Боль постепенно уходила из взгляда Пэт. Не исчезала, но пряталась, поскольку, вспомнив о времени, Избранная вспомнила и о делах – день ее был расписан по минутам.
– Ты решила, что будешь делать дальше? – Патриция посмотрела на гадалку. – Отправишься с нами или останешься здесь?
– Куда же я от вас денусь? – Мамаша Даша слабо улыбнулась. – Буду рядом, пока смогу.
– Здесь твоя жизнь будет длиннее.
Десять лет против одного года, который останется у бессмертного, если он пройдет в другой мир. Огонь, что питал Его команду все это время, угас во вспышке Великой Церемонии, и теперь выбор был именно таким: десять лет против одного года. Колесо перезапущено, старые договоренности рухнули.
– Я хочу увидеть то, ради чего мы все это затеяли, – твердо ответила Мамаша Даша. – Я хочу увидеть новый мир.
– Вы пилот Картографической службы?
– А кто спрашивает? – хмуро отозвался невысокий крепыш в летном комбинезоне.
– Persona suspecta[13].
– Кто? – не понял пилот.
– Ваш пассажир, – объяснил Филя. – Мы летим вместе.
Разведчики сообщили, что обстановка в «Мире-1» спокойная, атмосфера пригодна для дыхания, первичный медицинский анализ не показал наличия опасностей, погода замечательная. Доклад пришел сорок минут назад, и к вратам Люциуса Минга сразу же подтянули вертолет Картографической службы. Тягач замер у Врат, ожидая приказа отправляться, экипаж слегка нервничает, и тут…
– У меня уже трое пассажиров, – недовольно сообщил летчик.
– Один из них полетит следующим рейсом, – уверенно произнес Филя, демонстрируя пилоту подписанную Щегловым бумагу. – Я личный представитель руководства.
– По какому вопросу?
– По всем сразу. – Филя потряс потрепанным портфелем. – Специалист широкого профиля.
– А имя у тебя есть?
– Таратута.
– Внимание Картографической службе! Готовность одна минута.
– Нам пора, – улыбнулся Филя и полез в кабину вертолета. – Посмотрим на новый мир вместе.
– Чрезвычайный исполнительный комитет Европейского Исламского Союза призывает граждан соблюдать спокойствие и порядок. Беженцам из районов стихийного бедствия рекомендуется зарегистрироваться в лагерях Службы спасения…
Глобальная сеть практически легла, от прежней паутины сохранились лишь островки, трафик которых забит призывами о помощи, отрывочными сообщениями о происходящем да бестолковыми вопросами. Кое-какой охват в мировом масштабе давали спутниковые каналы, но их плотно заняли государственные информационные службы. И не забывали вставлять между срочными сообщениями пропаганду:
– Чрезвычайный исполнительный комитет Европейского Исламского Союза считает катаклизм результатом чудовищного эксперимента корпораций. Военная операция проводилась в полном соответствии с тщательно разработанным планом, и ни одна ракета…
– Теперь не отмоетесь, – пробормотал Мертвый. – Как ни старайтесь.
Дороги разрушены, мосты разрушены, города разрушены. Радиоактивные острова на месте атомных станций. Полностью уничтожена прибрежная инфраструктура. Географические карты устарели. Кладбищ не хватает. Впрочем, сейчас мало кто заморачивается такой ерундой, как ритуалы. В тех районах, где действовали Службы спасения или военные, покойников старались хоронить быстро, чтобы не допустить эпидемий, бульдозерами зарывали во рвы. Во всех остальных местах мертвыми никто не занимался.
– Беженцы из Анклава Франкфурт продолжают прибывать в…
– Официальный Эль-Париж заявил, что в связи с уничтожением Ланданабада власть на островах переходит…
– Кто-нибудь выходил на связь с Санкт-Петербургом? Что там происходит?
Трясти не трясло, но шестиметровая волна до столицы докатилась…
В Москве же главной проблемой стали перебои с электричеством – большинство русских станций вышло из строя. Впрочем, Кауфман ничего сложного в этом не видел. Работающие на новой энергии резервные генераторы «Пирамидома» продержатся месяц. Воду можно качать из предусмотрительно оборудованных скважин. Арсенал не пострадал, запасов продовольствия хватит на месяц. А самое главное – люди. Тысячи московских безов готовы выполнить любой приказ Мертвого. Сила…
– Кауфман! Черт бы тебя побрал! Ответь!
Моратти уже в третий раз пытался связаться с Максом. Не погиб, заморыш, уцелел в цюрихском своем бункере. Тем лучше – поквитаемся лично.
Мертвый подошел к окну и улыбнулся.
Хаос – это первый шаг к Совершенству.
– «Хаосовершенство»? – переспросила Патриция.
– Да-а, – подтвердил Олово. – Оно.
– Красиво.
– Он сдела-ал. – Слуга ткнул пальцем в Кристиана.
