Мое терпение лопнуло, и я цапнул его руку. Ладонь кольнуло, Ар — Амн явно тоже что‑то почувствовал. Слава богу! Я ведь до конца в этой печати Странника уверен не был. Там ведь было как сказано — 'Данную печать могут увидеть только божественные сущности и ряд иных неигровых персонажей, связанных с ними. Игроки и стандартные НПС ее не заметят'. Странник при всех своих достижениях божественной сущностью однозначно не являлся, и этот дикий товарищ мог ее и не увидеть. Кстати — в списке не фигурировала администрация игры, которая тоже её не увидела, что автоматически приравнивало их к НПС и игрокам. Это забавно. Надеюсь, и не увидят, в противном случае у меня могут быть проблемы, чего не хотелось бы. И не услышат, на что я очень рассчитываю.
Иногда я задаюсь вопросом — и зачем мне это нужно? В смысле — покрывать Странника, который мне не брат, не сват и даже не хороший знакомый? И я не могу дать себе ответ на этот вопрос. Вот вообще — не могу. Равно как и дать ответ на вопрос — а чем мне так плохо в 'Радеоне'? Тепло, чисто, кормят, охраняют, денежку платят. Это же вроде как мечта нормального человека. А вот — спешу я с ними расстаться. Почему? Я не знаю. Просто где‑то внутри, очень глубоко, настолько, что не разглядишь даже, я точно знаю — это не мое. Это — не по мне. И мягкая соломка, которую мне стелят — это только тонкий слой тепла на очень холодном бетонном полу. Я не нонконформист, не бунтарь и не парень, из тех, кто просто любит жизнь. Я люблю вкусно есть и сладко спать. Но есть и спать там, где я сам этого хочу. Или даже не есть, и не спать — но в том месте, где мне хочется быть самому. Я ведь отлично понимаю, что по моей спине пока не щелкает плеть и мне сходят с рук некие мелкие шалости, только по одной причине — нет повода усомниться в том, что я пойду туда и так, как мне прикажут. И только поэтому. Но как только я сделаю шаг вбок, мне тут же покажут на ограждение, окрашенное в тревожный красно — белый цвет и погрозят пальчиком. А если я не пойму этого и сделаю второй шаг… Меры будут куда действенней. Только я их не сделаю, эти шаги. Слишком многое на кону. Кабы только моя голова — еще бы ничего. Но есть ведь еще Вика, мои старики…
А вот Странник эти шаги сделал. Не знаю, почему, как, зачем, ради чего — но он их сделал. Я ему не завидую, ни боже мой, годы мои не те, да и не понимал я никогда борцов с системой, клоунами их считал, да и считаю. И уж точно не рефлексирую на тему 'Он право имеет, а вот кто я?'. Это все забавы для тинейджеров. Но какая‑то часть меня желает ему удачи и точно не хочет вредить. Может, именно так, которую я сменял на ластик в 5 классе? Может, что‑то осталось?
Что же до Вики… Как бы я к ней не относился — именно благодаря мне она влипла в эту историю так плотно, и теперь не могу просто так ей сказать — 'Пошла ты'. Не потому что я сильно хороший человек и уверен в том, что мы в ответе за тех, кого приручили. Просто не хочу потом видеть сны, в которых она будет еще живая и веселая. И в холодном поту просыпаться не хочу. Она много чего знает и мне неведомо, какими путями из 'Радеона' уходят те, кто так глубоко влез в их дела. Может — на своих двоих, в светлое будущее. А может — и в багажнике машины, к укромному пруду где‑то километре на пятидесятом какого‑нибудь шоссе. Это я проверять не хочу, особенно на чужом опыте, как бы странно это не звучало.
Да и потом — это последняя живая душа, которая есть в этом огромном стеклянно — металлическом здании, все, что мне по сути осталось от большого мира. Если и этого не будет, то я останусь совсем один, чего не хотелось бы. Так хоть кто‑то ворчит, сопит, выговаривает и подчиняет. Все веселее. Все не тишина стоит.
Ладно, это все лирика.
— К шамана пошли — деловито сказал Ар — Амн — Как твоя и хотел. Я не понимать, что к чему, он понимать, у него башка большая.
Шаман и вправду кушал. Он лежал около своего шалаша, как водится — голый по пояс, поглощал нечто, меньше всего похожее на макароны и крайне смахивающее на личинок красноватого цвета, и что‑то объяснял ученику.
— Хрытт, смотри, кто пришла — сообщил ему вождь, со жутким звуком почесывая задницу — Сама. Опять.
— Сам виноват — заметил шаман и облизал ложку — Не хочет жить — его проблемы. Было бы сказано — забыть успеем.
— Его моя рука хватала — странно было — непривычно неуверенно сказал вождь — Как Хозяин рука. Ты же понимаешь меня?
