не испытывал.
Посмотрев записи в карте, доктор отправил её в кармашек на спинке кровати и снова обратился ко мне:
— Пальцами можете шевелить?
В ответ я попробовал сжать ладонь в кулак, однако этого не получилось. Но пальцы всё же хоть как-то задвигались, потому медсестра сразу же вложила мне в руку маленький пульт с кнопкой.
— Нажмёте на кнопку, если чего-то захотите, — легко улыбнулась она. — Она очень легко нажимается, так что сил точно хватит.
— Отдыхайте пока, — продолжил доктор. — Позже к вам придут сделать массаж, а я проведу осмотр. А пока вы одни, если снова захотите спать, спите. И ни о чём не волнуйтесь, вы под присмотром и в безопасности.
— Спасибо, — хрипло прошептал я, понимая, что пока что мне лучше особо не говорить. Кажется, в норму мне теперь придётся приходить долго, так что я был даже рад, что меня не начнут вертеть, слушать и смотреть прямо сейчас.
Голова всё ещё немного кружилась и трещала, так что я действительно прикрыл глаза и, кажется, задремал. Но как только услышал, что шторка снова отодвинулось, открыл глаза и наконец увидел маму. Та сразу бросилась ко мне обниматься со слезами на глазах, тихо приговаривая:
— Мэт, хвала господу, ты очнулся. Я так волновалась всё это время.
Обнять в ответ я пока что её не мог, сил поднять руки не хватало, но было так приятно её видеть и чувствовать её тёплую кожу своей щекой, что невольно у самого слёзы навернулись. Я ведь уже почти поверил, что она ненастоящая, уже не надеялся увидеть. И какое же облегчение я сейчас чувствовал от того, что ошибался.
— Мам…
— Что? — спросила она, отстранившись и вытирая слёзы, но при этом улыбаясь.
— Что со мной… случилось? — смог выдавить я, ведь всё же узнать, был Мэлори в моём теле или нет, сейчас казалось самым важным.
— Ты… Если ты не помнишь, — неуверенно ответила мама, поджав губы, и стала поправлять моё одеяло, чтобы не смотреть в глаза, — мы всё обязательно тебе расскажем. Но позже. Доктор сказал, что сейчас тебе лучше не волноваться, а только отдыхать.
Вот только незнание меня мучило больше. Лежал ли я всё это время в больнице или творил дичь, ведомый разумом совсем неблагонадёжного подростка, и оказался ли здесь по его вине, узнать уж очень хотелось.
— Я помню, как упал с байка… при прыжке, — снова хрипло проговорил я почти шепотом, ведь голос словно не хотел прорезаться. — А потом ничего.
У мамы на глазах снова заблестели слёзы, и она вновь молча меня обняла. Но это было совсем не ответом на мой вопрос, а потому я так и остался в непонятках. Единственное, что стало понятно, так это то, что от мамы я ответов сейчас не дождусь.
Вскоре пришла медсестра, на этот раз уже другая, и присела на стул рядом со мной. А когда она отодвинула с меня одеяло, я просто обомлел, увидев свою костлявую руку во всей красе. Так сильно похудел, кожа да кости. Где красивый подкачанный бицепс, всего ничего времени ведь прошло? А когда я представил, что так теперь наверняка выглядит всё тело и в том числе лицо, меня просто ужас пробрал. Я что, и правда провалялся в коме всё это время? Я бы обрадовался, что настоящего Мэла в моём теле не было, но, глядя на этот тощий кошмар, радость как-то испарилась. Теперь думалось, что, может, было бы и неплохо, очутись он в моем теле, пусть бы потратил все деньги, но зато ел бы и двигался, и этого ужаса с моим телом не случилось бы.
— Да уж, сейчас я явно «красивее», чем когда бы то ни было, — хрипло хмыкнул я, прикрывая глаза, лишь бы не смотреть. — Мне можно поесть?
— Позже вам принесут куриный бульон и сок. Ничего другого вам сейчас точно нельзя, — ответила медсестра, начавшая разминать мои высохшие мышцы на руке.
— Не волнуйся, теперь сможешь постепенно прийти в норму, — добродушно отозвалась мама, погладив меня по плечу. А я лишь тяжело вздохнул, понимая, что всё тело натурально болит от долгого лежания в одной позе.
— Мне бы хоть на бок перевернуться, — проговорил я, понимая, что сил становится всё меньше. — Опять вырубает.
— Отдыхайте, мистер Рут, сейчас вам это необходимо как никогда, — произнесла медсестра, хотя я и без её разрешения снова выключился бы. Короткий разговор словно выжал все соки, а в голове вновь сильно гудело, так что сон сейчас казался спасительным.
Снова я проснулся уже позже, увидев рядом не только маму, но и брата с отцом. И даже смог легко улыбнуться, пока они по очереди обнимали меня и говорили, как сильно волновались. Знали бы они, как я волновался, ведь думал, что никогда к прежней жизни уже не вернусь и никогда никого из них не увижу. А сейчас мне как будто вернули мой шанс на жизнь.
Попросив поправить мне подушку, я с облегчением выдохнул, ведь стало хоть сколько-то удобнее, и начал слушать о том, что теперь вся моя семья собралась ходить ко мне каждый день, а потом и вовсе забрать к себе домой. Я хотел было сказать, что предпочитаю вернуться в свою квартиру, но меня прервал появившийся перед кроватью доктор.
— Мэтью, я хочу вас осмотреть и расспросить о том, что вы помните, — подойдя ближе и взяв карту, произнёс он. — Родственники могут уйти или остаться, как вы захотите.
— Пусть остаются, — ответил я, попытавшись пожать плечами, ведь вряд ли их что-то удивит из сказанного мной или доктором.
— Хорошо, тогда расскажите, что последнее вы помните? И помните ли вы общие данные о вас: полное имя, возраст, имена родственников?
— Угу. Мэтью Рут, двадцать шесть лет, мать зовут Джулия, отца — Томас, брата — Джонатан. А последнее, что помню, как я прыгнул на байке, при приземлении колесо пошло по косой, из-за чего я упал и ударился. А потом ничего.
— Хорошо, значит, с памятью всё более-менее в порядке, — кивнул доктор и отложил планшетку с моей картой, посмотрев мне в глаза. — А теперь я должен вам сказать, что с вами произошло. Только не волнуйтесь. Вследствие падения у вас произошёл перелом поясничного отдела позвоночника, и вы впали в кому более чем на два месяца.
— Перелом позвоночника? — переспросил я, нахмурившись, вспоминая тот хруст и секундную боль перед тем, как очнуться в чужом теле. — Я смогу восстановиться?
— Это станет известно только после обследования. Сейчас ответьте мне, пожалуйста, на несколько вопросов: вы можете пошевелить пальцами ног?
