Галина Тер-Микаэлян - На руинах

«Голод… страдание… голод…»

Вот уже год, как обрывки мыслей врывались в сознание Тани в любое время дня и ночи, как вопль о помощи. В промежутках наступала тишина — странная и ко всему безразличная. Сейчас ЭТО опять пришло — внезапно, словно ударило молнией.

«Голод… жизнь…»

Мелькнуло и больше не возвращалось. Она перевела дыхание, поджав ноги, поудобнее устроилась на мягком диване и начала листать «Биохимию аминокислот» Майстера. Подождала, прислушалась к самой себе — нет, ничего. Лишь из-за стены донеслось:

— Тут нужно использовать теорему Коши, смотри.

Это приехавший к ним на выходные Анвар помогал Тимуру разобраться с дифференциальным уравнением. Едва он начал писать, как Тимур завопил:

— Все, стоп! Дальше не пиши, я сам. Ну, я и козел, здесь же однозначно!

Анвар учился на шестом курсе МФТИ и жил в общежитии в Долгопрудном, но приезжал к ним в Теплый Стан довольно часто — выполнял, как считалось, просьбу своей тетки Халиды «приглядеть за детьми». В столь официальную версию его регулярных наездов наивно верил лишь Тимур. Ему было абсолютно невдомек, почему Лиза с Дианкой постоянно прерывают их с Анваром сугубо мужские разговоры, приставая с разными несущественными просьбами.

Вот и нынче — сразу после ужина Тимур потащил двоюродного брата к себе в комнату, чтобы в спокойной обстановке обсудить уравнение, не имевшее по его мнению единственного решения при заданных граничных условиях. Однако не прошло и двадцати минут, как в дверь постучали, в приоткрывшуюся щель заглянула чуть взлохмаченная головка Лизы и озабоченно спросила:

— Тим, можно к тебе? Помоги достать с антресолей коричневую коробку, а?

— А потом нельзя?

— Нет, Тимочка, мне же ковер нужно чистить, а там насадки для пылесоса.

— Потом пропылесосишь, я занят.

— Ладно, пиши, я сама полезу, ничего страшного, — покорно проговорила сестра. — Пиши, Тимочка, пиши, не отвлекайся. Я пошла — поставлю на стул табурет, а Дианка меня подержит и…

Тимур в сердцах вскочил.

— Не смей лазить, у табурета ножка сломана! Шею сломаешь, потом мама с меня голову снимет. Погоди, Анвар, сейчас я ей достану, потом допишу, у меня одна нога там, другая здесь.

— Допишешь без меня, потом покажешь, основную идею я тебе дал, — весело возразил Анвар и, выйдя в коридор, постучал в дверь комнаты Тани.

— Можно, Танюша?

— Да, Анвар, заходи, садись. Как там Тимкин интеграл?

Как всегда ее ровный голос заставил сердце Анвара тревожно забиться. Он попытался улыбнуться.

— Разобрались. Слушай, Тань, — встретившись с пристальным взглядом Тани, он запнулся и умолк.

— Слушаю, — глаза ее улыбались, но лицо оставалось серьезным.

— Я все это время собираюсь с силами…

— Знаю, — кивнула она и спустила ноги с дивана, — чтобы задать мне один вопрос.

Криво усмехнувшись, Анвар развел руками.

— Ну, раз тебе, все известно, то ты, вероятно, даже знаешь, какой именно вопрос.

— Знаю, — из груди ее вырвался печальный вздох. — Нет, Анвар, не нужно об этом — я никогда не смогу выйти за тебя замуж, и больше не будем говорить на эту тему.

— Как это не будем, — вспылил он, — объясни, иначе я не отстану! Я тебе больше не нравлюсь? Отвечай!

— Почему я должна что-то объяснять?

В ее голосе прозвучал вызов, но Анвар решил не обижаться — немедленно сменил тон и ответил очень мягко:

— Почему? Потому что я не умею все понимать без слов, как ты, Танюша? Прежде я мог только молча надеяться на то, что ты предпочтешь меня… ну, скажем, этому Янковскому из вашей группы, который постоянно тебе названивал и являлся с цветами на Восьмое Марта.

Он уже давно понял, что ласковый тон действует на нее безотказно, и теперь тоже не ошибся — сдвинув брови, Таня отвернулась и виновато буркнула:

— Ладно тебе, ты уже сам давно понял, что Янковский мне до лампочки.

— Да, понял — год назад, в тот день, когда ты… словом, когда мы…

— Ты хочешь сказать, когда я решила с тобой переспать, — бесстрастно подытожила она.

— Ты обнимала меня, — голос его зазвенел отчаянием, тонкое лицо исказилось болью, — ты меня целовала, ты говорила… ты говорила, что я тебе нужен. И это была правда, я не мог ошибиться, я чувствовал тепло твоей души. Так что случилось потом?

— Какая разница? — она упорно смотрела в сторону.

— Большая! Почему ты стала меня избегать? Я стал тебе противен? Перестал нравиться?

