— Она как! Чего ж, ушел?
— Враги напали, один я выжил. — Почти правда, но и полуправда в умелых устах способна обратиться в истину.
— Везучий, значит?
— Не без этого, — согласился Герт.
— Тогда, давай так, — вздохнул Шенк, — я тебя ни о чем не спрашиваю, парень, и тебя ни с кем не обсуждаю. Идет?
— Принято! — кивнул Герт, он уже понял, что судьба к нему благосклонна, как никогда. — Я обещаю тебе, быть взаимно вежливым. И не стану ни с кем делиться своими замечаниями. Ты Шенк — мой старший товарищ и наставник, и мне этого достаточно. В бою не подведу, на гулянке — прикрою спину. Так пойдет?
— Вполне! — кивнул Шенк. — Пошли!
1. Чумной тракт, пятнадцатого грачевника 1649 года
Правила дороги просты: вставай рано, начинай движение с первым светом, и не останавливайся до сумерек. И, разумеется, ты всегда должен знать, где остановишься на ночлег. В зимнее время десять-одиннадцать часов в пути плюс недолгий привал в середине дня. Полчаса — час, чтобы съесть свой холодный обед, опростаться, напоить и накормить животных, проверить колеса телег и фургонов, и все прочее в том же духе. Иногда, впрочем, возникает соблазн идти чуть быстрее и не останавливаться даже в сумерках. В конце концов, там впереди настоящая станция, так отчего бы «не сделать еще одно последнее усилие»? Но караван не кавалькада всадников, темп движения задают самые медлительные из животных — волы. Так что спеши — не спеши, а все равно приедешь, когда приедешь. И рисковать, двигаясь в ночной тьме, незачем. Выигрыш невелик, а смерть — вот она, всегда ходит где-то рядом.
Герт проснулся, как и привык, «перед первым светом». Полежал. Послушал дыхание спящих рядом людей. Все было спокойно вокруг, и следующие полчаса — если судить по внутреннему времени — он «разминал» мышцы, выполняя упражнения гайярской триады. Тем, кто добирался до Третьей ступени, — а Герт преодолел этот рубеж аж полстолетия назад, — не требовалось выполнять упражнения вживе. Во всяком случае, не каждый день. Достаточно было «представлять движения, как они есть», переживая их вместе с телом с той степенью «погружения», какую обычный человек даже представить себе не мог. На практике это означало способность контролировать сокращения мышц таким образом, что, лежа без движения, ты, словно бы, бежал или прыгал, плыл или фехтовал. Если не лениться, за полчаса тренировки можно даже вспотеть. И Герт вспотел. Вернее, это вспотел юноша Карл, нетренированное тело которого все еще не полностью подчинялось новому хозяину. Так что, да, он вспотел. И дыхание сбилось после особенно замысловатой фехтовальной связки, да еще и с тяжелым мечом в левой — подчиненной — руке. Но ничего не поделаешь. Юношу Карла следовало еще долго гонять и править, учить и снова гнать, чтобы «выстругать» из дворовой собачонки настоящего бойцового пса.
«Увы, мне горемычному, увы!» — опечалился Герт, с трудом переведя сбитое дыхание и пытаясь силой воли остановить разогнавшееся под гору сердце. Выходило с трудом, но все-таки выходило, и значит, не такой уж он и несчастный. Вполне себе счастливый, если не лукавить, ведь не впервой живет!
Герт встал с соломы — он спал в конюшне с лошадьми, — легонько толкнул в плечо Шенка и пошел на двор, к колодцу. Народу там по ночному времени было немного, — охрана да кашевары, — и Герту даже не пришлось ждать своей очереди. Он подошел к низкому срубу с журавлем, поднял из колодца большое деревянное ведро с ледяной водой. Плеснул в руки подошедшему Шенку и, дождавшись пока тот совершает свой незатейливый утренний туалет, умылся и сам, подставляя сложенные лодочкой ладони под льющуюся из ведра жгучую морозную струю.
Было холодно, и при дыхании изо рта вырывался пар. Конечно, они находились сейчас много южнее Северного Олфа, где снег не таял до середины весны. Климат здесь, близ Норфейской границы, был мягче, зима — не такой суровой. И все-таки зима есть зима, тем более, ночью, в особенности в пяти-шести лигах от границы болот. Так что меховая безрукавка, доходившая до середины бедер, да двойной шерстяной плащ с капюшоном были совсем не лишними. Держали тепло, но и двигаться не мешали.
— Пошли! — позвал Шенк. — Разбудим остальных, и айда! А то шкварками так пахнет, что у меня не ровен час желудочные судороги начнутся!
Что правда, то правда! Запах пшеничного кулеша со шкварками и луком предвещал не только обильную горячую трапезу, но и праздник чревоугодия. Кашевар отряда Родриг и обычно-то умудрялся накормить наемников не абы как, а чем-нибудь вкусным и сытным, но вот кулеши он варил и вовсе замечательно.
