спросил:
— Евгений Юрьевич, а остались ещё у тебя мечты, есть что — то такое, что всё планировал, да руки не дошли, а может ещё по какой причине не вышло, не получилось?
— Да тут подумать надо, сынок. Вроде всё есть. Разве, что баньку всё не могу справить себе. Была у меня хорошая банька, да сосед алкаш — Колька дурак, спалил мне баньку мою по пьяни. Сейчас уже и не спросить с него, три года уж, как Бог прибрал дурака. Я вот всё не могу с силами собраться, новую себе отстроить. Раньше сын был, так в общественные меня возил. Понимаю, что старый стал, париться вредно для сердца, да всё равно баньку охота. Уж и не постою поди, это же надо ехать материал закупать и прочие заморочки…
— Раз хочешь, Евгений Юрьевич, значит будет баня. Решим вопрос.
— Да брось, сынок, не надо…
На следующий день кран уже ставил баню — бочку из кедрового сруба на территорию придомового участка ветерана. Рабочие приступили к монтажу и наладке. Пока он следил за рабочими и радостно осматривал новую баню, я незаметно зашёл в дом и засунул в карман его пиджака пачку денег, пусть будут, пригодятся. Когда найдет, скажу, что ничего не знаю, прибавку к пенсии получил, наверное. Я пообещал старику, что буду часто его навещать, помогать в хозяйстве, ездить за продуктами и всем необходимым. Распрощались мы очень тепло, как родные люди.
Когда знакомый блогер опубликовал историю Евгения Юрьевича, то ей заинтересовались талантливые ребята из студии короткометражных фильмов. Они захотели снять небольшой фильм по его воспоминаниям и включить его в свой новый цикл про героев Великой Отечественной войны. Свои короткометражки они снимали, как по реальным историям, так и по литературной военной прозе. Я был рад, что данный подвиг оживёт на экране, в этих ребятах был уверен, видел раньше их работы. Всё сделают хорошо, сделают, как надо…
Глава 31
Дел было ещё много, а времени мало. Почти физически ощущал, как оно утекает, как я не успеваю, сделать всё что нужно, всё что обещал.
Я не мог забыть о просьбе бойцов по поиску родственников погибшего Бориса Токарева. Информация наконец — то пришла. Нашлись его родственники. Поиск информации занял так много времени, в связи с тем, что семья несколько раз переезжала, сначала из Спас — Деменска в Калугу, а затем из Калуги в Дмитров.
Туда мне и предстояла дорога. Более девяти часов из Гатчины на машине, дорога будет тяжёлая, чувствовал себя отвратно с самого утра, кружилась голова, тошнило. В последние дни начал замечать, как сильно стал сбоить организм: мышечные боли, утомляемость и другие вегетативные расстройства. Ничего, осилю. Время не ждёт.
После дороги заехал в местный хостел, принял душ, немного отдохнул, есть не стал, при мысли о еде чуть не вырвало. Чувствовал себя ещё более паршиво чем раньше, уже думал перенести встречу с дочерью и внуками погибшего солдата. Не стал переносить, я договорился, люди, ради меня, отложили свои дела, ждут.
В отличие от Евгения Юрьевича Гаринцева, дочь фронтовика жила в большой и дружной семье, где бабушка — ребёнок войны был уважаемым и любимым членом семьи. Все в семье знали через что прошла их бабушка, что вынесла на своём долгом веку.
Сохранились в семье и довоенные фотографии её отца. С чёрно — белой фотографии на меня смотрел улыбающийся, молодой, здоровый и жизнерадостный мужчина. Своего отца Нина Борисовна помнила, чтила и любила. Знала бы как он её любил…Даже после смерти искал её. До сегодняшнего дня для всей семьи Нины Борисовны — отец был пропавшим без вести, одним из тысяч неизвестных солдат. Теперь она знает, где папка её лежит. Я пообещал, что окажу всю помощь и любое содействие с перезахоронением останков Бориса на воинском кладбище. Жаль, только жена Бориса и мать Нины не пережила войну…
Вот собственно и история Нины Борисовны Токаревой, которую я подробно записал, а по возвращению в Гатчину обработаю и опубликую в сети:
Воспоминания жительницы Подмосковья Токаревой Нины Борисовны, о зверствах немецких солдат под Вязьмой осенью 1941г.
«Своё тринадцатилетие и роковой 1941-ый год я до сих пор вспоминаю с содроганием, хотя столько лет минуло. Особенно часто стала возвращаться та боль и тот кошмар, когда слышу по телевизору и радио речи молодежи, не видевшей войны о том, что немцы, дескать, были не плохие и очень даже человечные, цивилизованные люди.
Не знаю, кто в них разглядывал людей, мне разглядеть так и не удалось, я благодаря этим «цивилизованным и человечным» осталась на всю жизнь инвалидом и с 15 лет, с трудом, начала снова ходить, но только с палочкой.
Отец ушёл на фронт в июле, следом ушёл старший брат, а в начале сентября на брата уже пришла похоронка, о судьбе отца нам так ничего и неизвестно, числится пропавшим без вести. Мы с мамой жили в Спас-Деменске, недалеко от Вязьмы. Приближение фронта чувствовалось, было ощущение, что туча надвигается, а воздух становится таким густым, хоть ложкой его мешай.
Весь сентябрь мы с мамой и жителями окрестных деревень ходили копать противотанковые рвы (транспорта не было, иногда ездили на подводах, а чаще пешком приходилось по 10 километров туда и обратно каждый день топать), помогали чем могли, лишь бы сдержать зверя, который рвался на нашу землю. На
