Боюсь кого-то разочаровать? Никогда не замечал за собой подобного. Это типа какие-то мои скрытые комплексы? Я, конечно, знал, что в плане эмоциональных привязанностей могу сравниться с камнем, но никогда не думал, что это может быть из-за каких-то страхов. Да и вообще, я никогда не видел в этом именно страх, а лишь нежелание обременять себя проблемами. Разве плохо хотеть жить без трудностей?
Не знаю, сколько я ещё сидел, но ушёл, только когда в комнату завалилась парочка целующихся мацсев. Не желая оставаться на тусовке среди пьяных и накуренных подростков, я решил вернуться домой. Даже Флоя не стал искать, пусть парень развлекается. На самом деле он оказался действительно неплохим человеком. Грубоватым, но неплохим. Хотя и его слова всё ещё неприятно покалывали изнутри, зла я на него не держал, решив подумать над своим поведением получше. Ведь я действительно впервые отказался от секса ради кого-то, а это точно не просто так. Рыжик настолько мне нравится? Настолько я к нему прикипел, что больше мне никто не нужен? Так странно. Никогда не думал, что окажусь таким сентиментальным.
Оказавшись дома, я прошёл к обеденному столу и сел за него, положив лоб на столешницу. Накатила какая-то апатия, я сам себя не понимал. Я вроде не импотент, а секс оказался не нужен. И чувство, будто я совсем один и у меня никого нет — ни хороших друзей, ни большой любящей семьи, ни любимого байка — стало ощущаться особенно остро. Хотелось обратно в свой мир, в свою жизнь…
Накуриться, что ли?
Входная дверь тихо пиликнула, и в квартиру зашла уставшая Найла, а я лишь повернул голову, но со стола так и не поднялся.
— Мэлори? — слегка удивлённо произнесла она и, подойдя ко мне, погладила по голове. — Почему не спишь, сынок?
Оказалось, что подобное прикосновение мне нравилось, только когда это делала Найла… Или Кристэл. Чуть ли не все дорожки вели меня к бельчонку, вот только он ведь сам меня оттолкнул. И теперь я абсолютно не представлял, что с этим делать, ведь, как показала практика, даже забить не смог.
— На тусовке был, — тихо ответил я, тут же добавив: — Не волнуйся, я ничего не курил и даже почти не пил. Мне там не понравилось, и я ушёл.
Найла сочувственно сдвинула брови и аккуратно поцеловала меня в макушку, что вызвало лёгкую улыбку. Приятно. Всё-таки я не абсолютно один, есть кто-то, кому я действительно нужен.
Она отошла и стала разогревать себе ужин, а я немного помолчал, наблюдая за ней и думая, с чего бы начать. Хорошая ведь мама-кошка. Я чувствовал, что могу ей доверять полностью. Хотя бы кому-то в этом мире хотелось доверять полностью.
— Мам…
— Мам? — тут же переспросила Найла, обернувшись и посмотрев на меня заблестевшими от слёз глазами.
На самом деле случайно вырвалось, но я не жалел и объяснять это не стал, а просто продолжил:
— Я воровал у тебя деньги?
Та немного помолчала и вскоре тихо ответила:
— Бывало. Но я сама виновата, упустила момент.
— Не говори так, — вздохнул я, всё же подняв голову и откинувшись на спинку стула. — Ты не…
— Но это правда! — вдруг перебила меня Найла и, забив на еду, села рядом со мной, сложив руки на столе. — После смерти Марка я так закрылась в себе, что совсем забыла о тебе, о том, что тебе тоже больно. Прости.
— Стой. Чьей смерти? — переспросил я, нахмурившись.
— Твоего отца, Мэл.
То есть он умер? И умер недавно? Я-то думал, что мы с Найлой давно живём лишь вдвоём.
— А что случилось, почему он умер? Я так ничего и не вспомнил, можешь рассказать?
Найла покусала губы, печально глядя на меня, а потом вдруг встала и сходила за своей сумочкой к дивану, откуда достала телефон. А когда она вернулась на прежнее место, протянула мне телефон с открытой фотографией, где, видимо, маленький я стоял в компании молодой Найлы и улыбчивого парня-фаркса. Я, безусловно, больше был похож на маму-кошку, но и что-то от этого парня в моей внешности проглядывалось.
— Марк был хорошим человеком. Он нас любил, всегда оберегал нас, ты с ним был особенно близок. Жаль, что ты не помнишь, — тихо начала Найла, а я решил полистать фото, на которых была запечатлена наша семейная жизнь в совсем другом жилище. — Но тяжёлая работа сделала своё дело. Он заболел, и тяжело болел восемь долгих лет. Денег на дорогостоящее лечение у нас не было, но мы держались как могли. А потом… в один момент он просто…
Найла надрывно втянула воздух и вытерла покрасневшие глаза рукавом. Мне не хотелось её расстраивать, но я понимал, что, кроме как у неё, мне не у кого выспросить такие подробности и понять, каким же я был человеком. Почему-то сейчас это казалось мне важным.
— Красивый он, — слегка улыбнулся я, что и у Найлы вызвало улыбку.
— Да, красивый, — полушёпотом произнесла она, покивав. Я протянул руку и взял её ладонь в свою, а та погладила меня по этой руке. — У него сердце не выдержало. И я так и не привыкла, что его больше нет. Его не стало чуть больше трёх лет назад, тебе было одиннадцать. Мне было ужасно больно, так больно, что я забыла, что ты совсем ребёнок и тебе поддержка нужна была куда больше, чем мне.
— Пожалуйста, мам, не вини себя ни в чём. Ты ведь такая хорошая, — проговорил я, глядя ей в глаза, а она лишь шмыгнула носом, продолжая смотреть на меня и улыбаться сквозь слёзы.
— Нам пришлось съехать с нашей квартиры, потому что моей зарплаты не хватало на оплату, но даже это не помогло. Я отгородилась от всех, и от тебя тоже, много плакала, не хотела жить. А ты… ты стал воровать деньги и подсел на эту дрянь, на флайтер. Я поздно спохватилась. Когда начала тебя просить бросить это, ты уже ни во что меня не ставил. И я перестала тебя узнавать: ты стал агрессивным, раздражительным, кидался злыми словами. А ведь пока Марк был жив, ты был таким светлым, добрым ребёнком, но…
— Прости, — повинился я, опустив голову. — Я не помню всего этого, но мне всё равно стыдно. Правда.
— Верю, — снова покивала Найла и погладила меня свободной рукой по щеке. — После того случая ты снова стал добрым и совестливым, и сейчас я тобой горжусь. Очень горжусь, как бы там ни было.
Я немного помолчал, снова листая фотографии. Там мы улыбались, все