Между тем, лагерь просыпался. Караван-то немаленький, его изготовить в дорогу — работа. И притом работа нелегкая, да и не быстрая. Однако животными, телегами, фуражом и провиантом для всей частной компании занимались купцы и их люди. Наемники же лишь охраняли караван, да следили за своими лошадьми и за своим фургоном, в котором находились их личные вещи, запас стрел и еще всякое по пустякам. Но Карлу с Шенком и в этом повезло. Сегодня было не их дежурство, так что, разбудив тех, кто все еще спал, они сразу же поспешили к отрядному котлу и вскоре уже сидели на бревнышке, привалившись спинами к стене пакгауза, и ели из котелков горячую остро пахнущую жареным салом и луком похлебку. Кулеш, и в самом деле, вышел на славу, но кроме того, симпатизировавший Шенку Родриг не поскупился, зачерпнув для хороших людей гущу с самого дна котла. Больше шкварок и пшена, оно, понятное дело, много сытнее получается, чем когда меньше.
— К вечеру, Бог даст, доберемся до Лобны, — Шенк, если судить по речи, ни дать не взять, парень с улицы, за такого его все и держат. — Пройдем таможню, встанем лагерем за стеной, и айда в город. А в городе, друг мой Карл, кабаки и бляди. Ты таких, поди, на своем севере и не видал никогда. Цены, правда, кусаются, так что ж с того! Однова живем! Ох, ты ж!
Но последняя реплика относилась уже совсем к другой теме.
Рассвело. И воздух серебрился и мерцал. И в это жемчужное сияние вошла девушка невиданной красоты. Ну, то есть, видал Герт женщин и красивее, но в правильном рассказе все женщины, — и особенно незнакомки — по-определению должны быть юными красавицами. Так и случилось. Вышла на высокое крыльцо станции, знобко запахнула простой подбитый беличьим мехом плащ и остановилась, рассматривая двор и поднявшуюся на нем деловитую суету. Капюшон был откинут, так что Герт увидел и золотую корону толстой косы, венчающую гордо поднятую головку, и изысканный очерк профиля, и лебединую шею.
— Да, уж! — сказал он вслух, но и все.
Свое мнение о девице он оставил за зубами. Одета она просто, но с первого взгляда видно — не купеческая дочь. Так что лучше промолчать.
Однако девушка, как оказалось, и сама умела «смотреть и видеть». Обвела глазами двор. Перевела взгляд на расположившихся неподалеку Шенка и Карла. Посмотрела коротко, и вдруг улыбнулась. Хорошо улыбнулась, искренно. Полные губы раздвинулись, показав на мгновение белизну ровных зубов. И вот уже красавица смотрит в другую сторону, туда, откуда идет к ней кавалер при мече и в сапогах со шпорами.
«Ну, — подумал не без внезапной зависти Герт, — какова курочка, таков и петушок».
Юноша — а паренек был, пожалуй, одного с Карлом возраста, — оказался высок и строен, опоясан мечом и простоволос. Но одет, как и девушка, незатейливо. Впрочем, простота эта, скорее всего, происходила от бедности. Но, возможно, кавалер просто не хотел бросаться в глаза. Черная кожа и черная шерсть. Ни вышивки, ни аппликации. И пряжки на ремнях стальные. И узкий меч не для забавы. Солдатский. То есть такой, с каким ходят в бой, а не на балах красуются.
«Хороший парнишка! Правильный…»
— Все в порядке, Хетта! — сказал юноша, подходя к златовласке. — Я договорился с мастером Келганом. Нас принимают в караван. Пойдем с ними до Шеана.
— А сюда, как добрались? — спросил Шенк.
— Прошу прощения? — нахмурился, оборачиваясь, юноша.
Сейчас Герт его, наконец, рассмотрел. Узкое лицо, прямой нос, большие глаза и рот. Тип скорее южный, чем северный, но такие черноволосые парни с высокими скулами встречаются и в Приморье.
— Извините, сударь! — чуть «сдал назад» Шенк. — Просто интересно стало!
И он поднялся на ноги.
— Я Шенк — наемник из охраны. А это Карл! — указал он на оставшегося сидеть Герта. — Вы с нами, стало быть, в Шеан пойдете. Вот я и спросил вас, как попутчиков.
— Спросил, — согласился парень.
Глаза у него оказались темными под стать волосам, но в полусвете наступающего утра судить об их цвете было преждевременно.
— Я Зандер де Бройх, — представился он через мгновение, взвесив, поди, все «за и против» продолжения разговора. — А это моя жена Маргерит. Хетта, — чуть поклонился он златовласой красавице, — разреши представить тебе Карла и Шенка, наших новых спутников.