Шаман кинул в рот последнюю ложку снеди, отпил из странного зеленоватого бокала коричневой жидкости и встал на ноги. Я опять залюбовался его росписью по телу.
— Не стала ты его тогда убивать — кивнул он в мою сторону и перевел взгляд на Ар — Амна — Нета, так‑то жалко этот светлая, но, если подумать — так и бездна с ним.
Он нежиданно быстро и ловко оказался радос со мной, его глаза впились в мои.
— Твоя хитрая — задушевно сообщил мне он — Но твоя только думает, что она хитрая, а на самом деле все не так. Все дают думать тебе, что ты самая умная, тогда твоя проще использовать. Человеки — они очень несложные, они сами себе выдумывать правила и сами по ним живи. А потом сами думай, как их обхитри. Человеки — глупые. Дуэгары другие. Мы просто убивай, или не убивай. Мы не думай. Потому человеки всегда нам проигрывай.
И тут он схватил меня за запястья, улыбаясь своим щербатым ртом.
Глава семнадцатая
в которой герой преимущественно молчит
— Опачки — Хрытт ощерился, из‑за чего я заметил, что часть зубов у него во рту отсутствует — Вота оно как!
Он отпустил мои руки и что‑то отрывисто сказал Ар — Амну. Тот явно озадачился.
— Твоя дурак — снова обратился ко мне шаман — Что твоя сразу не говори, что она своя? Если бы твоя сожри, как наша потом смотри в глаза Хозяин? Нет, он бы наша прости потом, но все равно — неприятно вышло бы.
Ага, в отличии от остальной губасто — носатой братии этот повелитель темных глубин таки увидел печать Странника. Все, теперь можно немного расслабиться — кушать меня сегодня уже не будут. Ну, по крайней мере — здесь.
— Ар — Амн твоя помогай — деловито сообщил мне шаман — Если твоя надо воины — она даст тебе воины. Если твоя надо убежище — твоя его получи.
— Не надо мне ни того, ни другого — с достоинством ответил я — По крайней мере — сегодня. Мне другое нужно. Мне надо попасть в заброшенный город, он тут неподалеку находится.
— Хорошо, что наша твоя не стала жарить и кушать — усмехнулся Ар — Амн — Моя слышала, что безумие — оно через мясо передается. Если кушать того, кто не в себе, то тоже стань такой. Человек, твоя с ума сошла? Никто не ходи в город Тишины, даже шамана — а она никого не боится.
— Тама плохое место — подтвердил шаман, присев на корточки и положив вытянутые руки на колени. В одной из них он держал четки, которые достал невесть откуда, и очень ловко перебирал камни, которые сочно щелкали друг о друга — Тама не надо быть никому — ни дуэгару, ни человеку, ни даже гному. Тама тишина и смерть — больше ничего.
— А мне туда нужно — сейчас мне начало казаться, что общение с этими ребятами — не самое паршивое, что у меня сегодня было. Если оторвы, вроде дуэгаров говорят, что там хреново, то видно там и впрямь все невесело — Кабы мог бы — не ходил туда. Но вот — надо.
— Никогда не думала, что скажу такое Светлая — тьфуууу — но ты в натура прибацанный — шаман ловко сплюнул и резко поднялся на ноги, ловко крутнув четки — Коли твоя выживи, то моя за твоя мазу на толковище держать будет. Твоя — бродяга по жизни.
Он хлопнул меня по плечу и добавил -
— Но твоя не выживи. Ар — Амн, дай ему провожатая, пусть они отведут его к городу Тишины. Если человека хочет умереть — не будем мешать ему в этом. В конце концов — не каждая может выбрать для себя та смерть, которая хочет.
А дальше все было очень быстро. Меня вручили дюжине неплохо экипированных дуэгаров, которые обступили меня кольцом, Ар — Амн что‑то им сказал, активно жестикулируя, а после подошел ко мне и бодро сказал -
— Твоя сегодня умри. Я много видел разного, наши места — это не самая безопасная места Файролла. Но тама — все совсем плохо. Если твоя передумай или успей сбежи из города Тишины до того, как его охватит безумие — то он может рассчитывать на мои воина. Они будут ждать светлая у ворот в город несколько часов. Если твоя будет в порядке — они отведут твоя, куда скажешь. Если твоя сойди с ума — они твоя убивай, быстро и без боли. И потом его хорони в вода, а не кушай.
— Спасибо — поблагодарил я вождя — Ценю.
— Мне не за что — отмахнулся тот — Хозяина 'спасибу' говори, если бы не его, я бы твоя уже ел, запеченным с солью и луком.
— А нам бы досталась твой нога — сказал один из сопровождающих, в котором я с удивлением узнал своего лысого проводника. В доспехе и варварском шлеме, сделанном из черепа какой‑то подгорной зверушки немалых размеров, его так сразу и не признать было — Левая!
