Она уселась на стул и придвинула к себе открытую книгу. Утро — единственное время, когда можно сидеть вот так: лениво перелистывая страницы, вдумываясь в текст. Читать, а не судорожно поглощать информацию с единственной целью — не отстать от…
Ида, не глядя, нащупала сигареты, закурила… Раннее (по местным понятиям раннее: на часах — начало одиннадцатого) утро; Благоверный и Крылатый Брат спят сном младенцев, младенец, в свою очередь, занят игрушками в кроватке, а не доведением матери до белого каления. Все на удивление тихо и спокойно, и нужно лишь не подымать глаз от книги и следить, чтобы взгляд не упал на:
а) неубранный стол;
б) гору немытой посуды;
в) и далее по списку…
Ну вот, отвлеклась. Ида взглянула на часы — без двадцати двенадцать. Утреннее блаженство растаяло, оставив лишь смутное желание учинить какое-нибудь благо ближнему своему. Скоро проснется Крылатый Брат…
Ида захлопнула книгу, поставила на плиту чайник, из сокровенной нычки извлекла кофе… Заскрипела дверь дальней комнаты… Доброе утро!.. Ида улыбнулась и решительно направилась к мойке.
Шумит вода… О, Небо, но кто бы мог подумать, что все будет именно так?! Так долго и мучительно (для себя и других) добиваться независимости и… На тебе, Идушка, твою вольницу, кушай ее с маслицем! Развиваться тебе хотелось? Вот и развивайся в пределах кухни, нестиранных ползунков. Ах да… Еще общение. Правда, в большинстве случаев на уровне «ой, где пил я вчера…» Хорошо, пока Брат-Шут спасает… А ему не легче… Самое страшное — тупеть, сознавая, что тупеешь… А ведь раньше… Опять — «раньше»… Читала, писала сама — где теперь все это? Не находишь ли, Ида, что твоя свобода отнимает у тебя чересчур много времени? Что на развитие «без внешних ограничителей», о котором ты много и долго говорила, тебя уже просто не хватает, а? О, Небо, но кто же мог подумать, что все будет так?..
Шумит вода…
Вода, падающая с неба. В просторечии — дождь. Не страшно… Так часто бывает утром… Пальцы нащупывают застежку дорожного плаща, и влажная ткань падает на пол… Нет, не падает. Появившийся сзади человек бесшумно подхватывает одежду и так же бесшумно исчезает…
— Госпожа?..
Поворачиваюсь. Кто — «госпожа»?
— Мы ждали Вас, госпожа. Мы очень рады снова видеть Вас. Свен совсем извелся…
Что он несет? Кто такой Свен?.. Прохожу, сажусь в кресло у камина. Тут же «материализуются» еще двое — через мгновение промокшие сапоги сняты, а на ногах — что-то мягкое и теплое…
— Простите, госпожа?..
— Я слушаю?
Отвечаю автоматически. Похоже, мое тело и часть моего мозга знают, как реагировать. Бог с ними, пусть реагируют, но почему этого не знаю я?..
— Вам подавать завтрак?
Киваю. Еще бы не подавать — мне со вчерашнего дня не удавалось поесть.
— Вы позволите Свену разделить с вами трапезу?
Опять кивок. Я всегда рада видеть Свена… и, к тому же, мне зело любопытно, кто это такой.
— Одну минуту, госпожа.
И, действительно, проходит не больше минуты. Вносят резной столик и то, что здесь называют завтраком… М-да… Дай Бог, чтобы тело было приучено и к этому…
— Доброе утро!
Ты — Свен… Ты любишь меня, как саму жизнь… или больше жизни… Ты готов умереть просто ради моей улыбки… Ты — Свен…
Свен… Странно, что я узнала его… Хотя, разве сложно узнать Мечту?.. Он — Свен. Он — Любовь.
— Садись.
Юноша осторожно устраивается рядом.
— Я ждал… Я так долго ждал…
Завтрак завершен.
— Вам открыть библиотеку, госпожа? Или вы предпочтете прогулку?
— Прогулку.
Библиотеку я сейчас не переживу.
— Ты разрешишь мне ехать с тобой?
— Конечно.
Ты обрадован, парень. Впрочем, тебя обрадует все, любое мое действие… Ты — Любовь…
Дождь прошел, как печальные мысли… Мы выходим во двор…
— Лошади оседланы, госпожа… Вернетесь ли вы к обеду?
Пожимаю плечами.
— Не знаю… Наверное…
«День летит сквозь часы, как живой метеор…»
— …Мне пора уходить, Свен.
