в пустоту. – Леди Арэх?
Ее голос был лишен всякой надежды.
– Все кончено. Волки идентифицировали цитадель как источник организованной человеческой активности и теперь собираются в стаю. Защита цитадели активирована, но это в лучшем случае отсрочка. Я отменила свое возвращение. Единственное, что сейчас можно сделать, – пристыковаться к «Косе» и обменяться гидеоновыми камнями.
– Что будет с теми, кто там остался?
– Боюсь, их уже не спасти. Они это знают, Клавэйн. И смирились с судьбой точно так же, как и я.
– Мы не можем так просто сдаться! – возразил я.
– Мы не сдаемся! – яростно бросила она. – У нас есть камни. Все девять. Я взяла с собой тот камень, на случай если он понадобится для сравнения. Все, что нам теперь нужно, – это встретиться, а уничтожение цитадели отвлечет волков. – Леди Арэх немного помолчала. – Наверное, тебе кажется, что я слишком хладнокровно все это воспринимаю. Ты меня недооцениваешь. Я тысячу раз продумывала варианты, искала выход. И единственный осмысленный вариант для нас сегодня – не умереть. Ты собираешься умереть, Уоррен Клавэйн?
– Естественно, нет.
– В таком случае делай, что я скажу.
Я велел кораблю отложить исполнение моих приказов на пять минут, что позволило мне вернуться к Пинки и беженцам.
– Ты видел Сидру?
– Да. Думаю, с ней все будет в порядке; но пока она в лазарете, мы предоставлены самим себе. Я говорил с леди Арэх, и самое лучшее, что можно сделать, – незамедлительно отправиться на рандеву с ее кораблем.
– А почему не в цитадель, где мы будем в безопасности?
– Это тактически нецелесообразно.
– Почему?
Я обвел взглядом беженцев и обратился к ним:
– Через несколько минут корабль начнет быстро ускоряться. Насколько я понимаю, он переориентирует внутренние поверхности, чтобы минимизировать риск повреждений, но это не значит, что будет легко. Разойдитесь как можно дальше друг от друга и по возможности лягте на пол. Если имеется одежда или что-нибудь еще, что может послужить в качестве подушки, – воспользуйтесь. Постарайтесь помочь раненым и слабым. Ускорение продлится недолго, а затем наступит невесомость. Естественно, она тоже небезопасна. Держитесь ближе к поверхностям на случай, если корабль внезапно сменит курс. – Я медленно поднял руки, будто сдаваясь. – Мы бы и рады оказать вам иной прием, но сейчас это все, что можем предложить. Часа через два часа мы должны встретиться с другим кораблем. Если все пойдет хорошо, сможем поговорить о будущем. А пока сосредоточьтесь на том, чтобы пережить эти два часа.
– Что-то явно идет не по плану, – сказал гиперсвин по имени Баррас.
– Мы угодили в переплет, – сказал я. – Но сможем выпутаться, если примем верное решение.
Я жестом велел всем лечь на пол. Они не спешили, пока Баррас не повысил голос, и тогда свиньи начали чуть ли не драться за участок пола, сваливая на него свое тряпье.
– Ты тоже, Пинки, – сказал я, укладываясь. – Переждем тут. Корабль знает, что делать.
Пинки устроился рядом со мной, с краю от беженцев, но не отдельно от них.
– Ты не ответил на мой вопрос, – проворчал он.
Я уставился на собственные ноги.
– Насколько все плохо?
– Настолько, что леди Арэх предпочла бы, чтобы кое о чем ты услышал от нее самой.
– А раз так, какое бы обещание ты ей ни дал, ты уже частично его нарушил.
– Да похоже, что не частично.
– Может, тогда скажешь, о чем, по ее мнению, мне не следует знать прямо сейчас?
Мне казалось, будто я сижу рядом с пороховой бочкой и играю со спичками. Я представил себе злость, которая закипала в Пинки и которую он явно не мог сдержать. Возможно, леди Арэх лишь пытается защитить меня – несущего дурную весть гонца. Возможно, она знает, что способен сотворить со мной Пинки.
– Мы не можем вернуться.
– Не можем или нам нельзя?
– Волки уже там.
Следующий вопрос встревожил меня еще больше, несмотря на холодный, рассудительный тон Пинки. Я подумал о том, что сейчас копится у свина в душе, угрожая прорвать внешнюю броню невозмутимости.
– Снежинка и остальные погибли?
– Леди Арэх сказала, что они активировали защиту.
– Им прекрасно известно, что это не поможет. Когда волчья стая выходит на след, добыча обречена. – Свин поудобнее устроился на корточках. Приземистый и кривоногий, на полу он, похоже, чувствовал себя намного уютнее, чем я. – Они могут все закончить за секунду, перегрузив реакторы цитадели.
– Но они этого не сделали, – сказал я, – потому что хотят дать нам шанс. Цитадель отвлечет волков, и те, возможно, не заметят наши корабли.
– Леди Арэх на связи со Снежинкой? Или сделала такой вывод на основе своих наблюдений?
– Она не сказала.
– Хотелось бы знать.
Я не считал в уме, однако пять минут, должно быть, истекли. Ускорение начало нарастать, но очень плавно, и я с облегчением понял, что мое ощущение вертикали не меняется. Корабль придавливал нас к полу, зато не швырял на стены, не сваливал в кучу, где вполне можно задохнуться или переломать кости. Слышались стоны и крики беженцев, – возможно, у некоторых обострились неприятные ощущения от старых или недавних ран. Но если они переживут ближайшие две минуты, я смогу продлить им жизнь еще на два часа.
– Нам нужно еще кое-что обсудить, – тихо сказал я.
– То есть вопрос насчет возможной смерти моей подруги и большинства товарищей решен?
– Вовсе нет. Как только наступит невесомость, мы пойдем и выясним, удастся ли восстановить связь с леди Арэх. Но есть одна заминка. С тобой и со мной ничего не случится – в рубке управления есть противоперегрузочные кресла. Ничего не случится и с Сидрой – она, можно сказать, в подвешенном состоянии. Но всем остальным нужно будет приготовиться к торможению в десять g.
Пинки поднял голову, преодолевая трехкратную перегрузку, и взглянул на беженцев.
– Заминка, говоришь?
– По-другому не получится. Единственное, что радует, – это ненадолго.
Он несколько секунд смотрел на меня, затем кивнул.
– Как я понимаю, ты рассматривал и другие варианты?
– Да, и все они значительно хуже.
– А когда мы получим гидеоновы камни – что дальше?
– Сидра что-то говорила про Арарат. Впрочем, уже не в первый раз.
– Ты был на Арарате, Вонючка?
– Нет, а стоило побывать?
Пинки ответил не сразу:
– Интересное местечко.
– Тебе оно знакомо?
– Мы все побывали на Арарате. Я, леди Арэх… старик. Жили там какое-то время. Потом случилось кое-что нехорошее, и мы улетели. Пожалуй, я предпочел бы никогда туда не возвращаться.
К тому времени, когда «Коса» покинула атмосферу Йеллоустона, она уже двигалась по баллистической траектории, с небольшой избыточной скоростью, которой хватало как раз для того, чтобы
