ему сильный удар в челюсть. И он сделал то же, что тогда в садах Иссы. Повернувшись кругом, как волчок, он грохнулся к моим ногам. В эту минуту за мною раздался голос.
Это был властный голос человека, привыкшего повелевать. Я обернулся и очутился лицом к лицу с гигантским желтым человеком. Нетрудно догадаться, что это был сам Салензий Олл. По правую руку от него стоял Матаи Шанг, а за ними виднелись десятка два стражников.
– Кто ты? – сурово повысив голос, спросил он. – Что это значит, ты ворвался в женский сад? Я не помню твоего лица! Как ты вошел сюда?
Я совсем забыл, что принял личину желтого человека, и готов был брякнуть, что я Джон Картер, но последний вопрос заставил меня опомниться, и я указал на вырванные перекладины верхнего окна.
– Я кандидат, желающий поступить в дворцовую стражу. Меня заключили в башню в ожидании окончательного испытания. Из этого окна я увидел, как этот скот, – я указал на Турида, – напал на женщину, и не мог, о джеддак, равнодушно наблюдать, как такая мерзость происходит в твоем саду.
Мои слова, по-видимому, произвели на него хорошее впечатление. Он обернулся и обратился к Дее Торис и Тувии, и, когда они обе подтвердили мои слова, мрачно взглянул на Турида.
Я видел, как глаза Матаи Шанга злобно засверкали, когда Дея Торис пересказывала то, что произошло между ней и Туридом. Когда она дошла до моего вмешательства, было видно, что она очень тронута и благодарна, но в глазах ее застыл какой-то вопрос.
Я не удивлялся, что в присутствии других людей она обращалась со мной как с чужим, но того, что она отреклась от меня, когда они с Тувией были одни в саду – того вынести я не мог.
В то время как шел допрос, я заметил, что Турид смотрел на меня широко раскрытыми от удивления глазами, а затем внезапно расхохотался мне в лицо.
Минуту спустя Салензий Олл грозно обратился к нему:
– Что можешь ты сказать в свое оправдание? Как смеешь ты желать ту, которую выбрал отец жрецов, ту, которая могла бы быть даже женой самого джеддака джеддаков?
И при этих словах бородатый тиран бросил сладострастный взгляд на Дею Торис. Мне показалось, что у него зародилось какое-то грязное намерение.
Турид собирался ответить и со злобной усмешкой уже ткнул пальцем в мою сторону, но последние слова Салензия Олла остановили его. В глазах Турида мелькнул хитрый огонек, и я видел по выражению его лица, что он произнес не то, что сперва намеревался сказать.
– О, могущественнейший из джеддаков, – начал он, – мужчина и женщина оба лгут. Он хотел помочь им бежать. Я был за стеной и все слышал. Когда я вошел, женщина завизжала, а мужчина прыгнул на меня и чуть не убил. Что ты про него знаешь? Он чужой тебе, и я смею уверить, что ты найдешь в нем врага и шпиона. Предай суду его, Салензий Олл, а не твоего друга и гостя Турида, датора перворожденных.
Салензий Олл, видимо, был смущен. Он обернулся и пристально посмотрел на Дею Торис. Турид близко подошел к нему и прошептал ему на ухо что-то, чего я не расслышал.
Желтый джеддак обернулся к одному из начальников стражи.
– Заключите этого человека в тюрьму, – приказал он, – и так как решетка его не удержит, закуйте в цепи.
Затем он повернулся и ушел из сада, захватив с собой Дею Торис и положив свою руку ей на плечо. Турид и Матаи Шанг пошли следом за ним, но около калитки черный обернулся и снова громко захохотал мне в лицо.
Что значила его внезапная реакция на меня? Как он угадал мою личность? Вероятно, меня выдал мой удар, который он испытал на себе уже во второй раз.
Стражники потащили меня в тюрьму. Сердце мое ныло. К двум безжалостным врагам, которые так давно травили мою возлюбленную, прибавился третий, еще более могущественный! Я был бы слепым глупцом, если бы не заметил внезапной страсти к Дее Торис, которая зародилась в груди Салензия Олла, джеддака джеддаков, правителя всего Окара.
Три дня протомился я в темнице Салензия Олла. Я лежал, закованный в массивные цепи, и размышлял о судьбе Тувана Дина, джеддака Птарса.
Мой храбрый товарищ последовал за мною в сад, когда я напал на Турида. После того как Салензий Олл удалился с Деей Торис и с другими, но не взяв Тувию, Туван Дин тоже остался в саду. По своему наряду он ничем не отличался от стражников, и, по-видимому, на него не обратили внимания.
Когда меня уводили, я успел еще заметить, что он стоял и ждал, чтобы сопровождавшие меня воины закрыли за собой калитку: он хотел остаться наедине с дочерью. Неужели им удалось бежать? Трудно было этому поверить, но я всем сердцем желал, чтобы это было так.
На третий день моего заключения в темницу вошли двенадцать воинов, которые повели меня в тронный зал, где сам Салензий Олл должен был вершить правосудие. Зал был переполнен знатью Окара, в толпе я увидел Турида, но Матаи Шанга не было.
Дея Торис, сияя красотой как всегда, восседала на небольшом троне рядом с Салензием Оллом. Сердце мое отчаянно сжалось при виде безнадежного отчаяния на ее прелестном лице.
Ее посадили рядом с джеддаком джеддаков! Это не предвещало ничего хорошего ни для нее, ни для меня, и я твердо решил, что не уйду из этого зала живым, не вырвав ее из цепких лап желтого тирана.
Мне приходилось убивать и более сильных людей, чем Салензий Олл, причем голыми руками. Я поклялся, что убью его, если это окажется единственным путем к спасению Деи Торис. Я понимал, что это означало бы, вероятно, и мою немедленную смерть, но я не жалел своей жизни; меня беспокоило только то, что в этом случае Дея Торис лишилась бы моей помощи. Поэтому я охотнее избрал бы другой путь, ведь смертью Салензия Олла я не вернул бы Дею Торис ее народу. Я решил дождаться приговора суда и затем действовать сообразно с ним. Едва меня привели, как Салензий Олл вызвал Турида.
– Датор Турид, – сказал он, – ты сделал мне странное предложение, обещав, что оно послужит исключительно моим интересам. Я решил его принять. Ты сказал мне, что оглашение некоего факта приведет к изобличению пленника и в то же время даст возможность для исполнения моего самого пламенного желания.
Турид кивнул
