тогда окна самолета сразу же покрывал толстый слой инея.
– Мой дом не входит ни в одну галактику. Он расположен в обширном пустом пространстве, разделяющем галактики.
– На вашей планете должно быть очень холодно.
– У нас нет планеты. Низкотемпературная цивилизация возникла в облаке темной материи. Этот мир действительно очень холодный. Жизнь с трудом наскребла немного тепла из окружающей среды, близкой к абсолютному нулю. Она впитывала каждую кроху излучений, долетавших от далеких звезд. Как только низкотемпературная цивилизация научилась перемещаться на дальние расстояния, мы тут же отправились на ближайшую теплую планету на Млечном Пути. В этом мире нам, чтобы жить, приходилось поддерживать низкую температуру, поэтому мы на этой теплой планете стали низкотемпературными худож-никами.
– Низкотемпературное искусство, о котором вы говорите, занимается созданием скульптур изо льда и снега?
– О, нет. Нет. Использование температуры, которая намного ниже среднемировой температуры, для воздействия на мир с целью создания художественных эффектов – это лишь часть низкотемпературного искусства. Лепка изо льда и снега – это разновидность низкотемпературного искусства, подходящая для вашего мира. Здесь температура льда и снега считается низкой. В мире темной материи она была бы высокой. Ну, а в мире звезды низкотемпературным материалом считалась бы лава.
– Кажется, у нас есть что-то общее в том, какое искусство считать красивым.
– В этом нет ничего необычного. Так называемое тепло – это всего лишь краткий эффект столь же краткого спазма, возникшего после рождения Вселенной. И прекращается он в одно мгновение, как свет после заката. Энергия рассеивается. Только холод вечен. Красота холода – единственная непреходящая красота.
– Значит, вы утверждаете, что Вселенная неизбежно придет к тепловой смерти? – прозвучал чей-то голос в наушнике, торчавшем в ухе Янь Дуна. Позднее он узнал, что вопрос задал физик-теоретик, летевший в одном из самолетов немного позади.
– Это не имеет отношения к нашей теме. Мы будем говорить только об искусстве.
– Океан уже под нами! – сообщил Янь Дун, посмотрев в иллюминатор, где медленно отползала назад извилистая береговая линия.
– Впереди лежит самая глубокая часть океана. Там лучше всего будет заготавливать лед.
– И откуда же возьмется этот лед? – спросил Янь Дун, недоуменно разглядывая лежавший внизу бескрайний голубой простор.
– Лед будет везде, куда явится низкотемпературный художник.
* * *
Низкотемпературный художник летел еще около часа. Янь Дун в очередной раз посмотрел вниз через иллюминатор и увидел все ту же водную поверхность. И в тот же миг самолет резко взмыл вверх, и скульптор чуть не лишился сознания от перегрузки.
– Эй, мы чуть не впилились в него! – крикнул пилот.
Оказалось, что низкотемпературный художник резко остановился в воздухе. Никак не ожидавшие этого следующие самолеты веером рассыпались в разные стороны.
– Черт возьми! Для этой заразы инерции вовсе не существует. Он просто взял и остановился, даже не снижая скорости. По всем законам природы от такого торможения лед должен был бы разлететься на куски, – сказал пилот Янь Дуну, проворно разворачивая самолет. Вся воздушная эскадра сделала то же самое. А ледяной шар, величественно вращаясь, висел в воздухе. Он обильно производил кислородные и азотные снежинки, но сильный ветер высоты сразу же уносил их прочь, и казалось, что вокруг шара развеваются длинные белые волосы.
– Я приступаю к творчеству! – объявил низкотемпературный художник и, не дожидаясь ответа Янь Дуна, внезапно рухнул прямо вниз, как будто разжалась гигантская невидимая рука, которая держала его в воздухе. Он свободно падал, все быстрее и быстрее, пока не исчез на синем фоне океана, оставив лишь хрупкую нить атомов, тянущуюся к воде из ниоткуда. Над поверхностью моря взметнулось кольцо белых брызг. Когда же оно опало, вокруг разошлась высокая волна.
– Ну вот, космический пришелец покончил с собой, кинувшись в океан, – сказал пилот Янь Дуну.
– Не смешите людей! – возразил Янь Дун, вызывающе утрируя свой северо-восточный акцент, и свирепо взглянул на пилота. – Спуститесь немного. Ледяной шар вот-вот выскочит на поверхность.
Но ледяной шар не всплыл. Там, куда он рухнул, в океане появилась белая точка. Она быстро превратилась в диск. Самолет снизился, и Янь Дун наблюдал происходившее в подробностях.
Белый диск оказался белым туманом, образовавшимся над океаном. Его облачко быстро расширялось, и вскоре вся видимая художнику из продолжавшего снижаться самолета поверхность воды покрылась густыми белыми испарениями. Вдруг раздался странный и очень громкий шум, перекрывший рев моторов самолета. Этот шум походил на раскаты грома и одновременно наводил на мысли о разламывающихся равнинах и рушащихся горах.
Самолет кружил низко над морем. Янь Дун внимательно всматривался сквозь туман в поверхность океана. Свет, отражающийся от нее, был мягким, иным, чем несколько мгновений назад, когда от игры золотых бликов было больно глазам. Цвет воды стал насыщеннее. Бурные волны становились все ровнее и глаже. И в следующий момент он испытал потрясение, осознав, что волны стали твердыми и неподвижными.
– О небеса! Океан замерз!
– Ты с ума сошел! – Пилот от возмущения забыл о вежливости и гневно обернулся к пассажиру.
– Сам посмотри!.. Эй, ты все еще снижаешься? Хочешь сесть на лед?!
Пилот потянул ручку на себя. В глазах у Янь Дуна снова потемнело. Он услышал, как пилот бормочет:
– Э-э… Нет… Вот же, черт, как странно… – Вид у него был такой, будто он спит наяву. – Я не снижался. Это океан, нет, лед поднялся прямо к нам!
И тут раздался голос низкотемпературного художника:
– Немедленно уберите свой летательный аппарат с дороги. Не преграждайте путь поднимающемуся льду. Если бы в летающей машине не было моего коллеги, я просто пустил бы лед прямо на вас. Когда я творю, не выношу помех вдохновению. Улетайте на запад, на запад, на запад. Так будет ближе к краю.
– Краю? Краю чего? – спросил ничего не понимающий Янь Дун.
– Ледяного куба, который я делаю.
Самолеты метнулись стаей перепуганных птиц, одновременно набирая высоту и разворачиваясь в ту сторону, которую указал низкотемпературный художник. Белый туман, образовавшийся из-за перепада температуры, рассеялся, и внизу до горизонта простиралось темно-синее ледяное поле. Самолет изо всех сил лез вверх, но ледяное поле поднималось еще быстрее, нагоняя и «Харбин Y-12», и все остальные самолеты.
– Проклятье, за нами сама Земля гонится! – выкрикнул пилот.
Как ни надрывался мотор, но ледяное поле быстро подлезало под самолет. Вот уже темно-синие неподвижные волны замелькали под самыми крыльями.
– Делать нечего, придется садиться на ледяное поле. Да где ж это видано – приземляться на наборе высоты?
Едва успел он договорить, как «Харбин Y-12» пересек границу ледяного поля. Под фюзеляжем мелькнул ровный край. Внизу снова появился океан, волны которого играли солнечными бликами. Примерно то же самое
