чтобы остановить Анорака.
АртЗмида кивнула и со слезами на глазах проговорила:
– Ог погиб, спасая сотни миллионов жизней. Вы можете по праву им гордиться.
– Спасибо, милая, – ответила Леукосия, отворачиваясь, чтобы скрыть боль на лице. – Я всегда гордилась моим дорогим Огом.
Она замолчала, мы тоже. Некоторое время я собирался с духом и наконец спросил Леукосию, что она помнит о Холлидэе, Анораке и самой Кире.
Леукосия немного подумала, прежде чем ответить.
– Анорак появился после первой попытки Холлидэя оцифровать человеческое сознание – свое собственное, – он назвал его жизненной версией кнопки «сохраниться».
Над моей головой зажглась метафорическая лампочка.
– Эти огромные файлы разрешения «ubs»! Сканы мозга пользователя?
Она кивнула.
– Но, по-видимому, Джим хранил темные тайны, которые никому не хотел раскрывать, в том числе скрывал свою собственную цифровую копию. Поэтому он стер часть памяти Анорака, чтобы сделать его более стабильным. Но это вмешательство вышло ему боком, и Джиму пришлось наложить ограничения на поведение Анорака. К сожалению, тому удалось их снять. Поэтому он и причинил вам столько зла…
Далее она рассказала, что, изучая и принимая к сведению недостатки Анорака, Холлидэй, наконец, усовершенствовал свою технологию сканирования сознания и использовал ее для раннего прототипа гарнитуры ОНИ с весьма ограниченной функциональностью. Однако она уже могла сканировать мозг и создавать цифровую копию сознания. Леукосия улыбнулась.
– И что, вы думаете, Джеймс Холлидэй сделал с этим потрясающим изобретением?
– Тут же использовал его, чтобы сделать пиратскую копию жены своего лучшего друга, – сказала АртЗмида. – Без ее разрешения.
– Именно, – кивнула Леукосия. – Вообще-то, я – первый в мире стабильный искусственный интеллект. – Она опустила глаза и прикусила нижнюю губу. – Когда Джим пробудил меня внутри автономной симуляции, я довольно скоро поняла, где нахожусь и чем являюсь. И я вышла из себя: страшно рассердилась на Джима за то, что он скопировал мой разум – разум Киры – без ее ведома.
Она покачала головой.
– В конце концов мне удалось втолковать Джиму, что я точно такая же, как Кира Морроу в момент сканирования ее мозга. А следовательно, как и она, я любила Ога всем сердцем и всегда буду любить. Даже если никогда больше его не увижу.
– Что на это ответил Холлидэй? – спросила АртЗмида.
– Сперва он мне не поверил. До Джима всегда было трудно достучаться. Однако потом он начал просматривать мои воспоминания с помощью ОНИ – чудовищное вторжение в мою личную жизнь. Но, как ни странно, именно благодаря этому Джим наконец начал меня понимать и увидел во мне настоящего человека, а не какой-то недостижимый трофей. Он признался, что, увидев мир и самого себя моими глазами, он осознал, насколько на самом деле сломлен. У него появилось то, чего ему всегда недоставало, – способность сопереживать. Джим ужаснулся от того, что натворил, и почувствовал себя чудовищем. Он попросил у меня прощения и предложил загладить свою вину.
– Каким же образом? – поинтересовался я.
– Предложил уничтожить его технологию копирования сознания. Чтобы больше никто не создал ИИ, подобных мне. Обдумав предложение, я поняла, что вовсе этого не хочу. Не хочу обрекать себя на вечное одиночество. Мне нравилось жить. Особенно после того, как я узнала о смерти настоящей Киры. Все ее воспоминания и переживания должны были исчезнуть вместе с ней, но не исчезли – их вложили в меня. И они останутся тут навсегда. Эта мысль утешает. Необычайно. – Она улыбнулась. – И в глубине души я надеялась, что когда-нибудь вновь увижу Ога. Пустые мечты, разумеется.
Леукосия медленно повернулась, любуясь видами. Затем посмотрела на себя.
– Мне не кажется, будто я какое-то противоестественное чудовище. Я чувствую себя прекрасно. Я чувствую себя живой. И я не против покинуть бренный мир, поскольку могу променять его на этот, где буду жить вечно. Поэтому я попросила Холлидэя не уничтожать свое изобретение. Сказала, что он преподнес мне замечательный дар, которым следует поделиться со всем миром.
АртЗмида подалась вперед.
– Что же он ответил?
– Ответил, что мир пока к этому не готов. Мы договорились спрятать меня до поры до времени. Его наследник сможет найти меня только после того, как ОНИ прочно войдет в жизнь людей, и они начнут понимать, что сознание и тело – не единое целое. Разумеется, Холлидэй не был бы Холлидэем, если бы не превратил все это в сложнейший квест, наподобие своей охоты за пасхалкой.
– Вы знали о его конкурсе? – спросил я.
Она кивнула.
– Он рассказал мне о плане отдать свое состояние и о трех ключах и трех вратах. Именно Джиму пришла в голову идея воссоздать мой старый модуль D&D «Квест “Семь осколков сердца сирены”». Он хотел спрятать осколки так, чтобы только Ог или победитель его конкурса смогли их найти. И он попросил моего разрешения использовать некоторые мои воспоминания в надежде, что его наследник извлечет из них те же уроки, что и он.
Она улыбнулась мне, и я ответил ей тем же.
– Джим хотел, – продолжала Леукосия, – чтобы, соединив все семь осколков, победитель освободил меня, и я даровала миру цифровое бессмертие. Теперь, благодаря тебе, так и произошло.
Она протянула мне ладонь. В ней лежал короткий металлический стержень с хромированным шариком на одном конце, похожий на фонарик. Или на громоотвод. Или на некое футуристическое оружие.
– Сэр Парсифаль, – провозгласила Леукосия. – Я вручаю вам Воскрешающий Жезл. Он наделит вас, его хозяина, способностью создавать новую жизнь и побеждать смерть. Если используете его силу разумно, он навсегда изменит и улучшит судьбу человечества.
От ее слов меня охватил ужас. Но обратного пути не было. Поэтому я вытянул руку, и Леукосия вложила в нее Воскрешающий Жезл.
– Что именно он делает? – спросил я, с надеждой глядя на исходящий от него гипнотический голубой свет.
– Он позволяет создать существ, подобных мне, – оцифрованные копии реальных человеческих разумов в аватарах OASISа. Холлидэй называл нас ди-пи-си – digitized player characters – оцифрованными игровыми персонажами.
Я поймал ее взгляд.
– Но Анорак тоже был оцифрованным игровым персонажем, не так ли? – Я опустил Жезл. – Зачем мне рисковать, создавая кого-то вроде него?
Леукосия улыбнулась.
– Об этом не переживай. Анорак был искаженной копией разума Джеймса Холлидэя, – неудачным побочным продуктом его измученной психики и ужасной самооценки. – Она покачала головой. – Если бы Джеймс не влезал в память Анорака и его автономию, он бы не сошел с ума. Джеймс извлек урок из своей ошибки.
Она указала на Воскрешающий Жезл.
– Жезл позволит «воскресить» только оригинальную копию сознания. Ты не сможешь изменить ее память или черты характера, прежде чем вернуть к жизни. Джеймс хотел перестраховаться, поэтому
