Маме разом пришло аж восемь приглашений на званые обеды. И три письма с предложениями гувернанток для Билли, все — с превосходными рекомендациями.
Лучше и не бывает, мрачно думала Молли, вяло ковыряя вилкой в своём когда-то любимом пироге с говядиной.
Никто не задал ей ни одного вопроса. Вообще — ни одного. Ни даже самого простого: «Где ты пропадала, мисси?!» Не обсуждалась даже выдуманная лордом Спенсером история с «егерями». Никто не упоминал уроков вышивания или шитья. Молли её собственная семья обходила, словно зачумлённую, — все, даже неугомонный братец Билли. Видно было, что ему до смерти хочется вцепиться в старшую сестру с расспросами, но ему это строго-настрого воспрещено.
Все старательно делали вид, что ничего не случилось. Вообще ничего.
И потому над столом висело похоронное молчание. Улыбалась — причём как-то очень искренне и особенно тепло, когда смотрела на Молли, — лишь их верная Фанни.
— Миссис Анна, пудинг сегодня удался, как никогда. Позвольте вам предложить?.. Мистер Джон, мистер Джон, вы ужасно бледны. Вам бифштекса с кровью прибавить?.. Нет-нет, мистер Джон, и слушать ничего не хочу! Вы меня наняли, чтобы я вас хорошо кормила, так что не мешайте мне делать мою работу!
— С-спасибо, Фанни, милочка… — вяло сопротивлялись мама и папа, но та, с невесть откуда явившейся решительностью, властно взяла всё в свои руки.
Мама, бедная бледная мама взирала на Молли с каким-то первобытным ужасом. И ни о чём не спрашивала. Почти даже и не разговаривала, редко покидала спальню, ссылаясь на «сильнейшие мигрени».
Папа глядел беспомощно и растерянно. Молли надеялась, что он, в отличие от мамы, захочет расспросить, поговорить, узнать, что же с ней в точности приключилось, — но папа тоже молчал. Всё, что ему удавалось из себя выдавить: «Как дела в школе?» — при том, что ответ Молли давала сознательно длинный, подробный и чуть ли не восторженный (хотя имевший весьма мало общего с реальностью), всё, как нравилось папе раньше, — он даже не выслушивал, лишь механически кивая и глядя куда-то сквозь неё.
Папа глядел сквозь неё, и в глазах его был ужас. Как и у мамы, хотя ему-то как раз пугаться и не полагалось. Он же папа, большой и сильный, не испугавшийся самого лорда Спенсера!..
Папин ужас — это было тяжелее всего.
И нарушил это отвержение, это отталкивание не кто иной, как братец Билли, — в первую же ночь, которую Молли провела под родным кровом, пришёл к ней, таща за лапу любимого плюшевого медведя, от которого мама безуспешно пыталась беднягу отучить, ибо «такие игрушки только для самых-самых крошечных малышей, Уильям, не для молодых джентльменов, как вы!».
— Молли… — Он осторожно подёргал её за руку. — Молли, ты не спишь, нет?
— Нет. — Она резко села в постели. — Ты чего, братец? Что стряслось?
За плотно занавешенными окнами спал Норд-Йорк, но Молли всё равно казалось, что, проникая сквозь стены, крыши и перекрытия, ей в затылок упирается холодный взгляд лорда Спенсера.
— Страшно, — прохныкал Билли. — Смотрят… из углов смотрят…
Молли замерла. Лихорадочно сгребла братца в охапку, прижала к себе — на правах старшей сестры. Эх, сейчас бы Ди сюда, она, как никто, умела прогонять ночные страхи…
— Кто смотрит? — Она изо всех сил старалась, чтобы голос не дрожал. — Никто тут на тебя смотреть не может. Честное слово.
— Смотрят. — Братик уткнулся носом ей в шею, обхватил обеими руками — вредина-сорванец Билли, обожавший дёргать сестрицу за косички!
— Ну, хочешь, я с тобой туда пойду? Убедимся, что никого нет?
Но Билли лишь молча замотал головой, плотнее прижимаясь к сестре.
— Молли, ты ведь такая смелая, ты ведь их не боишься… Ты у варваров была, и то не испугалась…
— Конечно, не боюсь, — ничтоже сумняшеся подтвердила Молли. Хорошо бы только, чтобы зубы не стучали, — было что-то в Биллином голоске, от чего кровь стыла в жилах. — Ну не хочешь, тут оставайся! Только учти, будешь пинаться — я тебя на пол скину! А под кроватью, сам знаешь… — Она осеклась, потому что обычная её шутка про «монстров под кроватью» явно готова была столкнуть братца в самую настоящую истерику — губы у него уже кривились и дрожали.
— Всё-всё-всё. — Молли поспешно обняла брата. — Вот, ложись к стене, им, чтобы до тебя добраться, придётся сперва со мной справиться! — Она воинственно расправила плечи.
— П-правда? — Билли не заставил просить себя дважды, мигом закутавшись в одеяло с головой.
