будет назвать кольцо… Море сновидений.
– Море сновидений… отлично, просто отлично. Так мы его и назовем: Море сновидений.
Тут-то Янь Дун вспомнил о возложенной на него задаче.
– Я хотел бы спросить: не могли бы вы, перед тем как расстанетесь с нами, вернуть Море сновидений в его прежнее состояние? Снова сделать его обычным морем?
– Чтобы я самолично уничтожил свое произведение? Это же смешно!
– В таком случае можно ли будет нам самим восстановить наши моря?
– Конечно, можно. Просто верните весь этот лед на планету, и все станет как было прежде.
– Но как же нам это сделать? – спросил Янь Дун, подняв голову. И все человечество вместе с ним замерло, ожидая ответа.
– А я откуда знаю? – равнодушно бросил низкотемпературный художник.
– Еще один вопрос. Как коллеги, мы хорошо знаем, что срок существования произведений из снега и льда всегда очень невелик. И Море сновидений…
– Море сновидений тоже проживет недолго. Светофильтрующая мембрана со временем распадется и перестанет отражать тепло. Но эти ледяные кубики будут таять совсем не так, как ваши ледовые скульптуры. Процесс будет куда более эффектным и величественным. Ледяные блоки начнут испаряться. Внутреннее давление разорвет мембраны. Каждый блок превратится в маленькую комету, и все кольцо затянется серебряным туманом, который постепенно рассеется в пространстве. Ну а Вселенной останется ждать появления моей следующей работы в каком-нибудь отдаленном мире.
– И когда случится это превращение? – дрожащим голосом поинтересовался Янь Дун.
– Светофильтрующая мембрана утратит эффективность… как вы тут время считаете?.. лет через двадцать. О, мы опять говорим о чем угодно, только не об искусстве! Тривиальность, хуже того, пошлость! Ладно, коллега, прощайте навсегда. Наслаждайтесь красотой, а я вас покидаю.
Ледяной шар взмыл в воздух и быстро исчез в небе. Его отбытие сопровождали все крупные астрономические организации; они сошлись на том, что шар устремился строго перпендикулярно к плоскости эклиптики. Удалившись от Солнца на тринадцать астрономических единиц, он разогнался до половины скорости света и вдруг исчез, как будто протиснулся в невидимую дыру. Исчез и не вернулся.
Засуха продолжалась уже пять лет.
За окном вагона проносилась иссохшая земля. Стояла середина лета, и нигде не было ни клочка зелени. Все деревья засохли. Землю покрывали трещины, похожие на черную паутину. Все было усыпано песком, который частые суховеи все время переносили с места на место. Янь Дун мог поклясться, что несколько раз видел вдоль железнодорожных путей трупы людей, умерших от жажды, но это могли быть и просто обломанные сухие ветки деревьев, не представляющие собою ничего страшного. Этот суровый, засушливый мир резко контрастировал с серебристым Морем сновидений, парящим высоко в небе.
Янь Дун облизнул пересохшие губы. Он не мог заставить себя отхлебнуть воды из фляжки. Это был четырехдневный паек всей его семьи. Жена всучила ее ему на вокзале. Вчера товарищи по работе бастовали, требуя, чтобы им платили водой. На рынке все меньше и меньше ненормированной воды. Даже богатые не могут ничего купить… Его вдруг хлопнули по плечу. Он повернулся к соседу.
– Эй, да ведь ты же тот самый коллега-скульптор, верно?
Переговоры с низкотемпературным художником прославили Янь Дуна. Поначалу его хвалили за старательность и чуть ли не величали героем. Но после отбытия пришельца положение изменилось. В народе пошли пересуды, что, дескать, это он на Фестивале искусств льда и снега вдохновил низкотемпературного художника на новое творение и что, если бы не он, ничего не случилось бы. Большинство, конечно, понимало, что это полная чушь, но очень уж приятно было иметь козла отпущения. Таким образом он оказался в глазах людей провокатором, убедившим простодушного пришельца показать, что тот может. К счастью, впоследствии появилось много других поводов для беспокойства. О нем постепенно забыли. Однако, как выяснилось, не все, и сейчас его узнали, хоть он и был в темных очках.
– Предложи-ка мне выпить водички, – прохрипел сосед. С его растрескавшихся губ свисали два клочка сухой кожи.
– Вы что, хотите ограбить меня?
– Веди себя разумно, а не то я крикну, кто ты такой.
Янь Дун покорно отдал нахалу свою фляжку. Тот опустошил ее в один глоток. Все, кто видел происходящее, в изумлении уставились на него. И даже проводник, проходивший по проходу, остановился, не веря своим глазам. Такой расточительности просто нельзя было не удивиться. Так в Океанскую эпоху (такое название само собой присвоилось времени, предшествовавшему появлению низкотемпературного художника) смотрели бы, пожалуй, на богача, которому подают обед за сто тысяч юаней.
Сосед вернул пустую флягу Янь Дуну, похлопал его по плечу и сказал полушепотом:
– Не бери в голову. Все равно скоро все кончится.
Янь Дун отлично понял, что нахал имел в виду.
* * *
На улицах столицы теперь редко можно было увидеть автомобиль. А те немногие, которые пока ездили, были переоборудованы под воздушное охлаждение. Использование обычных автомобилей с жидкостным охлаждением строго запрещалось. К счастью, китайское отделение Всемирной кризисной организации прислало за ним машину – в противном случае он просто не смог бы добраться до его офиса. Не смог бы, и все. По дороге он видел, что песчаные бури засыпали все дороги желтым песком. А вот пешеходов попадалось очень мало. Обезвоженным людям было слишком уж опасно находиться на жарком сухом ветру.
Мир походил на выброшенную на берег рыбу, которая все еще хватает ртом воздух, которым не способна дышать.
Добравшись до Всемирной кризисной организации, Янь Дун сразу же представился начальнику отделения. Тот отвел его в просторный зал и сказал, что тут размещается та самая группа, в которой он будет работать. Янь Дун посмотрел на дверь помещения. На ней, в отличие от всех остальных, не было таблички с названием подразделения. Начальник бюро пояснил:
– Это секретная группа. Все, что делается здесь, строго конфиденциально. Чтобы избежать нежелательной огласки, которая могла бы вызвать даже массовые волнения, мы назвали это подразделение «группой “Монумент”».
Войдя в зал, Янь Дун обнаружил, что все присутствующие выглядят довольно эксцентрично. Кто-то щеголял непомерно длинными волосами, а у некоторых головы были выбриты наголо, несколько человек были одеты в строгие костюмы, совершенно нехарактерные для этих трудных времен, а на ком-то не было ничего, кроме шорт. Одни казались подавленными, в то время как другие, напротив, были ненормально возбуждены… На длинном столе посреди зала выстроилось множество моделей странной формы. Янь Дун не мог догадаться, для чего они могли быть предназначены.
Глава отделения представил вновь прибывшего, и начальник группы энергично встряхнул руку Янь Дуна.
