— Я убил этого мальчишку, Хэйворд, — с трудом повторил Стив, не видя ничего, кроме сверкания звезд. — Зарезал его, хотя знал, что не должен этого делать… Господи, что же я наделал?..
— Мальчишку?! — Лицо рыцаря перечеркнула страшная гримаса. Губа его задрожала, а мышцы напряглись. Тамплиер резко остановился, рывком разворачивая Стэнделла к огромным железным звездам. — Ты называешь это мальчишкой?!
У разбитого витража, закутанный в залитый кровью мягкий багровый балахон, на осколках цветного стекла лежал скелет. И обширных знаний анатомии сразу хватило Стивену, чтобы с первого взгляда понять, что этот скелет определенно принадлежал не человеку. Нож, окровавленный по рукоять, лежал рядом. Руки храмовников вновь бесцеремонно развернули ослабевшего Стэнделла, унося к выбитым лифтовым дверям. Брат Хэйворд перекрестился, поднимая руку к передатчику.
— Давид, внимание, мы спускаемся. Миссия выполнена, братья. Готовьте коридор отступления. Давид-шесть, укажите Миссионерам координаты точек отхода.
Проклятие, что преследует меня до сих пор с того самого дня — это вопрос, приходящий ночами, когда луну затягивают мрачные тучи. Не совершили ли мы тогда ошибки? Все ли сделали правильно? И не понесем ли за свои деяния страшной расплаты, какой и не снилось грешникам на кострах? Однако же я до сих пор уверен, что всего, через что прошел тогда этот… человек, лучше не знать никому…
Отец Джордж Вайнс, участник эксперимента «Пробуждение». Женева, 2098 год21:1 Торопливые шаги дробью разлетались по темным коридорам, скользя над гладкими, отполированными, словно зеркала, плитами пола. Мелкая дробь туфель на кожаной подошве, шелест длинной, до пят, черной сутаны и задающая темп тяжелая, с поскрипыванием, поступь армейских ботинок. Мраморные ангелы с укором провожали идущих по бесконечности коридора, хмурили брови, поднимали гранитные мечи и расправляли крылья. Но молчали.
— К сожалению, брат Стефан, сделать более ничего нельзя. — Монах не поднимал глаз, осторожно, украдкой наблюдая за реакцией рослого тамплиера.
Шагавшая бок о бок с ним живая скала в белом сюркоте с красным крестом напротив сердца вздрогнула. Подавив тяжелый вздох, рыцарь потер сломанную ударом приклада переносицу.
— Им ведь не нужно ничего более, кроме как поговорить с вернувшимися из Храма Прозрения воинами… — Голос его, как ни старался тамплиер быть тише, могучим басом отлетал в полумрак помещений древнего здания. — А то, что собирается сделать миссия Факолли… хм, это на самом деле может его убить. Просто убить.
— Господь мой всепрощающий, его ведь даже не сняли с расследования после… — Монах быстро перекрестился, чувствуя, как вновь вздрогнул тамплиер.
— Ублюдок, недостойный ходить по Земле, прости меня, Господи. — Рыцарь небрежно бросил на свои широкие плечи крестное знамение. — Даже смерть командора Монбара не смогла принудить следствие вынести более суровый приговор, — в сердцах прорычал он.
— Говорят, инквизиторы привезли новую разработку. — Монах старался говорить спокойно, чтобы лишний раз не задеть собеседника. — По слухам, это новый нейропсихологический пакет. Они собираются добавить новинку в основной пакет Дознания Ватикана. Говорят, что речь идет о новой системе контроля сознания и ряде тестов на восприятие подлинности происходящего…
— Слышал… Говорят, сами живодеры называют разработку «Испанским сапогом-3000», — сказал, словно сплюнул, крестоносец. Они свернули в боковой коридор. — Дай этим псам волю, так они и участвовавших в битве братьев-рыцарей контролю подвергнут!
— …что-то вроде погружения в специальную среду, где производится мгновенный срез определенного пласта… — Монах вдруг виновато замялся, поудобнее перехватил старинный черный ноутбук с белым католическим крестом на крышке. Осторожно сказал: — Однако же не забывайте, брат Стефан, что мы все-таки имеем дело с Цербером… а он порожден Тьмой…
— Дерьмо! — предельно емко высказался рыцарь, украдкой покосившись на каменного ангела справа. — Этот человек проливал кровь за нашего Бога! Вы читали отчет, отец Джордж?! Поговорите с рыцарями, вернувшимися из битвы! Отправьтесь посмотреть в Антверпен на порушенное командорство! Порожден Тьмой… В наших рядах есть куда более опасные ублюдки…
— Тут вы не правы. — Монах покачал головой, хмурясь от услышанного. — Сила Лукавого невероятно сильна и прячется в зеркалах наших собственных пороков. Мы можем просто не заметить. Поверить ему, наконец… А потом раскаиваться…
— Как и много-много лет назад, — горько усмехнулся рыцарь, оправляя кожаный пояс с кобурой, — ошибки повторяются. Отец, вера не выявляется тестами. А искренность человека обнаруживается не применением нейропсихологических пакетов, а в бою! Подумать только, как они беснуются. Ценный экземпляр! Захваченный прототип вражеского оружия! Они ведь хотели даже устроить расследование в Антверпенском командорстве, обвинив братьев в сокрытии врага. Представляете? Если бы был жив Монбар, его сейчас точно хватил бы удар. — Тамплиер перекрестился, на этот раз неоднократно и с должным рвением.
