Мы вылетели из «Подвальчика», и я дал себе зарок никогда там не показываться. Я вырос в районе Нового Нового Арбата, где редко бьют по лицу, но если уж бьют, то на руку обязательно что-нибудь надевают. Например, шипованный кастет с шоковым приводом. Оч-чень действенная штука и очень неприятная. И еще
на Новом Новом Арбате очень не любят киборгов. А вся эта публика, что жадно смотрела нам вслед, была явно с КИ выше шестидесяти. Что делал Тройка в баре, где собираются недочеловеки, я не знал. Может быть, у него какие-нибудь дела с
ними?
– Вперед! – вскричал Тройка. – К струнам живительной музыки…
В его изрядно захмелевшем сознании явно произошел какой-то сдвиг. Поведение изменилось кардинально.
По дороге мы подхватили торгаша и растрясли его на пять ампул «Мишкивлесу». Я совершенно не знал, что это такое, но Тройка сказал: «Можно» – и мы глотнули. Тройка – три, а я – две, поскольку всегда с осторожностью относился к незнакомым наркотикам.
Оказался довольно неплохой галлюциноген. И что особенно приятно, непродолжительного действия. Меня всегда раздражала особенность галлюциногенов стойко держаться в организме и иногда «зашкаливать», выдавая настолько сюрреалистически-неудобоваримые глюки, что хоть иди топись в фонтане.
Когда перед глазами прояснилось, я обнаружил себя в просторном помещении со множеством столиков. На одном колене у меня сидела самая обыкновенная шлюха, на другом… На другом медленно таял симпатичный глюк, точные абрисы которого я уже не мог вспомнить. «Здорово! Надо будет запомнить… Как же эта дурь называлась?» – посмотрел на проститутку.
– Ты «Мишкивлесу» тяпнул?
– О! Молодец, крошка! Ты мне напомнила. Я в упор забыл название…
– Да, это бывает, – сказала она и захихикала. – Когда я его в первый раз глотнула, я так долго по комнате ползала… Говорят, я всем доказывала, мол, я – гусеница… Или нет. Это были не «Мишкивлесу». Это просто старенький ЛСД был. Какая я глупая.
И она забулькала чем-то налитым в бокал сложной формы.
Я огляделся. Оказывается, я сидел за самым крайним столиком, спиной к танцевальной площадке. Рядом крутился Тройка в обнимку сразу с двумя девицами. Неподалеку от него два здоровенных, почти голых негра выдавали что-то вроде змеиной свадьбы вдвоем. Они буквально обвивали друг друга, зрелище было завораживающим.
– Ты на них не пялься, а то крыша поедет. Особенно после глюкогена… – подала голос проститутка. – Вот лучше хлебни.
И она протянула мне свой перекрученный бокал. Голос у нее был писклявый, но в целом сносный.
– Что это? – спросил я, пытаясь разглядеть цвет жидкости в бокале через все хитросплетения трубок, граней и стерженьков.
– Это «Симфония-7», – ответила проститутка.
– Коктейль? – спросил я.
– Ага… – И она игриво покрутила ворот моей рубашки.
– Не люблю коктейли. А что за место?
– Ну ты даешь! «Змеиная куча», конечно. – И она засмеялась.
Название мне сказало немного. По клубам я был не ходок. Разве что когда на меня накатывало, как сегодня, или когда меня кто-нибудь подхватывал… Хм. Как сегодня.
– А чего эти голые? – спросил я и указал на негров.
– Так это ж братья Змеи! Ты че, не на понтах? – Проститутка явно поехала головой, язык ее заплетался, и я обрадовался, что коктейль не попробовал.
– В натуре… – невпопад ответил я, и проститутка залилась радостным смехом.
Она хохотала и хохотала до тех пор, пока не свалилась с моих колен и, свернувшись калачиком вокруг ножки стола, мирно заснула. После чего я сразу же ощутил себя в центре внимания обслуживающего персонала.
Ко мне подскочили, протерли стол, мгновенно подхватили спящую проститутку под руки и куда-то уволокли, а кто-то в невероятно диком пенсне спросил меня:
– Вы хорошо себя чувствуете? Все в порядке? Просим прощения за определенные неудобства, просто девушка устала, сейчас вам доставят другую…
Я еле успел тормознуть этого очкарика, поскольку девушка мне была сегодня явно без надобности. Я чувствовал в себе другие позывы, которые были совершенно неправильно истолкованы: мне предложили мальчика. От этого пришлось тоже отказаться, а попросить просто водки. Все было выполнено четко и со вкусом, однако мальчика ко мне все-таки подсадили. Незаметно. Он сидел возле моего стула, привалившись головой к моей ноге, задумчиво поглаживая мне лодыжку.
– Ты кто? – спросил я, когда наконец обратил на него внимание.
– Мартин, – ответил он и так нежно заглянул мне в глаза, что я даже
заволновался за свою сексуальную ориентацию.
– Мартин… Тут такое дело… Я не гомофоб, но предпочитаю женщин.
