— Я должен быть там, чтобы защищать учеников, а не вредить им, — процедил сквозь стиснутые зубы Дракон.
— Но у Афродиты было видение, где речь о том, что вы причинили Рефаиму вред.
— Я бы не стал этого делать, если только он не представлял опасности для других учеников!
— Пусть так, но ваше присутствие все равно будет их отвлекать. Дракон, за безопасностью будут следить два Воина, а сила Круга Зои вам известна. Ученики защищены. И, Дракон, позвольте мне добавить, что после смерти Спутницы вы очень сильно изменились в худшую сторону, и меня это беспокоит.
— Я оплакиваю свою потерю.
— Фехтовальщик, я думаю, дело в том, что вы сами потеряны. И даже если бы на ритуале не присутствовал Рефаим, я бы все равно возражала против вашего участия.
— Ухожу, чтобы не отвлекать вас.
Дракон повернулся на каблуках, но прежде чем вышел из комнаты, его настиг голос Танатос:
— Пожалуйста, позвольте мне объясниться. Я бы не желала вашего присутствия на любом ритуале, где произносятся заклинания, раскрывающие правду о смерти, чтобы принести справедливость и облегчение. Не хочу вас оскорблять, но я чувствую, что сейчас вы находитесь в таком конфликте с самим собой, что ваше присутствие может выступить в противоречие с самим духом заклинания.
Дракон остановился, будто слова Танатос превратились в выросшую перед ним стену. Он не повернулся к Верховной жрице. Но произнес странным голосом:
— Мое присутствие может выступить в противоречие с самим духом заклинания, так вы сказали?
— Я сказала вам правду, известную мне.
— Это все, что вы хотели мне сообщить, Жрица?
Он по-прежнему не смотрел на нее.
— Да, кроме того, что хочу сказать вам «Будьте благословенны!», Фехтовальщик.
Дракон не стал ей кланяться. Не стал в знак уважения прикладывать кулак к сердцу. Он просто не мог. Он чувствовал, что взорвется, если сейчас же не уйдет куда-то, где сможет подумать.
Дракон, шатаясь, вышел в коридор и, не разбирая дороги, побрел, куда глаза глядят.
Его одолевали воспоминания. Слова кружились в голове.
Он помнил, как много-много лет назад другого Воина удержали от присутствия на ритуале другой Жрицы, и теперь он вновь услышал слова Анастасии так же четко, как если бы она произнесла их только что:
«Я не хочу оскорблять тебя, но я не могу сотворить заклинание мира, находясь под охраной Воина. Это противоречит самому духу заклинания…»
Верховная жрица Дома Ночи в Тауэр Гроув согласилась с юной преподавательницей Чар и Ритуалов и наказала Дракону сопроводить Анастасию вместо Воина-вампира. И он подвел Анастасию.
О нет, она выжила! Той ночью ее не убили, но Дракон позволил злу избежать меча. Спустя сто семьдесят семь лет то же самое зло убило его любовь, его жизнь, его единственную.
Дракон тяжело дышал. Он прислонился горящим телом к чему-то, показавшемуся прохладным и успокаивающим и поднял глаза, поняв, куда ноги привели его.
Он опирался на статую Никс напротив ее храма. Пока Фехтовальщик вглядывался в мраморное лицо Богини, шепчущий ветер развеял облака, и серебристый лунный свет заструился на фигуру Никс, подсвечивая ее глаза.
На секунду она показалась Дракону живой. Богиня смотрела на него с невообразимой грустью, от которой его сердце, которое он считал разбитым на сотни осколков, заныло.
И тогда Дракон понял, что должен сделать.
— Я отправлюсь на ритуал. Буду смотреть и не стану вмешиваться — если зло снова не явится. А если это произойдет, то на сей раз, клянусь, я уничтожу его!
Зои— Ты уверена, что нам не стоит приглашать Шайлин? — спросила Стиви, сидя рядом с Рефаимом на своем обычном месте в автобусе. Мы все ждали Танатос.
— Да, мне кажется, что ей не стоит с нами ехать, — сказала я. — Ее Пометили всего несколько дней назад. Она еще не совсем освоилась как недолетка, не говоря уж о познании Истинного Зрения.
— Вдобавок, мы не особо распространяемся о ее даре, — напомнила Афродита. — Чем меньше народу знает о наших делах, тем лучше.
— Хотя в стихотворении Крамиши она упоминалась, — заметила Стиви Рей.
— Мы доподлинно не знаем, о ком там идет речь. Там говорилось… — Я зажмурилась, словно это могло бы помочь мне вспомнить, и произнесла:
«Зрением Истинным узришь сама:
Тьма не всегда означает зло,
Свет не всегда несет добро».
Что, если слова об Истинном Зрении из той же оперы, что и большинство стихотворений Крамиши — метафорические, а не буквальные?
