив сверху свою ногу. Хрипит и смотрит на меня взглядом загнанного зверя, судорожно дергается, пытаясь приподнять руку с пистолетом.
— Тяпа, ты убил моего отца. Зачем?
— Он собирался заговорить, — хрипит не своим голосом, — сдать меня. Давай, прикончи меня. Пусть твой папаша-чистоплюй в гробу перевернется, что его любимый сынок стал убийцей.
— Видишь, даже ты понимаешь, что моему отцу было бы приятнее видеть тебя за решеткой, а не дохлым. Как он вообще с тобой общался, как ему не противно было дела с тобой вести?
— У него выбора не было. К нему пришли и сказали, что или он работает так, как ему говорят, или случайно до дома не доедет. А когда он собрался бросить все и уйти, пришлось растолковать что и вы с мамашей не бессмертные.
— И ты угрожал жене и сыну друга?
— Друга? — Он злобно засмеялся. — Я ненавидел его все эти годы! Его, тебя, мать твою! И я ему не угрожал. Для этого есть специальные люди. Тебя же за ножки подержали за балконом и засунул он поглубже и честность свою, и совесть. Не помнишь?
— Не помню. А что же ты за тварь такая? Знаешь, может и лучше будет тебя грохнуть?
— Ты думаешь, что-то изменишь этим? Я винтик немногим побольше твоего папаши. Винтик в огромной системе с очень большими людьми. Грохни, мне плевать, я все-равно не жилец – меня еще до суда уберут.
— Да нет уж. — Из-за моей спины раздался голос командира. — Об этом мы теперь позаботимся. Забирать?
— Еще один вопрос. — поворачиваюсь. — А где Сева?
— Что, упустил? — Смех его стал настоящим карканьем. — Вот оглядывайся теперь всю жизнь, особенно за соплячку свою дрожи.
Я отвернулся, сделал пару шагов к выходу, потом повернулся опять к нему.
— Тяпа, тебе от твоих слов самому смешно. Уж ты-то знаешь, что сынок твой полное ничтожество.
Я вышел под его хриплый вой, перемежаемый проклятьями. Следом вышел командир, оставив с Тяпой бойцов.
— Ну что, домой?
— Да. Успокаивать.
— Знаешь, давай на всякий случай телефонами обменяемся. Мы с тобой в такое осиное гнездо лезем…
Я вернулся к Ольге за полночь. Энжи спала в обнимку с моей сестрой, а Оля курила на кухне.
— Ты же не куришь. — Я присел на корточки возле неё.
— Курила. Закурила после ухода, а бросила, как только узнала, что беременна.
— А закурила чего?
— Из-за тебя. — Она грустно улыбнулась. — Рука за сигаретой сама тянулась, стоило представить, что меня ждет при встрече. Ты прежний не преминул бы меня уничтожить морально, унизить, растоптать. А потом я увидела тебя с Энжи и у меня появилась надежда, что ты не такой плохой, как хотел казаться. Что я смогу достучаться хотя бы по поводу отца, который думал в первую очередь о тебе. Даже не представляешь, насколько я боялась нашей встречи.
— Знаешь, что заставило моего отца оставаться до конца преступником? Тяпа мне рассказал. Бандиты запугали его, держа меня мелкого за ногу за балконом. Я не помню этого.
— А ты где, — она настороженно на меня посмотрела, — эту тварь встретил?
— Не успел рассказать. Тяпу ОМОН взял.
— Что-то мне подсказывает, что не без твоей помощи…
Копирую манеру Энжи и показываю пальцами:
— Чуть-чуть.
— А нам ничего не сказал. — Она покачала головой.
— Тебе мало волнений? — я взял ее руку, потянувшуюся за новой сигаретой, и поцеловал ее, прижав затем к щеке. — Анализ показал, что отца Тяпа убил каким-то лекарством, подсыпав в травяной бальзам, который он отцу всегда привозил. Как только подтвердилось, ОМОН за Тяпой и выехал.
— Почему так? — На её глаза набежали слёзы. — Ведь всего несколько часов назад мы говорили о том, что он снова наконец-то почувствовал вкус к жизни.
***
Отца похоронили через два дня. А еще через сутки мы с Дэном вошли в игру. Проблему потеряшек нужно было решать, некоторые игроки находились в коме по несколько месяцев.
Получив возможность нацепить любой аватар, Аэлита не торопилась воспользоваться новым бонусом. Предлагаемые Дэном варианты НИПов в каждом очередном селении воспринимались абсолютно индифферентно. Облачко белого тумана растворялось в очередном из них и так же бесшумно и незаметно выскальзывало через считанные секунды.
Об