Таня не выдержала.

— Нет, Анвар, не надо так думать! Ты мне нравишься и… даже больше, но…

Она не успела договорить — Анвар сорвался со стула и вмиг оказался рядом с ней на диване.

— Все, ты сказала, последнее слово съела корова! Иди ко мне, я ведь просто с ума сходил все это время!

— Перестань, сейчас кто-нибудь войдет!

— Кто войдет? Лиза с Дианкой не войдут и Тимку не пустят. Они ведь давно все заметили — сейчас специально позвали его какую-то коробку с антресолей снимать. Ага, кажется, он уже что-то снял.

Оглушительный грохот, и раздавшийся вслед за ним хор возмущенных голосов указывали, что процесс снимания коричневой коробки с насадками для пылесоса прошел не совсем гладко. Не обращая внимания на несущиеся из коридора вопли, Таня подошла к двери, плотно прикрыла ее и, повернувшись к Анвару, прислонилась к стене.

— Ты мой друг, я тебе верю и объясню то, что ты хочешь знать. Во-первых, я не могу стать твоей женой, потому что не хочу иметь детей. А ты любишь малышей, ты захочешь иметь большую семью, как принято у вас в роду.

— Почему ты не хочешь иметь детей? С тобой что-то не в порядке, ты больна?

— Неважно. Не хочу — и точка.

— Хорошо, если ты так ставишь вопрос, то я согласен — детей не будет. Только ты и я.

— Нет!

— Да! — он встал рядом, с ней, его ладони легли на ее плечи. — Пойми, что я от тебя не отстану — ты станешь моей женой, тебе не сбежать. Что бы ни было, понимаешь? Ты понимаешь?

— Пусти, пожалуйста, отойди! — высвободиться из цепких рук Анвара Тане не удалось, она запрокинула голову назад и негромко произнесла: — Это было только во-первых, и это еще не все.

— Тогда говори прямо сейчас, что у тебя во-вторых.

— А во-вторых, я убийца, я убила твоего дядю Ильдерима! Это я его убила, а не мама, и твой дедушка Рустэм об этом знает.

Руки Анвара соскользнули с ее плеч, ошеломленный, он с минуту не мог произнести ни слова, а когда вновь сумел заговорить, то голос его дрожал.

— Ты… ты нарочно, этого не может быть!

— Да, это так! Я сказала обо всем твоему деду, поэтому он и разрешил похоронить маму на вашем кладбище. Он не велел мне об этом рассказывать — никому. Но ты должен был узнать. Видишь теперь, что мы не можем пожениться?

Закрыв лицо, Анвар с минуту стоял неподвижно, потом опустил ладони, и в глазах его мелькнул недобрый огонек.

— Я не стану плохо говорить о мертвом, пусть мой дядя Ильдерим покоится с миром, но все это в прошлом, ты была ребенком. Не надо, чтобы прошлое камнем висело над нами. Если это все, то давай забудем и заново начнем нашу жизнь.

Подняв руки, она порывистым движением обняла его и притянула к себе, но тут же оттолкнула.

— Это еще не все, не все! Есть в-третьих.

На губах Анвара мелькнула улыбка.

— Раз мы пережили «во-первых» и «во-вторых», то самое ужасное позади — переживем и «в-третьих».

— Зря ты так думаешь. В-третьих, я — экспериментальный образец, сотворенный пришельцами.

— Не понял. Знаешь, Танюша, расслабься и расскажи мне все от начала до конца.

— Не расскажу, не могу, — ее лоб прижался к крепкому плечу Анара, голос перешел в шепот: — Не думай, что у меня бзик, я дам тебе почитать рукопись тети Ады — копию. Я сама перепечатала ее в нескольких экземплярах, а формулы вписала от руки. Мне там не все понятно — много математики. Тетя Ада была криптоаналитиком, она искала ключи к шифрам закодированных текстов.

— Что ж, это мне уже ближе. И когда дашь?

— Да хоть прямо сейчас. Ты, наверное, поймешь лучше, чем я. Знаешь, даже папе я этого не показывала. Читай, а я успокою Тимура с девчонками — они так галдят, что сейчас соседи снизу прибегут.

Положив перед Анваром папку, она вышла в коридор. Дианка с Лизой ползали по полу, собирая раскиданные повсюду винтики и колесики от ручной швейной машинки. Сама машинка, раскуроченная ударом, вывалилась из коробки и лежала на боку. Тимур, потирая ушибленное плечо, сердито кричал:

— Какого черта, ведь сто раз говорил вам ничего тяжелого на антресоли не класть! Хорошо еще, что не на голову! Кто ее туда засунул?

— Да ты, Тимочка, и засунул, кто же еще, нам с Лизой ее не поднять, — стоя на четвереньках, Дианка повысила голос, чтобы перекричать брата, — сунул, небось, и забыл, а я ее слета ищу. Мама думала, она в кладовке, сказала, чтобы мы достали и шили, а ты, оказывается…