На дороге вспыхивали огни и, наверное, кричали люди – сквозь завывание ветра голосов было не разобрать.
Он вытащил из кармана шашку. Испарения бензина… при контакте с открытым огнем они вспыхнут, как динамит. Может, надо отойти еще дальше? Да хрен его знает!
Ранган сорвал колпачок с шашки, замахнулся как мог, услышал сквозь ураганный рев крики людей и метнул шашку в открытую дверь фургона.
На долю секунды она зависла, словно в замедленной съемке, медленно переворачиваясь в воздухе: из одного ее конца летели искры и жаркое белое пламя. Точка света среди темной стихии.
А потом она влетела в облако испарений. Мир взорвался, и нахлынула тьма.
78
Сделать тайное явным
Хольцман рухнул на офисный стул. Итак, дверь заперта снаружи, Сеть и телефоны отключены
Он достал из кармана мобильник. Прием был – очень слабый, но был. Можно позвонить… Только кому? Кто ему теперь поможет?
Хольцман уставился на погасший экран рабочего компьютера.
Никто. Никто не поможет. Зато он может помочь. Надо распространить информацию.
Хольцман соединил несколько файлов – самые компроментирующие дневниковые записи, документ о создании ФОПЧ – в одну цепочку и сделал из них слайд-шоу. Каждую страницу он запечатлел в памяти с помощью нексуса. Мир должен это увидеть.
Затем вновь вышел в Сеть через мобильный. Соединение было медленное, часто рвалось. Он попытался подключиться к анонимайзеру и ждал, ждал, ждал…
Оттуда он вышел на форум, открыл «Входящие» и переписку с представителем подземной железной дороги. Они должны это получить.
Связь была хуже некуда. Приходилось то и дело обновлять страницу, но в конечном итоге загрузка файлов из его сознания на сервер началась. Сколько это займет времени? Хольцман понятия не имел. Он начал рыться в настройках форума и поставил галочки напротив пунктов «сжатие при передаче», «автоматическое возобновление загрузки при разрыве соединения» и «отправка адресату сразу после загрузки».
Сделав все от него зависящее, Хольцман вернулся к документам, хранившимся на карте памяти Беккера. Он хотел знать все.
В эту секунду дверь в кабинет с тихим щелчком отворилась и вошел Максимилиан Барнс.
Хольцман разинул рот от потрясения и ужаса. Барнс выглядел безупречно: черный костюм, белая рубашка, темные волосы приглажены, темные глаза – почти живые, с веселым огоньком. Как будто и нет никакого урагана.
– Мартин, – сказал он.
Блефуй! Блефуй!
– Директор Барнс! Прекрасно, что вы сумели приехать. Шанкари украл мой пропуск. – Он хихикнул. – Я тут застрял, представляете!
Барнс улыбнулся, закрыл за собой дверь и сел напротив Хольцмана.
Ему ничего не оставалось, как продолжать спектакль. Все получится. Надо только заговорить Барнсу зубы.
Он скорбно покачал головой:
– Надо же было так сглупить! Шанкари еще не поймали? Надеюсь, все понимают, что он нужен нам живым?
Барнс улыбнулся еще шире:
– Я пришел по другому вопросу, Мартин.
«Зоуи» обрушила на окно страшный удар, за которым последовала пулеметная очередь дождя.
Хольцман приподнял бровь:
– Стало быть, вы насчет детей? Вряд ли они смогут уйти далеко. – Он показал большим пальцем на окно, за которым бушевала «Зоуи».
Барнс хохотнул:
– Вы открыли не тот файл, Мартин.
Холодный ужас охватил Хольцмана. Он все знает.
Следующая мысль: Мне конец.
Хольцман зажмурился, поднял руки к лицу.
[запись – видео – аудио | отправить [email protected] – автоматическая буферизация – автоматическое возобновление загрузки]
Он открыл глаза и вновь посмотрел на Барнса. По полю ментального зрения Хольцмана бежали предупреждения о плохом качестве связи и низком битрейте.
Он не обратил на них внимания.
– Вот, – сказал Хольцман, поднимая с пола портфель. – Здесь файлы Уоррена Беккера. – Он положил портфель на стол и подтолкнул к Барнсу.
Тот поставил его на пол рядом с собой.
– Беккера, говорите? – Голос у него был удивленный. – Надо же, он нам и из могилы покоя не дает!
[прерывающееся или слабое соединение – загрузка отложена]
– А в могилу его загнали вы, – сказал Хольцман.
Барнс помрачнел:
– И вам пора к нему присоединиться, Мартин.
Барнс сунул руку за пазуху, и Хольцман затаил дыхание. Сейчас он вытащит пистолет… Однако на ладони Барнса лежала пилюля. Маленькая. Зеленая. Он положил ее на письменный стол перед Хольцманом, и тот заметил легкий блеск на руках Барнса. Монослойные перчатки. Никто не узнает, что он вообще здесь был.