– Я о названии.
– На-азва-ание сдела-ал я-а.
– Не ожидала. – Патриция медленно перевернула несколько страниц альбома. Подняла голову и посмотрела на Олово: – Не ожидала от тебя.
– Са-амо пришло.
– Теперь я говорю о твоем хобби.
– А-а… – Слуга погладил голову и коротко объяснил: – Па-амять. – Подумал и добавил: – Ва-ажно.
Вот так: память. Потому что важно. Потому что как ни крути, а без прошлого нет будущего, не вырисовывается оно, не складывается. И святость дальше идет, и мерзость, и подвиги, и грехи. Все накручивается на Колесо. Ни о чем нельзя забывать.
– Сколько у тебя альбомов?
– Этот – двена-адцатый. – Олово вздохнул: – Я-а не сра-азу понял, что па-амять можно снима-ать на-а фото.
– Ты и так сделал много, – прошептала Патриция, вновь возвращаясь к страницам альбома.
Разные города и Анклавы. Разные люди и разные эмоции. Здесь они убивают, а здесь смеются. Здесь умирают, а здесь целуются. Вот горящий вертолет, а вот горящее сердце: юноша несет подруге букет цветов. Тысяча отражений огромного мира. Тысяча последних шагов к Станции. Сингапур и Марсель, Эль-Париж и Ланданабад… Половина запечатленных зданий уже сгинула, как и многие запечатленные люди, но не все. Главное, что не все. И у тех, кто выжил, есть надежда.
– Вы прекрасный мастер, Кристиан.
– Спасибо.
Последняя страница, последняя фотография контракта.
Кадр № 1000
Энергетическое Копье.
Тринадцатый полигон «Науком», Станция, август.
«Совершенство».
– Вам спасибо, Кристиан, – мягко произнесла Патриция, закрывая альбом. – Есть планы на будущее?
– Так далеко я стараюсь не заглядывать, – грустно пошутил фотограф.
– Отчего?
– Все слишком быстро меняется.
Была мысль отправиться в мир, в Европу или на юг, посмотреть, что творится, отразить последствия аварии, но Жозе отговорил. Куда идти? В ад? Большая часть атомных электростанций бабахнула, большая часть городов в руинах, связь обрывками, власть местами, военные пытаются организовывать зоны безопасности, гражданские вооружаются и закрывают свои районы от чужаков… Хаос.
«Неужели тебе не хватило дерьма?»
Хватило, даже слишком.
Задумавшись, Кристиан пропустил момент, когда Патриция снова начала говорить:
– Колонизация – это очень тяжелый, но и очень интересный труд. Мы будем строить новый мир: города и дороги, заводы и фермы, порты, мосты, храмы… Уверена, ваш талант позволит в полной мере отразить грандиозность происходящего.
Эх, Агата, чуть-чуть ты не дождалась. Чуть-чуть.
– Наверное… – Фотограф встал с дивана и посмотрел на сидящую в кресле девушку. – Я… я, наверное, соглашусь, да… Но позвольте мне все обдумать?
– У вас будет столько времени, сколько вам потребуется, Кристиан, – кивнула Патриция.
Она проводила вышедшего фотографа взглядом, после чего посмотрела на Олово. Тот улыбнулся:
– Ты ста-ала взросла-ая.
– Это плохо?
– Это зна-ачит, что все не зря-а.
– Спасибо. – Пэт помолчала, а затем задала волнующий ее вопрос: – Пойдешь со мной?
Слуга ответил виноватым взглядом.
– Нет?
В голосе Патриции не было удивления, лишь безмерная грусть.
– Я-а хочу побыть один, – глухо ответил Олово. – Совсем один.
Гончий Пес устал. Гончий Пес потерял хозяина, и никто в мире, даже великая дочь великого мастера, даже девушка, которую Гончий Пес любил всей душой, не сможет занять место Кирилла. Не сможет, и все. Гончий Пес просит его отпустить. Гончий Пес заслужил одно желание.
– Мне будет тебя не хватать.
– Мне тебя-а тоже.
Девушка отвернулась. Помолчала, пытаясь проглотить застрявший в горле комок, справилась и вновь посмотрела на Олово.
– Я выбрала «Мир-1», Владыка сказал, что возьмет «Мир-3». Еще пару планет мы будем колонизировать в ближайшие два-три года, остальные останутся свободными лет шесть-восемь.
– Мне хва-атит и одного года-а. Или двух. Я-а не протя-ану дольше.
– Выбирай любой мир, – тихо сказала Пэт. В ее глазах стояли слезы. – Даю слово, что тебя никто не побеспокоит…
– Спасибо тебе за все, – глухо повторил Ганза. А потом оторвал взгляд от свежей могилы и виновато посмотрел на Саймона. – Понимаю, что прозвучало пошло, но что, черт возьми, я еще могу сказать?
