— После всего, что вы тут наисследовали, — Романов нехорошо ухмыльнулся, и продолжил, добавив немного льда в голос, — вы уже не являетесь ни Светлыми, ни добрыми. Вы — никакие. Все ваши усилия идут прахом, и никто никогда не вспомнит ни вас, ни ваших деяний — ничего!
— Полковник, вы излишне возбуждены, успокойтесь… — Шиффса потряхивало, и по его побелевшему лицу пробегали лёгкие судороги. — Мы не предполагали, что наши изыскания обернутся таким…
— К чёрту! — Марк прервал директора взмахом руки. — Разрушенная планета, бунт на Марсе, долбанные Посланники, которые хотят всякого непотребства — и ваши, Бездна раздери, психоматрицы!
Шиффс вздрогнул. Контуры его тела слегка расплылись, но он с видимым усилием стабилизировал их, и попробовал ответить:
— Марк…
— К дьяволу! — полковник сделал два шага вперёд, навстречу Шиффсу, и в глазах Романова читалась неприкрытая ненависть. — Вас мало убить, директор…
— Вы так, простите, беситесь, — Шиффс отгородился прозрачной пеленой силового поля, и чуть успокоился, — Марк, потому что слияние пошло не так?
Ему показалось, что теперь он знает, как дальше строить стратегию разговора с этим бешеным человеком. Нужно всего лишь пообещать всё вернуть, всё исправить… успокоить, обнадёжить — а там флот наберёт достаточно энергии для перехода, и… До свидания, полковник! Как говорят здесь — «се ля ви»…
— Потому что вы начали все эти игры с вероятностями и параллельными реальностями, — Романов упёрся в силовое поле, и продолжил идти вперёд, лишь немного замедлившись. На его лбу вздулись вены, по покрасневшему лицу покатились капли пота — но силовое поле поддавалось человеку, идя разноцветными разводами за его спиной. — Вы выпустили из небытия Венецианца, вы похитили души людей, которые мне совсем не чужие, и заставили их плясать под свою гребучую дудку, вы…
— Погодите, погодите! — Шиффс мысленно пытался активировать системы защиты, но неполный капитанский доступ, который после смены руководства ещё не раскрылся во всей функциональности, не пропускал команды. — Я всё объясню и исправлю…
— К чёрту, — полковник преодолел последнюю границу поля, и очутился перед расплывающимся в пространстве от переизбытка эмоций Шиффсом. — Сейчас я сделаю с вами то, что вы сделали с несчастными куклами и Ханной. Я вас сотру к хренам из этой реальности…
— Ты никого не сотрёшь, Марк, — донеслось из-за спинки кресла директора, и Романов замер, вслушиваясь в знакомый голос.
Силовое поле мигнуло радужными всполохами, и исчезло, оставив после себя сильный запах озона. Несколькими ступеньками ниже Шиффса и полковника стоял Маттершанц, одетый в рваный и жжёный десантный комбинезон. Его бледное лицо было искажено гримасой боли, но он стоял на ногах, и даже улыбнулся в ответ на удивлённый взгляд Романова.
— Ты никого не сотрёшь, Марк, — повторил Матти, поднимаясь к креслу, и опуская правую руку на плечо Шиффса. — Это излишне. И вы сразу после этого погибли бы, извините…
Романов подумал, что ситуация совершенно чётко напоминает дела минувших дней, и один раздолбаный зал на повреждённой астероидной базе. Только Рик Морган, который так же незаметно подкрался к полковнику, когда тот уже готов был повергнуть Строителя Пути, не говорил так вежливо. «Да и место в этот раз поприятнее» — мелькнуло в мыслях Романова, и он задумался — сам ли подумал это, или поймал сигнал от Маттершанца?
— Прости, — ещё раз улыбнулся Матти, — эманирую. Ты не должен вершить суд над этим… существом, это дело для судьи. И, возможно, для палача… Хотя у нас принято исполнение приговора возлагать на самих приговорённых.
— Я помню, — сухо произнёс Марк, успокаиваясь. Место горевших внутри ещё пару мгновений назад ярости и боли занимали грусть, спокойствие и некоторая отстранённость, ничуть не мешавшая мыслить. — Маттершанц, я уже испытывал все прелести вашего правосудия. И… оно отвратительно, но работает.