[прерывающееся или слабое соединение – загрузка отложена]
– Президент благодарен вам за верную службу, – говорил Барнс. – Вы настоящий герой, Мартин. Ваша жена ни в чем не будет нуждаться. Ваших детей – они учатся в Европе, так? – ждет блестящее будущее.
Хольцман уставился на пилюлю. Внезапно она полностью заняла поле его зрения, весь его мир. Ничего больше не имело значения, только эта зеленая пилюля – огромная и зловещая.
Это конец, подумал Хольцман. Конец долгой жизни, полной компромиссов и уступок. Надо было пойти по зову сердца – хоть разок. Не отказываться от своих убеждений.
[прерывающееся или слабое соединение – загрузка отложена]
Хольцман вновь посмотрел на Барнса.
– Президент-то хоть в курсе? – спросил он.
Директор пожал плечами:
– Зачем ему лишние подробности?
– Вы создали ФОПЧ – это ему известно? Что ваши люди стреляли в него и погубили множество его соратников?
Барнс стиснул зубы:
– Глотайте пилюлю, Мартин.
– Я читал документы. Никто не должен был пострадать. Что же изменилось? Что произошло три месяца назад? И потом – в Чикаго?
На побледневшем лице Барнса выступили желваки. Он наклонился вперед и молча подтолкнул пилюлю к Хольцману.
– Вас оставили не у дел, я прав? Вымысел стал правдой, а безобидные домашние террористы едва не откусили вам руку!
Барнс склонился над Мартином:
– Глотай таблетку, сволочь, не то я сам запихну ее тебе в глотку!
[прерывающееся или слабое соединение – загрузка отложена]
Оттолкнувшись тростью от пола, Хольцман подъехал на стуле к окну. Потрогал стекло: оно дрожало под натиском ураганного ветра и крупных капель дождя.
Хольман закрыл глаза: на шкале приема появилось еще одно деление. Здесь, у окна, связь была чуть-чуть лучше.
В следующий миг Хольцман открыл глаза и увидел прямо перед собой Барнса: он протягивал ему зеленую пилюлю.
Хольцман откатился в сторону – подальше от Барнса и неминуемой смерти, в угол. Барнс шагнул следом, продолжая буравить Хольцмана мрачным взглядом. Он вновь зажмурился – от храбрости не осталось и следа, страх пробирал до мозга костей. Он не желал это видеть, ох, только не заставляй меня смотреть…
[загрузка 1 завершена. Сообщение отправлено]
[загрузка 2 в процессе. Осталось 120 секунд]
Хольцман распахнул глаза.
Да! Да.
Барнс протянул ему руку, и Хольцман, быстро перебирая ногами по полу, забился в самый угол.
А потом схватил трость… и замахнулся ею на Барнса, целясь в голову.
Тот, конечно, успел перехватить трость левой рукой. На его лице мелькнуло раздражение. Он вырвал трость у Хольцмана и отшвырнул в другой конец комнаты.
[загрузка 2 в процессе… Осталось 100 секунд]
– Вы и Беккера так убили? Отвечайте!
– Беккер не сопротивлялся.
Барнс схватил его за челюсть и стиснул, пытаясь открыть ему рот. Хольцман закричал, стал отбиваться, молотить кулаками Барнсу по голове… Какой же он сильный!
В следующий миг Барнс схватил его челюсть другой рукой и рывком открыл рот.
Горький порошок посыпался на язык: Барнс раскрошил пилюлю. Хольцман попытался его выплюнуть, но директор УПВР уже захлопнул ему рот и крепко держал нечеловечески сильными пальцами.
Нет! Хольцман забился, изо всех сил пытаясь вырваться из хватки Барнса.
[загрузка 2 в процессе… Осталось 80 секунд]
Бесполезно. Барнс был сверхъестественно силен.
Порошок начал растворяться, превращаясь в жидкую кашицу. Струйки горькой слюны потекли в горло.
Нет! Господи, нет!
Хольцман уставился на Барнса безумными глазами: тот не сводил с него взгляда, на лице – мрачное удовлетворение, в глазах пламя, на губах – легкая усмешка. Чудовище. Не человек, а исчадие ада.
Горькая слюна все текла и текла в горло.
Хольцман перестал бороться. Теперь это не имело смысла.
Барнс отпустил его, и Хольцман свалился на пол, как мешок с мукой.
[загрузка 2 в процессе… Осталось 60 секунд]
Он попытался сплюнуть, но во рту уже ничего не было – только зеленоватая слюна. Барнс хохотнул.
Тогда Хольцман опять вошел в систему – надо успеть, пока есть связь… Отдавая себе отчет, что создает дополнительную нагрузку на Сеть, он все же отправил жене последнее сообщение: «Я тебя люблю, Анна. Всегда любил. Прости меня за все».
