лица долго преследовали меня везде. По ночам, в течение нескольких лет после войны я просыпался в поту от того истошного крика: «Валера»! Крика надежды на спасение, которое так и не пришло.
Хотел я найти ту деревушку, хотел найти местных, расспросить где схоронили тех девчат, но не нашёл. Мой Первый Украинский фронт не наступал на Смоленском и Могилевском направлении, а после войны я так и не решился туда приехать, боялся, что если окажусь на том месте, то все нахлынет снова и я просто сойду с ума.
Я мстил немцам, убивал многих и также сбрасывал в кювет. Не помогло. Я много пил после войны, да и сейчас пью, хотя не позволяют врачи и маленькая пенсия. Тоже не помогает. Я ношу эту боль с собой всю жизнь. Мне часто жаль, что я тогда так и не дотянулся до винтовки, не сделал хотя один выстрел и не умер у той деревни вместе с девчатами. Я не праздную День Победы. Свою войну я проиграл…».
Вот такая вот история, сложная, многогранная. Как его судить? Он сам себя сожрал, сам себя осудил. Я очень бы хотел узнать, что напрасно мужик себя изводил. Хотел найти «концы» от этой истории. Надеялся, что Пестриков ошибался, что не всё видел, может ему показалось, что всех девчонок убили, возможно кто — то из них выжил?
Была только одна зацепка — Марина Долгушина, по ней я и шёл. Вся информация, которую смог «поднять» через базы данных и картотеки, была скупа и однозначно отвечала — «пропала без вести». Даже кольцо тут не могло помочь, знать бы где тела девчонок, где их закопали немцы? Где то место? Ветерана тоже уже не спросить, даже если бы он мог вспомнить и показать, то его уже нет среди живых, похоронен на кладбище.
Оставалось только искать родственников Долгушиной, в наивной надежде, что может она вернулась, прошла плен, немецкие лагеря и вернулась домой, а информацию в базах не исправили, так и указана ошибочная? Как и сказал, слишком наивно, слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но родственников Марины Долгушиной я нашёл. Даже ехать далеко не пришлось, они проживали в Питере. Очень интересная и интеллигентная семья коренных ленинградцев. Вместе с ними я нашёл другую историю…
Историю, от которой в жилах стыла кровь. Историю двоюродной сестры Марины — Илоны Тихоплав, которая после войны вышла второй раз замуж и сменила её на Войнич. Любой, самый закрученный триллер или фильм ужасов, просто детская сказка, по сравнению с тем, что я узнал из её воспоминаний. Илона Войнич, как и Марина, ушла на фронт, она служила в звании военфельдшера лейтенанта медицинской службы 345-ой стрелковой дивизии, а потом попала в плен.
Воспоминания Илоны Войнич — это сложная история, это история о девушке, это история о нацистском звере в облике человека, это история о жутком лагере, по сравнению с которым Ад описанный Данте — это «Диснейленд» или «Луна-парк». Чтобы выжить и спасти других в кошмарной клоаке под названием женский концентрационный лагерь «Равенсбрюк» Илоне приходилось каждую ночь рассказывать славянские сказки ублюдку по имени Рольф Розенталь.
Почти все слышали про «ангела смерти», нацистского доктора — палача Йозефа Менгеле, а вот про этого знают немногие. Но он был и его облик приходил всю жизнь в кошмарах тем женщинам кто чудом пережил «Равенсбрюк». Все знают древнюю арабскую легенду, обрамленную в цикл историй под названием «Сказки 1001 ночи» про жестокого персидского царя Шахрияра и самую умную из его жен-наложниц Шахиризаду.
Персидский царь считал всех женщин распутными и неверными, когда он брал в наложницы невинную деву, то сразу казнил её после первой проведенной с ней ночи, но Шахиризада оказалась умнее, она каждую ночь рассказывала царю интересную историю и дотягивала до утра, прерывая рассказ на самом интересном месте. Царю хотелось услышать, чем же всё закончилось и таким образом Шахиризада избегала смерти, выигрывая новые сутки. Только вот случившееся с Илоной — не сказка, а страшная быль.
Вместо персидского царя — нацистский в кавычках доктор Рольф Розенталь, любимым садистским развлечением которого, якобы в научных целях, было прерывание беременности на поздних сроках (до восьми месяцев) у узниц лагеря. Плод немедленно сжигался в котельной, даже если был ещё жив.
Вместо Шахиризады — Илона Войнич — советский военфельдшер лейтенант медицинской службы 345-ой стрелковой дивизии, которая была полностью уничтожена в окруженном и сражающемся до последнего патрона Севастополе в июле 1942 года.
Её воспоминания стали одним из кирпичиков фундаментальной работы под названием «Женщины Равенсбрюка», документального фильма, который снимали в Германии, всеми силами показывая, как они стремятся дистанцироваться от нацистского прошлого и осудить палачей. Материал для фильма собирали более 25 лет, за эти годы удалось взять интервью почти у двухсот женщин из Восточной и Западной Европы, выживших в «Равенсбрюке», заставить вспомнить пережитый кошмар для того, чтобы последующие поколения знали и никогда не забывали.
Одной из этих двухсот, рассказавших создателям фильма свою историю — была наша соотечественница Илона Войнич. В последний момент, уже на стадии монтажа, её рассказ вырезали, а стенограмма её воспоминаний осталась. Не исключено, что вырезали потому, что Илона — русская. Других причин и объяснений просто не нахожу.
После войны Илона жила за границей. В конце восьмидесятых она прилетела в Питер, чтобы навестить родственников, им она и оставила эту стенограмму. Этот отрывок я просто обязан опубликовать, люди должны знать, должны это помнить:
« В Равенсбрюк я попала в середине марта 1943 года, почти в международный женский день, чуть позже. Сейчас мужья дарят своим жёнам путёвки и поездки на море, а у меня в том марте уже не было мужа, он