— Ханна должна была слиться с Анной… Извините — они едины, пусть и с доминантой старпома «Астарты». Пока я устранял, так сказать, разногласия с моим собратом по расе, в уравнение были введены новые переменные, и одна из них заместила другую. Анна Штафф осталась собой, получив частично память Шойц, но большая часть вашей возлюбленной отошла всё же Химере. Она — это та же самая энергоинформационная матрица, но разделённая очень давно, и сейчас вернувшая часть себя…
— Никто не п-подозревал, что здесь мы применим Химеру… — Шиффс с трудом восстановил контроль над собой, и продолжил, слегка заикаясь. — И уж тем более м-мы не знали, что тут будет она же, но в другом в-в-воплощении…
— Вы — идиоты… — Романов ещё раз прокрутил в голове все факты. — Идиоты с манией величия.
Полковник устало вытер пот со лба, и уселся прямо на ступени. Он понял, что с самой Эклектики ничего не ел, и не спал — не хотелось. И усталость накатила чёрной блестящей волной, грозившей затопить разум…
— Даже если допустить, что все эти игры с матрицами — правда, то неужто нельзя было проверить… Хотя, — Марк махнул рукой, — по всему выходит, что Ханну было не спасти…
— Да, — Шиффс кивнул.
— Нет, — Маттершанц покачал головой. — Её всё ещё можно спасти.
— Как? — Романов, подняв голову, внимательно изучал лица Светлых. — Если слияние уже произошло?
— Химера в стазисе, — Маттершанц поморщился, вспоминая, и непроизвольно потёр бок левой ладонью. — И что получится на выходе из него — пока не определено. Если ты будешь рядом, рискнёшь, и Ханна тебя вспомнит. Спасти можно лишь тех, кого можно спасти.
Романов почувствовал, как внутри него, где-то глубоко, разливается капелька тепла:
— Я буду рядом.
24.2 Прометей прикованный.
Воспоминания Маттершанца
Борт Золотой Пирамиды,
биомедицинский сектор,
рабочий кабинет д-ра Маттершанца.
Задолго до описываемых событий.
«Если вы читаете эти строки… Если просматриваете их в комплексном пространстве, слушаете или воспринимаете иными способами, от вибраций супер-струн до прямого взаимодействия с информационным полем Вселенных — это означает, что их автор лишён физической оболочки, и, вероятно, уничтожен или погружён в стазис на уровне энергетического существования.
Но сути информации, изложенной здесь, это не меняет.
Начнём с самого начала. Однажды, в далёкой-далёкой галактике… Нет, эта фраза встречается в миллионах источников, созданных и не созданных. К сожалению, чем старше разум, тем больше шаблонов поведения он накапливает, и тем сложнее их преодолевать. А когда возраст, субъективный или объективный, исчисляется в эпохах… Сами понимаете.
У каждого народа — свой путь. Иные проходят его до конца, некоторые — устают, усаживаются у обочины, и их медленно засыпает дорожной пылью, и они становятся частью пути. Кому-то удаётся свернуть с торной тропы, но я не назову их счастливыми. Но самых невезучих — бросают. Оставляют позади, у входа в сияющие покои Света, или беспросветные чертоги Тьмы. И дверь, которая опускается перед их лицами, отсекает всякую возможность идти дальше.
Расти. Развиваться. Духовно, душевно, творить, дарить, лечить, учить и помогать. Или — отнимать, унижать, обижать, пытать и уничтожать. Есть и такой способ, и он совсем не легче. Хотя так же важен, как и противоположный.
Мы, горделиво называющие себя «Первыми», «Светлыми», «Несущими Свет», как это ни прискорбно, лишь остатки нашего народа. Отщепенцы. Неудачники. Слабаки. Когда все остальные представители нашей древней, усталой, прошедшей долгий бурный путь роста, развития и становления расы готовились к переходу в высшую форму существования, мы остались. Испугались. Не выросли духовно. Оказались недостойны — слишком грязны, или излишне человечны. Отказались, предпочтя угаснуть в тени наших старых миров.
Верблюда сложно протащить сквозь игольное ушко, не перемолов его в фарш и не применяя всяческих фокусов с пространством, временем, и вероятностями. Но иногда бедное животное и не стоит туда пропихивать, если оно не хочет. И, уж тем более — если не просит. Мы, стоявшие на грани перехода, были мудры и честны. Всем, кто не хотел, не мог, или не желал перехода, отдали всё, что они попросили.
Не буду отягощать ваши органы восприятия и анализа долгими историями о прокатившейся по мирам после Перехода волне насилия, разнузданных оргий, изощрённых издевательств и пыток. Тысячи учений и религий рождались на свет, и сразу же умирали, миллионы людей гибли вместе с ними, и хаос правил нами.