— И все же я не согласен. — Шаги, шаги, шаги. — Цербер достоин самого пристального изучения. Это же коробка Пандоры! С чем я еще не согласен, так это, конечно, с кандидатурами Ватикана, да. Миссии этого ненормального итальянца я бы, на месте Папы, ничего более явно бы не позволил!
— Кстати. А само Ватиканское посольство? Какие у нас сегодня шансы?
— Практически никаких. — Монах вздохнул, пожимая плечами, и снова перехватил компьютер. — Нас открыто поддержали представители Тевтонского ордена, а вот мальтийцы, как обычно, стоят за плечом Рима. Ватикан же, — он еще раз вздохнул, — свою позицию обрисовал довольно четко. Полагаю, что предложение магистров сразу же завернут. Инквизиторам не терпится испытать новый пакет…
— В таком случае, да хранит его Бог, — одними губами прошептал рослый рыцарь.
— Возможно и так, — туманно ответил невысокий монах. — Но мы пришли, брат Стефан. Удачи тебе. Магистры занимают четвертый и пятый терминалы, это налево…
21:2 Тишина начала сменяться тонким, дребезжащим где-то на самой грани слухового восприятия звуком. Резким, но не неприятным. Стивен осторожно открыл глаза, но боли, как поначалу ожидал, не почувствовал. Сел на мягкой кровати, внимательно осмотрелся.
Он знал, где находится. Как знал, в отличие от всех своих предыдущих визитов в Нейросеть, что сейчас происходит. Ощущал себя, если так можно сказать.
Он находился внутри специальной локальной сети, в новой программе инквизиторов. Детекторе подсознания. Стэнделл встал, рассматривая одежду, в которой находился. Пиджак, брюки, ботинки — так он ходил на работу. Сознание услужливо смоделировало даже золотую авторучку — пережиток прошлого, пристегнутую к карману пиджака. Волосы привычной длины, аккуратно подстрижены и причесаны. Он сделал несколько шагов по залу, не без внутреннего трепета осматриваясь.
Запаниковать или оцепенеть от ужаса не позволило лишь осознание того, что окружающий мир реальным не был. Да, для этой модели Стивена он был более, чем реальным, но тот все же осознавал, что попал всего лишь в декорации. И тем не менее…
Стив подошел к витражу, здесь, в искусственном мире, вновь целому и довольно красивому. На стекле из разноцветных фрагментов был сложен раскинувший руки мужчина, своеобразный синоним распятия, сжимающий в каждой руке по сверкающей звезде. Стэнделл потер похолодевшие ладони. Он вдруг подумал, что если сейчас разобьет окно, то увидит за ним не хаос цифр компьютерной программы, а многометровую высоту башни. А затем он обернется и увидит его…
Он отвернулся от окон, заставляя себя успокоиться, совершенно отстраненно отметив, что кровать исчезла. Так надо, наверное. Мысль принесла облегчение. Огромные золоченые звезды над пустым письменным столом тускло посверкивали, едва раскачиваясь на цепях, словно в зале гулял легкий ветер.
Башня Струго. Вот что создало его подсознание. Зал правды. Пристанище Истины.
Стивен невольно поежился и стал ждать.
21:3 Очень больно. Так погано, пожалуй, не было со времен институтских пьянок. Проклятье! Денис разлепил глаза, машинально начиная разминать ломящие виски пальцами.
Какое же гадкое и тяжелое в этот раз похмелье… Боль неожиданно, словно испугавшись пальцев, рванулась прочь, стукнув по затылку, и бесследно исчезла. Он аж сел на кровати, не в силах поверить в мгновенное выздоровление. Провел языком по сухим губам, понимая, что ни привкуса, ни неприятной тяжести во рту просто нет. И нахмурился, изо всех сил стараясь припомнить вчерашнее. Неужели Князь все-таки уговорил его попробовать тяжелые наркотики? Вот ведь бл…
