пока успеем поупражняться.
После нескольких минут ожидания нас ввели в приемную Сорава. Чернобородый, свирепого вида начальник принял нас вежливо. Он спросил наши имена, общественное положение в нашем городе, и, по-видимому, наши ответы удовлетворили его. Затем он задал нам еще несколько вопросов, которые Талу предвидел и к которым нас подготовил.
Экзамен продолжался не более десяти минут, после чего Сорав вызвал помощника и приказал ему записать нас кандидатами и проводить в специальное помещение во дворце.
Помощник повел нас в контору, где кандидатов одновременно фотографируют, взвешивают и измеряют при помощи хитроумного прибора. Пять отпечатков немедленно воспроизводятся в пяти различных учреждениях государства, причем два из них находятся в нескольких милях от Кадабры. Затем помощник повел нас через двор к главному зданию охраны и передал дежурному начальнику.
Здесь мы снова были подвергнуты краткому допросу, после чего солдат проводил нас в комнату. Она находилась на втором этаже дворца, в угловой башне здания. Мы спросили, почему нас поместили так далеко. Солдат ответил, что, по традиции, старые члены охраны всегда заводят ссоры с кандидатами. В результате бывало много смертельных исходов, так что количество стражников постоянно снижалось. Вследствие этого Салензий Олл отдал приказание помещать кандидатов отдельно и запирать их для пущей безопасности.
Это расстроило все наши планы. Мы фактически делались пленниками во дворце, пока Салензию Оллу не заблагорассудится подвергнуть испытанию нашу боеспособность.
А мы как раз рассчитывали на этот промежуток времени, чтобы использовать его на поиски Деи Торис и Тувии! Наше разочарование было безмерно, когда солдат защелкнул замок снаружи.
С искаженным от злости лицом повернулся я к Тувану Дину. Мой товарищ только печально покачал головой и направился к одному из окон в дальнем конце комнаты.
– Смотри! – сказал он, указывая вниз на сад.
Я взглянул туда и увидел двух женщин, гулявших в закрытом саду.
В то же мгновение я узнал их: это были Дея Торис и Тувия из Птарса! Это были те, которых я искал по всей планете, от одного полюса до другого! Всего десять футов и массивная металлическая решетка отделяли меня от них.
Я криком привлек их внимание и, когда Дея Торис взглянула вверх, прямо мне в лицо, сделал ей любезный жест, который принят на Барсуме.
К моему ужасу, она гордо откинула голову и с выражением полнейшего презрения повернулась ко мне спиной. Мое тело покрыто шрамами от старых ранений, полученных в боях, но никогда за всю мою жизнь ни одна рана не доставляла мне таких страданий, как сердечная рана от этого холодного взгляда любимой женщины.
Я со стоном отошел от окна и закрыл лицо руками. Туван Дин громко позвал Тувию, но минуту спустя его удивленное восклицание доказало мне, что дочь тоже не признала отца!
– Они и слушать нас не хотят, – горько сказал Туван Дин. – Обе зажали уши и убежали в другой конец сада. Слышал ли ты когда-нибудь о таком невероятном случае, Джон Картер? Их, вероятно, обеих околдовали.
Я набрался мужества и снова приблизился к окну. Я так любил ее. Хотя она и отвергла меня, я не мог оторвать глаз от ее божественного лица. Она заметила, что я смотрю на нее, и снова отвернулась.
Я терялся в догадках. Пусть Дея Торис меня разлюбила, но почему Тувия избегает отца? Это было так нелепо, так невероятно! Неужели они все еще верны той отвратительной религии, от которой я освободил почти весь Барсум? Возможно ли, что Дея Торис смотрит на меня с негодованием потому, что я выходец из долины Дор или потому, что я осквернил святые храмы и особы святых жрецов? Неужели?..
Ничем другим я не мог объяснить ее странного поведения, а между тем невероятное свершилось. Такая любовь, как любовь Деи Торис ко мне, оказалась не выше расовых и религиозных предрассудков!
В то время, как я грустно смотрел в спину любимой женщине, в противоположном конце сада открылась калитка, и вошел мужчина. Он обернулся и сунул что-то в руку желтому стражнику, стоящему за ней. Я понял, что вошедший подкупил сторожа, чтобы пройти в сад. Затем он повернулся к обеим женщинам. Это был не кто иной, как Турид, черный датор перворожденных!
Он близко подошел к ним и заговорил. Я видел, как при звуке его голоса они обернулись и как отшатнулась от него Дея Торис.
С гадким выражением на лице он подступил к ней ближе и снова заговорил. Я не мог расслышать его слов, но ее ответ донесся до меня.
– Внучка Тардоса Мориса скорее умрет, – сказала она, – чем согласится жить на условиях, которые ты предлагаешь!
Черный негодяй упал на колени, ползал в пыли у ее ног и о чем-то ее умолял. Я слышал только часть того, что он говорил. Было видно, что он находится в сильнейшем возбуждении, но боится повысить голос.
– Я спас бы тебя от Матаи Шанга, – долетели до меня его слова. – Ты знаешь, какую судьбу готовит он тебе? Разве ты не предпочтешь меня?
– Я не выбрала бы ни одного из вас, даже если бы была свободна, – гордо ответила она. – А ты знаешь отлично, что я замужем!
– Ты свободна! – закричал он. – Твой муж умер!
– Я не верю этому. Но даже если бы он и умер и мне нужно было бы выбрать другого мужа, то я скорее предпочла бы растительного человека или большую белую обезьяну, чем Матаи Шанга или тебя, черный калот! – страстно вскричала она.
Внезапно грубое животное потеряло всякую власть над собой. С проклятиями и ругательствами бросился Турид на нежную женщину и сдавил ей горло своими грубыми пальцами. Тувия взвизгнула и подскочила на помощь подруге. Я обезумел от ярости и начал так трясти перекладины окна, что вырвал их, как будто они были из тонкой проволоки.
Я спрыгнул в сад и оказался в ста футах от того места, где черный душил мою Дею Торис. Одним прыжком очутился я возле них. Молча оторвал я его цепкие пальцы от прекрасной шеи и так же молча отбросил его на двадцать футов от себя.
С пеной у рта Турид вскочил на ноги и бросился на меня, как взбесившийся бык.
– Желтокожий! – вопил он. – Ты посмел дотронуться до меня своими нечистыми руками, и теперь ты узнаешь, что значит оскорбить перворожденного!
Он бросился на меня, стараясь вцепиться мне в горло, но я сделал то же, что сделал когда-то в саду Иссы. Я пригнулся под его вытянутой рукой и, когда он пролетел мимо меня, нанес