В огромных глазах — печаль…
— Опять?..
Улыбаюсь в ответ.
— Может… Может, не нужно?..
— Дела…
— Всякий раз, когда ты уезжаешь, по возвращении ты… Тебе плохо…
— Ничего… — протягиваю руку, мягко провожу по волосам Свена.
— Я скоро вернусь. Насовсем. Веришь?..
Я делаю шаг за дверь. Я скоро вернусь… Опять идет дождь.
Шумит вода…
Шумит вода. Ида встряхнула головой, чтобы разогнать туман перед глазами. «Чертово давление!» Она закрутила краны, взялась за прихватку… Крылатый брат уже сидел за столом.
— Кофе пьем?
Крылатый Брат согласно кивнул и потянулся за зажигалкой.
— А может, она не так уж была нужна? Свобода?
Брат-Шут, удобно растянувшись на ковре, с интересом разглядывал Иду в ожидании ответа.
— Я не люблю зависеть…
— От чего? Сейчас ты зависишь от… Список предоставить?..
Ида лениво запустила в Шута скомканным полотенцем.
— Не аргумент. Зависимость, по крайней мере, не мешала тебе читать…
— Одну минуту, госпожа…
Массивные двери библиотеки распахиваются…
— Прошу Вас, госпожа…
Стеллажи, стеллажи, стеллажи… От папирусных свитков до глянцевых обложек последних изданий…
— Мы оставили все, как было на вашем столе, госпожа… Черновики вашей повести в нижнем ящике…
— …Ты скучаешь, Ида?
— Ну, не совсем…
— Минимум, Ида… Все тот же минимум. Ты отучилась говорить, потому что я понимаю тебя без слов, а другим не нужны сложные фразы…
— Вас уже ждет философ, госпожа. Вы хотели провести дискуссию…
— Твой плейер тебе надоел еще месяц назад…
— Менестрели уже собрались в зале, госпожа…
— Идем, Свен?..
— Остается только шляться по городу, но в последнее время тебя не радует и это…
Яркое солнце, ветер в лицо, звонкий смех Свена…
— Едем к озеру?..
— Как скажешь, милый…
— … И постоянно куда-то спешишь. Ты обращала внимание, что у тебя почти всегда нет времени?..
В спальне — мягкий полумрак…
Мир и покой…
— Прикажете Свену подняться к Вам? Или ему ночевать у себя?
— Пусть приходит.
— Уже уходишь, брат?..
— А вот.
Брат-Шут, сдавленно ругаясь, вбивает ногу в десантный ботинок.
— Когда будешь?
— На этой неделе — вряд ли.
— Учишься?
— Учусь. До встречи…
В спальне — мягкий полумрак — осталась последняя лампочка…
— Спокойной ночи, Благоверный…
— Спокойной ночи, Свен.
— Позволь спросить?..
— Да?
— Завтра ты опять уходишь?..
Ты так долго ждал этого ответа.
— Я остаюсь, Свен. Навсегда.
Ты улыбаешься. Ты так долго ждал..
Ты — Свен… Ты — Мечта… Ты — Любовь…
— Тана! Открой дверь.
Девушка скорчила недовольную гримасу, но встала с дивана и проследовала в прихожую. Через мгновение оттуда донеслись восторженные вопли. Шут прислушался… Нет… Ошибочка вышла… Не совсем восторженные… Точнее, совсем не…
Тана вбежала в комнату.
— Господи, да что ж это такое?! Ида — в больнице… Два дня уже… Кома… Врачи ничего сделать не могут… Тело пока живо, а она… Господи, что же творится?! Третий случай уже! Тре-тий!!! Вначале — Глен, потом — Дея, теперь… Проклятие какое-то!.. Шут, ты слышишь? Ида — в коматозном состоянии… Как Дея… Шут, ты слышишь?! Шут!!!
Шут встряхнул головой, чтобы разогнать туман перед глазами…
— Но я… Я не могу понять — откуда? Жили — не тужили, и вдруг на голову сваливается эта эпидемия!..
— Возвращаюсь к первоначальной теме нашего разговора, — юноша в длинном свитере домашней вязки и дешевых джинсах обозрел пространство, но, не обнаружив ничего, что могло бы порадовать взгляд, перевел его вновь на собеседника. — Почему ты считаешь это болезнью?
Собеседник, выложивший на стол сигареты и зажигалку (как ему показалось, именно это искал его приятель), взвел глаза к небу и сложносочиненно выругался.
