– Так точно.
– Открывайте Колыму. – Мертвый откинулся на спинку кресла. – Сообщите по всем каналам, что мы готовы принять любое количество беженцев…
– Без оружия! Повторяю: вооруженные лица на Колыму не допускаются! Желающие получить статус беженца обязаны оставить оружие за пределами зоны безопасности и только после этого идти к воротам! Без оружия! Повторяю…
Ушли?
Спаслись?
Выжили?
Все Бобры, даже самый умный – Николай Николаевич, – смотрели на Тимоху: что скажет?
А тот, в свою очередь, с выводами не торопился. Поглядел в сторону чадящего и постреливающего Болота, сплюнул, коротко выругался, развернулся и хмуро уставился на распахнутые ворота корпоративной промышленной зоны, в которые лился поток перепуганных беженцев. Женщины, дети, мужчины… целые семьи и одиночки. Сумрачные и рыдающие. Бессвязно благодарящие безов и цедящие сквозь зубы невнятные ругательства. Люди, потерявшие все.
– Пойдем туда? – осторожно осведомился Петруха.
Пересидеть, затаиться, укрыться от победителей. Ничего другого не остается. Кантора погибла. Клубы и склады разграблены. Те парни, что не легли на улицах, разбежались, решив выживать поодиночке. Их опять, как когда-то давно, четверо. И все начинать сначала. Или сначала, но по-другому?
– Наш золотой вагон в Шарике, – негромко произнес Николай Николаевич. – А Шарик не тронули.
То есть деньги у них есть. И деньги большие. Спасибо младшему брату.
Но Тимоха не ответил, продолжая разглядывать приветливо распахнутые ворота на Колыму. Бронетранспортеры, ощетинившиеся стволами крупнокалиберных пулеметов и скорострельных пушек. Безов с наноскопами, споро, но внимательно досматривающих беженцев. Висящий над головами вертолет огневой поддержки.
Разглядел. Снова посмотрел назад и снова сплюнул.
– Болото умерло, братья. В него мы не вернемся.
Тимоха отбросил автомат, скинул «сбрую» с кобурой и подсумком и решительно направился к безам…
Тот факт, что где-то в Москве, оказывается, продолжается мирная жизнь, вызывал даже не удивление – ошеломление.
Нет стрельбы, нет взрывов, люди не пытаются тебя убить, а ведут себя… заторможенно. Люди оставили эмоции в аду Болота, у них нет сил даже на слезы, на крики отчаяния или радостные вопли. Они могут лишь сидеть и принимать из рук санитаров одеяла и воду. Они могут лишь подставлять для перевязки раны и смотреть на безов. На бронетранспортеры и тяжелые грузовики. У людей нет даже сил на вопрос: где, вашу мать, вы были все это время? Потом, когда пройдет шок, конечно, спросят, и им ответят, что безы не творят чудеса и неспособны воевать против всего Анклава сразу. И им придется поверить, потому что это – правда. А вопрос, почему Мертвый и пальцем не пошевелил для предотвращения беспорядков, не прозвучит, потому что беспорядки везде и всюду, в Анклавах и государствах, а Мертвый не волшебник.
– Чемода-ан?
– Тут кейс, тут! И Козявка тоже, – Таратута с улыбкой посмотрел на Олово. – Как все прошло?
– Мог бы не ходить, – ответил маленький слуга, усаживаясь на чемодан. – Па-атриция молодец.
– Ну да, конечно.
– Не веришь? – удивился слуга.
– Тебе? Ты всегда говоришь только то, что нужно.
– А-а ты – трепло.
Довольный собой Олово закрыл глаза, демонстрируя, что не прочь подремать.
– Я трепло? – Филя возмущенно посмотрел на друга, но спорить не стал. Лишь хмыкнул и перевел взгляд на Руса, подошедшего к стоящей в нескольких шагах от собеседников Патриции.
– Как Мата? – поинтересовалась девушка.
Устало поинтересовалась, скорее из вежливости, для поддержания, так сказать, разговора. Пэт еще никому не звонила, не сообщала, где она, просто отдыхала. Умылась, выпила бутылку минеральной воды, сняла и выбросила разорванную кожаную куртку, оставшись в коротком топе, а потом отошла в сторону и стала смотреть на беженцев. На сорванных с места людей, которых безы распределяли по наспех сформированным лагерям.
Казалось, что время для разговора не самое лучшее, однако Лакри так не считал. Услышав вопрос Пэт, он машинально обернулся назад, на полулежащую возле мотоцикла невесту, над которой хлопотала Мамаша Даша, и ответил:
– Все в порядке. – Помолчал. – И с ребенком будет все в порядке.
– Вот и хорошо.
Тоном и словами Патриция показала, что тема закрыта, однако взгляд, брошенный ею на инженера, не оставлял сомнений в том, что девушка ждет продолжения.
– Ты спасла женщину, которую я люблю, и нашего ребенка, – тихо произнес Лакри.