— Богиня, ненавижу поэзию! — заявила Афродита.
— Крамиша тоже не едет? — спросила Стиви Рей жутко плаксивым голоском. — Может быть, стоит взять ее с собой?
— Нет, Стиви Рей. Мы должны сохранять Круг, ядро нашей компании, — возразила я.
— Кучка-вонючка плюс парни и мое величество, — перечислила Афродита. — Деревенщина, да что с тобой такое? Раньше мы уже бросали вызов миру и выходили из переделок почти невредимыми.
— Ты как будто боишься, — заметил Дэмьен.
Стиви Рей обернулась назад, где в средних рядах сидели Дэмьен и Эрин.
— Так и есть, — тихо призналась она.
— Не бойся! — Рефаим обнял ее. — Видение Афродиты предупредило нас. Со мной ничего не случится.
— Э-э, я не уверена, что бояться так уж глупо, — я надеялась, что внутренний голос поможет мне изложить свои мысли логично. — Я увижу, как именно убили мою маму. Это пугает меня, потому что я знаю, что должна быть готовой к жуткому зрелищу, на которое будет очень тяжело смотреть. У Афродиты было видение о смерти Рефаима, возможно, в ходе нашего ритуала. Думаю, что страх Стиви Рей — это нормально, да и тебе, Рефаим, не помешало бы поволноваться — просто чтобы быть готовым к худшему, если оно произойдет.
— Я тоже боюсь, — признался Дэмьен. — Джек умер совсем недавно, и мысль о еще одной смерти на моих глазах пугает меня до дрожи.
— Мы все будем с тобой, — пообещала я. — Все вместе.
— Мне тоже страшно. Я никогда не стояла в кругу, не будучи Близняшкой, — выпалила Шони.
Повисла напряженная тишина, а затем раздался голос Эрин:
— Я никуда не делась и остаюсь Водой для твоего Огня. Ты не будешь одна.
— Нам нужно бояться, чтобы сохранять присутствие духа, а не терять голову, — предупредила я, чувствуя облегчение, что Близняшки вроде как снова общаются.
— Страх может быть полезен, если он контролируется храбростью и здравым смыслом.
Мы все подскочили на месте, увидев Танатос, как по волшебству появившуюся на передней площадке микроавтобуса. Жрица стояла в длинном плаще чудесного сапфирового цвета и держала в руках здоровенную корзину.
Танатос выглядела могущественной, древней и страшной. Затем она улыбнулась и перестала внушать страх, поэтому я немного расслабилась.
— Мы все здесь, — сказала я, проглотив застрявший в горле ком. — Мы готовы.
— Вы почти готовы. Пока мы не покинули территорию школы, я должна дать задание каждому из пяти членов Круга. Мы будем проводить Ритуал Откровения, и мои заклинания позволят всем присутствующим увидеть тайное, а поэтому каждый из вас будет должен возложить на алтарь вещь, которая расскажет о вас скрытую правду.
— Вот блин! — вздохнула я.
— Даю вам минуту подумать, что вам хочется открыть друзьям о себе, а затем сходите и возьмите вещь, способную это символизировать. Быстро. Мы должны закончить ритуал и заклинания до полуночи, пока не начался новый день.
Шони встала первой и с решительным видом поспешила прочь от автобуса. Дэмьен последовал за ней. Потом Стиви Рей. Потом Эрин. Внезапно мне пришла в голову мысль, и я принялась копаться в сумочке. На самом дне, среди использованных салфеток, тюбиков бальзама для губ без колпачков и прочего барахла, я нашла то, что искала. С довольным видом я подняла глаза и увидела, что Старк, Дарий, Афродита и Рефаим уставились на меня.
— Тебе помочь с этим заданием? — лишь наполовину язвительно поинтересовалась Афродита.
— Все, что нужно, у Зои с собой, — сказала Танатос.
— Да. Так и есть. — Меня обуревало детское желание показать Афродите язык, чего я (конечно же) делать не стала. Но с торжествующим видом скрестила руки на груди.
Возвращения Круга ждать пришлось недолго. Стиви Рей вернулась первой с необычайно хмурым видом. Она ничего не несла в руках, но когда села, я заметила, как она положила руку на передний карман джинсов, словно защищая его содержимое.
Дэмьен уходил со своим ранцем, и с ним же вернулся. Он задорно улыбнулся Танатос и сказал:
— Миссия выполнена!
Следом пришла Шони. Ничего не сказав, она села на свое сидение и продолжила смотреть в окно.
Наконец вернулась Эрин. Она несла небольшой термостойкий пакет вроде тех, в какие дорогие продуктовые магазины (например, «Петтиз» на площади Утика) упаковывают мороженое и замороженные продукты, чтобы их можно было донести до дома.
