знаю, для чего это понадобилось Лайту…
— У меня есть предположения на этот счёт, но я должен кое в чём убедиться.
— Мне уже всё равно… Когда я увидела мёртвого Тоторо, с моих глаз словно упала пелена… Ведь такие же тела остаются и после самоубийств с помощью зелья… Я не хочу больше в этом участвовать…
— Поэтому решили умереть? Но как ваша смерть может исправить ситуацию?
— На этот раз вы не столь проницательны, — снова грустно улыбнулась девушка. — Я решила, что вы можете мне помочь… В том строении, чуть ниже моего домика, лаборатория, в которой и производят зелье. Вы можете её уничтожить?
— Да, это совсем не трудно.
— А потом вы должны убить меня… Я всё равно не смогу долго прожить без лекарства… Вы же можете сделать и это?
Я смотрел на бледное, с голубым оттенком, почти детское лицо, на огромные, блестящие от влаги глаза, я видел в этих глазах невыразимую боль и мольбу, и впервые в жизни ненавидел свою профессию, ненавидел себя за то, что я мог сделать и это…
* * *
— Лаборатория уничтожена? — спросил человек, сидящий в кресле лицом к окну.
— Да, уничтожена.
— А что с теми, кто там работал?
— Должны быть живы, — пожал я плечами. — Когда я поднял шум, надеюсь, выскочили все. В каждого я всадил по сонной пуле. Если кто и остался — это их проблемы.
— Хорошо. Врачи ещё могут мне пригодиться. — Человек повернул кресло на сто восемьдесят градусов. В руках он крепко держал колбу с прозрачной жидкостью. — Значит, остался только последний образец чистого зелья?
— Последний.
— Очень хорошо. Вы прекрасно справились со своей работой. Получите условленное вознаграждение и ещё сто тысяч сверху.
— Приятно было с вами работать.
* * *
Я вышел на улицу, солнце пригревало уже по-летнему, волны утихли.
Ну, что ж, прощай Прибежище! Для того, чтобы стать кем-то другим, мне не обязательно бежать из этой реальности. Сегодня я журналист, завтра — бизнесмен, послезавтра — художник… Я тот, кто лучше всего способен выполнить очередной заказ…
Я зябко поёжился, вспомнив, как чесались руки, когда Тэкеши Наито сидел ко мне затылком…
Я понял, кто мой заказчик, перед тем, как навсегда покинуть Седьмой Лок, увидев торжествующее выражение на лице Лайта. А он, услышав мои последние слова, понял, кто я. Да, его план сработал. Подставив с помощью фальшивой копии Девочку-Оленя, он вывел её из душевного равновесия — хрупкого и без того — и я смог отыскать её в реальности…
С каким бы удовольствием я перерезал ему горло… Но, для человека моей профессии, заказчик — лицо особое, выполнить заказ — дело чести…
Я прислушался к себе…
Совесть молчала — ведь я не соврал. Просто не стал вдаваться в подробности.
Остался действительно последний образец чистого зелья, и он лежит сейчас в моей банковской ячейке, и что мне с ним делать — я ещё не решил.
Но Тэкеши Наито знать об этом необязательно…
Я вспомнил огромные влажные глаза Девочки-Оленя — в тот момент, когда в них появились облегчение, покой, благодарность.
Эти глаза я предать не мог.
Два билета по цене одного глаза
Кирилл Ахундов
Отстояв небольшую очередь, я выложил на прилавок мешочек картошки и внушительного мороженого хека, похожего на кривую дубину.
Кассирша окинула меня оценивающим взглядом и профессионально сообщила:
— Акция в лотерее «Твоя удача». Два билета по цене одного.
Как доверчивый скептик, я презрительно хмыкнул, и тут же вяло решился участвовать в популярном розыгрыше. Нет, правда, а вдруг повезет?
Вышел из маркета, не утерпел, зажал хека подмышкой и вскрыл билетик. Зрение у меня слабое. Возраст, что поделаешь. По человеческим меркам, пожалуй, минус восемь диоптрий. Толик сказал, что надо заменить линзы, но это «очень дорого, поэтому как-нибудь переживем».
Среди нечитаемого текста выделялись крупные буквы СОВЕРШИТЬ ГЕРОИЧЕСКИЙ ПОСТУПОК. Я сначала растерялся: что это за поступок такой? У нашего соседа, помнится, сразу выигрыш выпал — трехкамерный холодильник. А тут предлагают что-то совершить. Для меня героизм — накормить Толика жареной рыбой и выиграть в шахматы. Хотя он уже третий год играет с компом, обзывая меня слепым кротом.
Я хотел скомкать билетик. Но вдруг почувствовал странную бодрость. Словно искры по ногам пробежали, затанцевали тараканы в голове, а за спиной крылья распахнулись.
Как это говорят в рекламе: мотивация!
Что ж, я готов на подвиги.
…Сначала услышал звон и противный смех. Пригляделся. У автобусной остановки трое вульгарных киборгов пинали автомат с жетонами. Обычно я прохожу мимо. Но сейчас…
— Эй, молодежь, как не стыдно.
— Хиляй на свалку, ржавое чучело!
Я бы и похилял, но мои искры, тараканы и крылья взбунтовались. Удивляясь внезапной уверенности, пошел навстречу хулиганам. Они напали первыми, хамы.
Отечественная картошка в капроновой сетке оказалась эффектным оружием против наглых киборгов. Взмахнув сеткой, я обрушил ее на голову первого наступающего. Второму весьма ловко врезал хеком по сусалам. Третий удалец влепил мне кулаком прямо в лоб, и моя правая линза вылетела, как пчела из улья. Дебошир бросился наутек, я метнул ему вслед хека. Хек полетел бумерангом, высоты не набрал, но удачно шлепнул убегающего по спине. Тот рухнул с лязгом.
— Поздравляю, коллега! — прошамкал спасенный автомат и выдал мне в награду десяток жетонов.
Я ошеломленно вертел головой. Уцелевший глаз стал прекрасно видеть! Может, от удара в нем что-то сместилось. Скорее всего, мой подвиг оказался незавершенным, зато он стоил двух билетов удачи по цене одного глаза.
Домой вернулся в отличном настроении. Поцарапанный, одноглазый, с ободранной на лбу краской.
Анатолий Иваныч, сверкая лысиной и очками, изумленно уставился на меня:
— Это… чего такое?
— Чяво, чяво… — передразнил я хозяина, шмякнув на стол останки хека. — Через час ужин, а потом засядем за шахматы.
Иваныч аж рот открыл.
— Кстати, вот в маркете дали за полцены. — Вручил ему второй билет удачи.
Хозяин вскрыл конвертик и прочитал:
— Выигрыш: последняя модель фоторецепторов зрения. Ого! Как раз тебе нуж…
— Уже не нужно, — ухмыльнулся я и стал чистить картошку.
19.07.2045, Новосибирск.
— Ты не можешь так со мной поступать! — Аня кричала, плакала, умоляла. Её мокрые глаза из-за потёкшей туши были похожи на уродливые пятна. — Мы с тобой уже год вместе, а теперь, когда такое случилось…
Иван молча курил и ждал, пока она перебесится. За окном лютовала метель. Белые хлопья снега кружили в беспорядочном танце. Безлистые уродливые деревья гнулись от ветра. Иногда некоторые