– Обычно? – спросил Мартин.
– Что обычно?
– Обычно предпочитаете?
Я посмотрел на него попристальнее. Мальчик был годков так шестнадцати. По законам некоторых стран связь с таким подростком наказывается смертной казнью. Но после того как фиктивную статью в УК о мужеложстве отменили официально, а порог совершеннолетия снизили до четырнадцати лет, такие мальчики и,
естественно, девочки просто наводнили легальный рынок торговли телом, поскольку на нелегальном рынке они были всегда.
– Обычно предпочитаю. – Меня действительно не бросало в дрожь от вида двух целующихся мужчин, но опыта в этой области у меня совсем не было.
– Значит, сегодня необычный вечер, – заключил Мартин и снова привалился к моей ноге.
Я продолжал смотреть на него, и он истолковал мою задумчивость по-своему:
– Я бесплатный. Подарок от фирмы. Ну клево! Много мне делали подарков, но такого еще ни разу.
– Дело в том, что Ники перебрала лишнего. Она уже была не в себе, когда ты появился. – Мартин ненавязчиво перешел на «ты», я не возражал. – Вот. А потом, как приняла «Симфонию-7», так вообще с катушек покатилась. А это плохо для фирмы.
– И что ей за это будет?
– А ничего не будет. Денег не получит за сегодня, и все… Ну или почти все.
Я подумал, что лучше не уточнять, что включает в себя «или почти все».
– Ладно, – сказал я. – Сиди. Только не наглей.
– Не буду, – сказал Мартин. Так сказал, что я снова засомневался в своих сексуальных наклонностях.
Я погладил его по голове, но затем, словно очнувшись, заорал:
– Тройка!!! Тройка, потаскун! Ты почто меня бросил?!!
Из разноцветного тумана, которым успел наполниться клуб, вынырнул Тройка с прежними двумя девицами. Тройка был наполовину раздет и весел. В глазах светилось что-то безумное. Он увидел Мартина, приросшего к моей ноге, и заявил, что в баню со мной он уже никогда не пойдет. Я сказал, что он противный. Девицы засмеялись. Затем Тройка присмотрелся к Мартину и словно бы себе под нос пробурчал:
– Змееныш…
Почему-то мне показалось, что это не было ругательством.
Дальше мы выпили… И снова выпили… И еще раз…
Туман снова и снова заполнял весь зал, лепился в странные фигуры, в нем что-то ворочалось, двигалось, звучало. Туман менял цвет, температуру и плотность.
Мы танцевали. Сначала я и обе девочки, потом я, Тройка и девочки, потом я и Мартин, потом мы всей толпой…
Я стремительно катился под горку, несколько раз делал попытку потерять сознание, но всегда приводился в чувство бдительным Мартином, который что-то подсовывал мне под нос и заставлял выпить. Это что-то приводило меня в бодрое расположение духа, а когда я заметил, что и Тройка прикладывается к чему-то подобному, то совсем успокоился. Хотя и мелькала мысль о том, что миленький мальчик с удивительно развратным взглядом может меня запросто отравить. Но с каким-то фатализмом, свойственным программистам и камикадзе, я продолжал пить, терять сознание и снова приходить в себя.
Я не помню, откуда взялся этот парень. Но когда я в очередной раз открыл глаза, туман в зале почти рассеялся, музыка не звучала, а на сцене стоял какой-то чудак и кричал, без всяких усилителей покрывая мощью своего голоса весь зал. Начало я пропустил, но того, что услышал, хватило, чтобы понять смысл.
– Они только ждут! Они пока ждут и будут готовы, когда вы начнете хлебать дерьмо собственного гнилого рая, они выползут из-за ваших спин и встанут с вами наравне. Нет! – И оратор отмел рукой что-то в воздухе. – Они станут выше вас! Над вами! Грядет тот час, когда полуживые ублюдки наступят на горло Матери Природе и установят свой закон. Закон Модуля!!! Человек станет рабом того Молоха, которого он выдумал сам! Сегодня ты меняешь живой сустав на шарнир, завтра глазные яблоки на линзы, а что послезавтра?! ЧТО? Я спрашиваю, Ч-Т-О?!
Потому что к ним нельзя применить слово «КТО»! Это применимо только к одушевленным! К живым! К людям!!! Занесите нас в Красную книгу, мы вымираем! Но Человек не умирает без боя! Пока мы живы, мы должны бороться!!! Великая раса – Мы! Великая раса – Мы!
Он выкрикивал этот лозунг, выкидывая вверх руку, сжатую в кулак.
– МЫ! Смерть Модулям, поставьте киборгов на место…
Я был полностью солидарен с ним. С этим человеком, который перекрывал своей глоткой любой шум в зале, заводил не хуже водки и создавал живые картины не хуже «Мишкивлесу», Я был с ним полностью солидарен. Я вырос на Новом Новом Арбате, где киборг был не просто человеком второго сорта, он не был человеком вообще. Без всякого сорта, второго или третьего. Человек не бывает второй свежести. Он или есть, или… Или он киборг.
