заметил в вас, уж простите, особого хладнокровия. Как же вы прошли его?
На лице Фрэнка снова засияла обезоруживающая улыбка.
– Я спал с психологом, составлявшим заключение.
– С мужчиной? – подозрительно насупился Митрич, невольно пытаясь отодвинуться.
– Нет, ее звали Эвелин. Эва… – шоколадная физиономия приняла мечтательное выражение, он аж причмокнул.
– Но зачем вам понадобилось лететь на Марс? – изумился Митрич.
– А вам? – передал подачу доктор Самди.
– Семье денег дали, – признаться оказалось внезапно просто, – а сам я пьяный был.
– Вот и моим, – ухмыльнулся Фрэнк, – и пенсию неплохую положили. Я был столько должен, что мои самые близкие оказались в безвыходном положении.
– Дети?
– Сын. Зовут Алекс.
– И у меня – сын. Данька. Даниил.
– Что-то библейское?
– Навроде.
Подплывший Джек приобнял их длинными волосатыми ручищами за плечи, а на его планшете светилась надпись: «Не пора ли уже пообедать, друзья? Это успокаивает нервы!»
Есть пюре из пластиковых тюбиков оказалось странно и непривычно. Митрич привык, что пища сначала попадает в рот, потом пережевывается и только потом проглатывается. Никак не мог он отделаться от некой брезгливости и анекдота про «хорошие котлетки, мягкие, всем аулом жевали». Тьфу ты, черт. Фу.
Впрочем, его отвлекала болтовня Фрэнка, рассказывающего о корабле. Оказывается, летели они в огромной почти полностью автоматической оранжерее. После того как они успешно (тьфу-тьфу-тьфу, сплюнул суеверный Митрич) приземлятся, нужно будет разворачивать солнечные батареи, потом включить систему освещения и полива. Параллельно запуская под поверхность зонды, чем черт не шутит? Вдруг минеральные удобрения найдутся или вообще вода? Всякое же бывает. Тут же выяснилась причина, почему американец был один – система была полностью автоматическая, он полетел – так уж, на всякий пожарный. Деньги больно семье нужны были.
– Спал с руководителем организации полета? – ухмыльнулся техник, желая подколоть коллегу. – Чтоб тот разрешил?
– Ну да, – простодушно улыбнулся тот, и Митрич ради собственного спокойствия решил не выяснять пол этого самого руководителя.
В это время вновь ожил экран связи с ЦУПом, запищал, требуя внимания.
А ведь прошло всего четверть часа, как с прессой поговорили. А ощущение, что несколько часов. Или целая жизнь.
Появившийся на экране Нестеренко старший был угрюм и непривычно тих.
– Я так понимаю, – начал он с места в карьер, – о проблеме вы уже знаете?
Ну да, сигналы с датчиков же тоже на Землю передаются.
– Мы ее уже решили, – улыбнулся Митрич.
– Н-да? – еще сильнее нахмурился мужчина, и Маслов внезапно понял, как тот постарел за последнюю пару лет, обрюзг весь. – Исправили курс вручную? Интересно, как вы формулу траектории корректировали?
– Курс?.. – не понял техник, чувствуя, как снова предательски екнуло сердце. – Я вообще-то не про это.
– Не про это? А про что? Что у вас там еще случилось?!
– Хеннеси пролился, – и снова признаться оказалось совсем просто, – и датчики воздуха взбесились.
– Охренел ты, Николай Дмитриевич, – грустно сказал большой босс, – курс у вас не верный. Отловили отклонение от рассчитанного. Пытаемся новый высчитать с компенсацией текущей ошибки. Так-то.
Эта новость ошарашила всех, и прежде всего новоявленного профессора.
– И куда мы летим?
– А хрен его знает, Митрич. С программистами хочешь поговорить?
– Хочу, – пересохшие губы согласились сами.
Не вовремя Хеннеси пролился.
На экране показался худой парнишка лет двадцати, в очках и кудрявый.