— Правда, правда, — вздохнула Молли, кое-как пристраиваясь рядом на узкой постели. — Спи давай. И чур, не пинаться! А то, ей-богу…
Но Билли уже спал, блаженно и безмятежно улыбаясь. Плюшевый медведь таращился глазами-пуговицами в темноту, заступив на бессонную свою стражу.
Молли лежала, тоже не смыкая глаз, поневоле уподобившись Биллиной игрушке.
Сквозь тонкие занавески пробивался свет полной луны. Тучи над Норд-Йорком наконец-то разошлись, поздние, не по сезону, снегопады прекратились, и Молли надеялась, что уж хоть теперь-то весна наконец окажет себя.
Именно в этот момент она и ощутила взгляд.
Самый настоящий взгляд. Странное чутьё, обострившееся за время её ученичества у госпожи Старшей, почти не давало сбоев.
На них с Билли смотрели. Нет, это была не просто память о буравящем взоре лорда Спенсера — ни о нынешнем, ни о прежнем, когда он глядел на Молли сквозь броню «Геркулеса» или когда она пряталась со Всеславом и Волкой на лесистой гряде, смотря на суетливый муравейник королевского форта внизу. На девятого эрла это не походило нисколько.
Это были настоящие взгляды, и исходили они и в самом деле точно из стен её спальни.
Молли стиснула зубы, чувствуя, как волосы на шее становятся дыбом. Газ в её комнатке не горел, мрак вольно раскинулся вокруг, спеленал чертёжную доску, залёг, затаился под столом и, словно тёмная вода, подбирался к самой кровати.
Что-то было не так. Что-то было очень сильно не так!
Локоть. Ладонь. Тепло в пальцах!..
Молли аж заскрипела зубами от сосущей, тянущей боли внутри. От распирающей пустоты там, где, как она теперь знала, жила раньше её магия.
Она чувствовала, что цепенеет под злобными и холодными, но в то же время какими-то пустыми взглядами. Нужно было протянуть руку, взять спички, встать на стул, отвернуть кран, зажечь газовый рожок, прогнать этот проклятый мрак, тем более что…
Тем более что смотрят-то по большей части и впрямь на братца, вдруг поняла она. На неё тоже, но больше — на него.
«Трусиха! — заорала она на себя. — Волка с Вселавом тебя под пулями тащить не боялись. Госпожа Старшая тебя в горе прикрывать не боялась. Встала и пошла, девчонка!»
И для верности Молли аж впилась зубами в собственное левое запястье.
Боль. Резкая, острая. Это помогло — Молли единым махом соскочила с кровати, бросилась к стулу. Руки тряслись, и она вновь прикрикнула на себя — одним из варварских слов, что поневоле выучила за Карн Дредом.
Мама упала бы в обморок, узнав его значение, равно как и то, что значение это известно её двенадцатилетней дочери. Ну, почти уже тринадцатилетней, если точно…
Спичка вспыхнула с сухим треском, и тотчас же ожил, распускаясь, голубоватый язычок пламени в газовом рожке. Мрак поспешно отступил, прячась под кроватью и за столом. Взгляды исчезли, но не сразу, не в единый миг, что лишь подтверждало Моллины подозрения — всё случившееся было отнюдь не ночными фантазиями Билли и не её выдумкой, не игрой её воображения.
Братец мирно спал, притискивая к себе своего медведя и, разумеется, заняв всю постель. Молли поглядела на него, усмехаясь и чувствуя себя в этот момент совсем-совсем взрослой.
Что ж это такое за гости непонятные, подумала Молли. Когда всё только начиналось, ничего подобного я не видела и не ощущала. И на тени, что напали под Чёрной горой, когда я замыкала цепь, это не походит… Нет, точно, не прошло даром обучение у госпожи Старшей, не прошло! Может, магии у меня и не осталось, а вот чуять их могу теперь куда лучше!
Какое-то время Молли сосредоточенно думала, не похожи ли эти ночные гости на всяческих брауни, обитавших во владениях Rooskies; пришла к выводу, что «быть может», а точнее сейчас и не скажешь.
Впрочем, они убрались восвояси. И теперь…
А ну-ка, Моллинэр Эвергрин Блэкуотер, попробуем всё заново. Локоть-ладонь-пальцы!.. Тепло в кончиках!.. Я кому сказала, локоть-ладонь-пальцы! Тепло, тепло должно быть! Не стараешься, лентяйка, ремня захотела?! Это у меня быстро!
Молли чуть не подпрыгнула. Она готова была поклясться, что слышит хорошо знакомый хрипловатый старческий голос госпожи Старшей.
Девочка завертела головой — но нет, нет, что это с ней?.. Конечно, никакой госпожи Старшей тут нет и быть не может. Просто ей, Молли, очень-очень хочется услышать старую volshebnitzu народа Rooskies, вот и кажется невесть что… Так, не отвлекайся, мисси! Руку на локоть! Ладонь раскрыть! Тепло в пальцы!..