– И теперь ты мне должен.
Рус вздрогнул – внезапно он увидел перед собой совсем незнакомую Пэт. Не веселую шалунью, не добрую подругу и даже не дочь верхолаза. Увидел жесткую, знающую, что она совершила, женщину. А главное – знающую, сколько это стоит. Пэт рисковала жизнью, едва не погибла и не собиралась забывать об этом.
– Я должен, – подтвердил Лакри.
– Да, – кивнула Патриция и смыла серьезность слов веселой улыбкой: – Мата мне как сестра, Рус. Я люблю ее и люблю Мамашу Дашу. Я не могла их бросить.
Но он все равно должен.
* * *
Территория: Европейский Исламский Союз
Пиренейская автономная область
Окраина Мадрида
Складской комплекс Хаттами
Удача любит упорных
Счастливый билет вытянул Дидье Почтальон, группа которого громила сектор Мутабор в Рио. И не просто вытянул, но и сумел довезти его до Сорок Два… Но обо всем по порядку.
Сначала операция в Рио развивалась тяжело: в зоне Мутабор укрылось множество храмовников, бежавших в Анклав со всей Южной Америки, и прятки оказали погромщикам ожесточенное сопротивление. Развернувшиеся в Рио бои превосходили происходящее в других Анклавах – счет убитым шел на сотни, а количество раненых не поддавалось учету. К тому же осажденным храмовникам сумели оказать поддержку безы, но даже их помощь не особенно помогла – через шесть часов кровавого побоища сектор пал. Слишком уж много бойцов выставили тритоны и провокаторы Дрогаса, слишком уж сильно хотели они добраться до секретов Мутабор.
И добрались.
Тем не менее первое после штурма сообщение от Дидье прозвучало невнятно. Почтальон сообщил, что задача по ликвидации храма выполнена, а сам он отступает из Рио по резервному маршруту, то есть погрузил ближайших помощников в грузовой самолет и летит в Каракас. На доклад не обратили особого внимания: мало ли почему Дидье решил воспользоваться запасным путем? Через Каракас, значит, через Каракас, ждем. А хитрый, никому не доверяющий Почтальон, как выяснилось, просто заметал следы. Оказавшись в Венесуэле, Дидье зафрахтовал два скоростных катера, запаса хода которых хватало до Флориды, и два легких самолета, разделил отряд, выдал каждой группе таинственный ящик, с приказом не вскрывать ни в коем случае, и указал точку встречи в Майами. Как выяснилось позже, в принятых мерах предосторожности не было смысла: люди Дрогаса потеряли Дидье еще в Рио, однако береженого, как говорится, Бог бережет. Отправив людей во Флориду, Почтальон обратился в Консорциум и благополучно перебросил добычу в Мадрид по, если можно так выразиться, официальному каналу: устройство, способное изменить ход истории, прибыло в Исламский Союз регулярным рейсом. И привело примчавшегося в Испанию Сорок Два в состояние, близкое к экстазу.
– Ты уверен?
– На все сто.
– Невероятно! Невероятно, черт бы тебя побрал!!
Предусмотрительный Дидье не воспользовался помощью мадридских тритонов – сам снял небольшой ангар на окраине города и сам перевез в него добычу. И сидел возле нее, жуя консервы, до появления пророка.
– Ты станешь легендой Эпохи Цифры, Почтальон. Твое имя впишут в историю нейкизма золотыми буквами!
Обрадованный Сорок Два сыпал громкими фразами, почти не прислушиваясь к рассказу удачливого помощника.
– Мы нашли работающую лабораторию в одном из подвалов. Прятки слишком поздно запустили систему самоликвидации, и у нас было около семи минут – вполне, как выяснилось, достаточно.
– Ты молодец, – с уважением произнесла Пума. – Мало кто, окажись на твоем месте, сумел бы провернуть такое дело.
– Спасибо. – Дидье слегка порозовел.
Ева говорила искренне.
Это сейчас Почтальон знает, что у него было семь минут, а тогда, в горячке боя, он видел одно: система самоликвидации запущена, и взрыв произойдет в любое мгновение. Видел, но не ушел. Осмотрел оборудование, интуитивно определил важнейший элемент цепи и уволок его в безопасное место. Такое не каждому по зубам.
– Лаборатория еще работала, поэтому я взял пробу поступающей в устройство смеси и того, что получалось на выходе, – скромно закончил Дидье.
Экспресс-анализаторы раздали всем командирам оперативных групп, поэтому и Почтальон, и Сорок Два, и Ева уже знали, что поступал в устройство так называемый синтезированный «синдин» – смесь известной формулы, которую умели производить и в «Фарма-1», и в подпольных лабораториях. Произвести смесь не составляло особого труда, однако она, несмотря на все усилия специалистов, не обладала свойствами настоящего наркотика. Но это на входе. А на выходе Почтальон обнаружил самый что ни на есть настоящий, высококачественный «синдин».