– Мы сейчас все поправим! Только компенсацию надо досчитать! – зачастил он. – И найти ошибку! Все сделаем, не переживайте!
– Сколько отклонение?
– Пока небольшое совсем. Но сами понимаете…
– Куда мы летим?
– По модели?
– По модели.
– За край солнечной системы.
– Прэлес-с-с-стно.
– Но вы не волнуйтесь! Мы все сейчас поправим.
Тот самый специалист. Студентик. Митрич не стал больше его слушать. Он сел и закрыл лицо руками.
– Похоже, мы все-таки умрем, – проговорил слышавший этот диалог Фрэнк.
Митричу уже настолько надоело за это утро прощаться с жизнью, что ужаса он не испытывал. Апатию и совсем детскую обиду – обещали Марс, и обманули.
– Все умирают.
Доктор Самди вывел на большой монитор изображение с камер на носовой части. Чернота. Затягивающая пустота с далекими мерцающими искрами холодных далеких звезд.
– Мы будем лететь и лететь, – пробормотал он, – и даже после смерти. Вечно лететь. На Земле мое тело бы сожгли, а пепел хорошее удобрение. Из меня бы трава выросла…
– Трава? – приподнял бровь техник. – Марихуана что ли?
– Ха! А почему бы и нет!
Хороший парень все-таки, этот американец. Как легко заставить его улыбнуться. Нужно вести очень спокойную и безмятежную жизнь, чтобы к его почти тридцати оставаться таким незамутненным.
– Это была бы самая забористая трава, Фрэнк! От нее бы всем сносило крыши враз!
– Крыши?
– Головы.
– О да! И всем бы виделся космос…
– И гориллы.
– Ха-ха!
Они помолчали.
– Жалко коньяк вылился, – печально пожаловался Митрич Вселенной.
– Очень! – горячо согласился Фрэнк.
«В медотсеке спирт есть. Если хотите».
– Блин! А это идея!
– Нет, Тран, подождите немного. Скоро сеанс связи с моим штабом, мне нужно достойно выглядеть. А вот потом…
– Что – потом? – ухмыльнулся Митрич.
– Как вы смотрите на то, чтобы выпить, профессор?
– Пристально.
Нет, ну а что? Ты сам наломал дров и спичку бросил, Митрич. Теперь хоть гори поярче. А хрен ли елозить, как говорил сторож дед Владлен.
– А может, нас инопланетяне подберут? – с надеждой предложил идею доктор Самди.
Техник почти смирился с происходящим, когда на экране появились очень официальные лица, загорелые, белозубые, венчающие собой подтянутые торсы, наряженные в парадные мундиры. Очень «не наши», словом. После обмена приветствиями Фрэнк перешел к сути дела.
– У нас неверный курс, сэр, – система послушно отобразила внизу экрана субтитры, позволяя Митричу понимать суть диалога.
– Что значит – неверный? – сурово нахмурился генерал с чеканным профилем, достойным увековечивания в бронзе.
– Мы не попадем на Марс, сэр, – развел руками Фрэнк, словно извиняясь, – корабль уйдет за пределы солнечной системы. Простите, сэр, но я не смогу выполнить возложенную на меня миссию…
Еще с четверть часа доктора пытали на тему подробностей произошедшего. По ту сторону экрана началась суматоха, как в театральной гримерке, по которой прошмыгнула мышь. Серьезные люди забегали, не теряя своей серьезности. Наконец, молодой парень в чине лейтенанта подал высокому начальству какой-то лист бумаги.
– Что вы говорите, доктор Самди! – взревел тот. – У вас абсолютно верный курс! Ни намека на отклонение нет.
– Как это? – опешил влезший в экран Митрич, успевший уже окончательно попрощаться со своей непутевой жизнью.
– Кто это?! – немедленно отозвался генерал.
– Мистер Тран, он русский… Профессор, – зачем-то уточнил замявшийся Фрэнк.
– Когда появился второй астронавт?! Мы не согласовывали!
– Пусть связываются с ЦУПом «Северного», – предложил Митрич,– пусть
