чтобы сообразить: виной всему нечто, исходившее из наших тел. Я вонзил в ладонь зазубренный ноготь, надеясь, что смогу пережить потерю еще одного литра. Мы с Пинки прижались друг к другу спиной. У него в руке был нож Свиной Королевы, а у меня пистолет – вполне достаточно, чтобы какое-то время сдерживать свинопасов.
Но чтобы выжить, нам требовалось нечто большее.
И оно пришло. Толпа разразилась дикими воплями, полными невыразимого ужаса, – мне в жизни не доводилось слышать таких. А еще я уловил металлический стрекот. Мое внимание привлек пляшущий серебристый вихрь, он прокладывал путь сквозь массу стоящих и лежащих тел, рубя их на куски. Ошеломленно глядя на него, я вдруг понял, что это девятилап. Я уже видел, на что способен этот робот, когда Сидра проводила демонстрацию, но к подобной резне оказался не готов. Девятилап превратился в демоническую сущность, в чудовищный водоворот ртути, кромсавший толпу врагов, как остро заточенные лопасти пропеллера.
Девятилап был не один. В разделочную проник второй, за ним третий. Против их оружия не имелось никакой защиты. Роботы проходили сквозь броню, как сквозь воздух, и, казалось, они никогда не остановятся. На нас сыпался дождь из крови пополам с градом из плоти. Я убеждал себя, что нас девятилапы не тронут, что они запрограммированы опознавать наши физические и биометрические параметры. Но теперь, когда я увидел их ужасающую работу собственными глазами, моя уверенность пошатнулась.
Потом я заметил четвертого, за ним пятого.
Бойня продолжалась. Мы с Пинки теперь чувствовали себя почти посторонними. Свинопасы прекратили попытки нас убить, их теперь интересовало только одно: убраться из разделочной, сбежать в воображаемое укрытие, где эти крутящиеся чудовища их не достанут. Опасность угрожала и свиньям – девятилапы не атаковали их непосредственно, но поскольку разрушительная волна катилась и по помостам, случайных ран было не миновать. Слышались вопли свиней, и без того израненной плоти которых касались лезвия. Оборудование, предназначавшееся для защиты от шока и поддержания жизни, опрокидывалось и разносилось на куски без какого-либо разбора.
В разделочную проникало все больше девятилапов, которые выпрыгивали из каналов и решеток. Передовой отряд нашел нас, и всем остальным был дан сигнал собраться здесь.
– Их слишком много! – заорал я, пытаясь перекричать хаос. – Больше, чем она хотела послать.
– Раз они здесь, значит и Сидра тоже, – ответил Пинки.
Тяжело дыша, он сделал выпад ножом, чтобы удержать на расстоянии свинопаса в маске.
– У нее с трудом получалось управляться с одним.
– Это не имеет значения, они делают то, что нужно.
– Пока. Сможешь добраться до посадочной площадки? Если Сидра начала атаку, «Коса» должна быть там.
– Смогу. Это не мне леди Арэх выстрелила в ногу.
– Ничего страшного, она хорошо целилась.
Я полагал, что смогу найти дорогу назад. Почти затерявшись посреди всеобщей резни, мы двинулись в сторону высоких красно-коричневых дверей, но, прежде чем преодолели полпути, ворвалась новая толпа свинопасов, все вооруженные и в броне. Им потребовалось лишь мгновение, чтобы оценить ситуацию, после чего они открыли огонь – и в девятилапов, и в нас. Мы наверняка погибли бы на месте, если бы им не мешали прицелиться летящие брызги крови и куски мяса, костей и брони. Схватив за плечо, Пинки повалил меня на пол возле пустого помоста, в который с другой стороны со звоном ударились пули, неспособные пробить толстую металлическую конструкцию.
Девятилапы продолжали прибывать. Их была уже дюжина, а может, и полторы. Один замедлил вращение и подобрался к нам, шевеля девятью окровавленными конечностями.
– Он нас узна́ет, – тихо проговорил я. – Скажи мне, что он нас узнает.
Пинки потер свое лицо и показал запятнанную красным ладонь.
– Мы малость запачкались. Возможно, он не слишком хорошо считывает нашу биометрию.
Девятилап двинулся ко мне. Я отполз назад, но не настолько, чтобы покинуть укрытие, которое давал помост. Девятилап выбросил вперед конечность, и я ощутил щекой холодный укол. Конечность отдернулась, унося микропробу.
Я разнес его выстрелом на три больших дымящихся куска, которые тут же упали на пол. Отвалившиеся конечности бесцельно подрагивали. Я отодвинулся от остатков машины как можно дальше.
– Зачем ты его прикончил?
Я зло уставился на Пинки:
– А ты бы предпочел, чтобы я этого не делал?
– Я бы предпочел, чтобы остальные не заинтересовались нами.
Полдюжины девятилапов оторвались от своего кровавого занятия и двинулись в нашу сторону. Я дважды выстрелил, каждый раз опасаясь, что после следующего нажатия на спусковой крючок услышу лишь тишину. Пистолет был неизвестной мне модели, и я понятия не имел, сколько в нем зарядов.
Меня оглушила и ослепила белая вспышка, и я замер, весь дрожа. Усилием воли открыв глаза и кое-как проморгавшись, заметил парившие на краю поля зрения три белых силуэта. Они пробили себе взрывом путь в разделочную и теперь стреляли из встроенного в них оружия. Два скафандра были знакомого мне по «Косе» размера; третий – похожей модели, но поменьше и с другими анатомическими пропорциями.
– А вот и наши средства передвижения, – сказал Пинки.
Сидра и два дистанционно управляемых скафандра с топотом ввалились в проделанную ими дыру в стене. Из пулеметов, выдвинувшихся из их рукавов, шел дым. Практически неуязвимые против тех свинопасов, что еще оставались в живых, они теперь стреляли из встроенных в наплечники бозеров с нечеловеческой точностью и координацией. Вдобавок скафандры извлекали из податчика на поясе микрогранаты и с не меньшей меткостью бросали их. Пули свинопасов причиняли больше вреда самим стрелявшим, рикошетируя от скафандров, а от ударов холодного оружия урона было не больше, чем от поцелуев. Из-за столь вопиющего неравенства сил происходящее смахивало на бойню, но один лишь взгляд на еще живые тела на помостах напомнил мне, что свинопасы в полной мере заслужили такую судьбу.
Скафандры продолжали прокладывать дорогу к нам. Сидра проявляла некоторую сдержанность; насколько я мог судить, ни один ее прицельный выстрел пока не попал в свинью. Но это мало значило при таком обилии рикошетов и летавших повсюду шальных пуль.
И тут я заметил, как кое-что изменилось.
Девятилапы реагировали на скафандры, по одному и по двое прекращая свое занятие и молниеносно устремляясь к ним. Конечности роботов царапали броню скафандров и вынуждали тех обороняться, тратя все больше и больше энергии на восстановление. В белой броне появлялись серебристые разрезы, которые быстро затягивались. Но численность девятилапов росла, и они атаковали все настойчивее.
План Сидры дал сбой.
Скафандры перешли от пассивной обороны к активным действиям. Бозеры нацелились на девятилапов. Чаще хватало одного выстрела; время от времени такой
