Вот как-то так и закончили.
С упоминанием неизбежного: «Ну, конечно, у вас-то своих детей еще нет…»
Тут я неудачно попробовал отшутиться:
— А может, у меня девочка будет?
Женщины как-то странно притихли.
— Вы, Алексей Александрович, напрасно рассчитываете на упрощение родительской участи, — тихо сказала Зенгер, покривившись словно от боли. Посмотрела на меня, как Индира Ганди на Шуру Балаганова. — С дочками еще страшнее. С ними всегда страшно. И замуж страшно выдавать… Вдруг муж окажется скрытым семейным маньяком или садюгой-самодуром — разве же это редкость в наши дни? А уж если алкоголик… Рожать? При родах и умереть можно. Да и рано, как считают многие родители; и вы непременно так же скажете в свое время: пусть доченька погуляет, пока молодая… Откосим? Да и девочки косят. Не хотят они нынче ни замуж, ни детей заводить! Так что не зарекайтесь… молодой человек.
Чуть не убила — давно я себя не чувствовал таким юным «пестолом».
А, ладно… Вопросы порешали, напряжение сняли.
Я подошел к любимому окну с витражами, не открывая его, посмотрел на вверенное мне хозяйство. Жизнь кипит. Вопреки устоявшемуся мнению о том, что альтернативная история лежит в категориях сослагательных и почти всегда фантастических, вероятность резких и непредсказуемых изменений привычного нашего бытия — отныне рядом с нами. Они вполне реальны, я это точно знаю. Ждите.
Мне же стоит только посмотреть в это окно.
Сегодня у меня разъездной день. По плану.
Буду посещать удаленные объекты, смотреть своими глазами, как там идут дела, что нового, какие есть проблемы и успехи. «День» — это условно, вполне могу и не уложиться, и тогда придется ночевать в каком-либо поселке. Как такое возможно, если меня мертво держит в замке ежедневная поставка «ровно в двенадцать»? Сейчас расскажу.
Но сначала сообщу, что захваченный накануне Бероевым «лидер-белорус», в качестве ложной приманки выпущенный пакистанцами при отходе, скончался вследствие тяжких огнестрельных ранений сегодня, в семь двадцать три утра, на больничной койке. Откуда такая точность? Да оттуда, что именно в этот момент у меня в операторской ништячно «тренькнуло» знакомым рингтоном. Все, монокластер иссяк, больше на планете живых белорусов, кроме как влившихся в наш анклав, нет.
Хорошо, что он сам помер.
Иначе подлеца пришлось бы публично расстреливать у серой крепостной стены. А это очень плохой вариант. Нет, я с легкостью подпишу приговор такой крайней степени наказания, если за дело. Но тут… За расстрелом бывшего Главного Белоруса, у которого я как бы отобрал монокластер, неизбежно встанет Гнилая Политика, и эта вечная госпожа будет стоять там, пока не кончится народная память, а она никогда не кончится, ибо это уже анналы истории. Так что хорошо, что Сотников не расстрелял своего «политического соперника», хоть был он подлый предатель, наведший банду отморозков из числа пакистанских «раздражителей» на «легкую добычу». На «свою» базу не повел — знал местность и понимал, что на машине близко не подъедешь, а лесом из-за болот не пройти. Вот и указал на Кордон. Хорошо, что влюбленная парочка их вовремя засекла на подходе. Правда, голубки до сих пор лечатся в медцентре, но почет и уважение им отлились полной мерой. Не забудем.
Так что награда нашла героев.
Получите приз.
Анклаву Россия приз на этот раз полагался особый — вариативный.
Первый раз такое. Смотрящие предоставили возможность выбора, а не кинули в меня очередной пушкой. Значит, нормально мы идем, вектор правильный, раз такие послабухи начались. Так как время обдумывания было стандартное — сорок минут, — то я спокойно вызвал к себе Бероева с Гонтой, а заодно и Дугина с Ковтонюком. Кстати, эти сорок минут даются лишь в том случае, если я нахожусь в комнате, а Смотрящие знают, где я нахожусь. Если меня нет в замке, сигнал повторится позже, награду не заберут.
Ну вот, вызвал я спортсменов на корт, дунул в свисток, после чего с наслаждением наблюдал за парной схваткой титанов.
Побороться им было за что: либо четыре ДШК со станками, лентами и изрядным количеством патронов, либо металлообрабатывающий и прочий инструмент, готовым комплектом, суммарным весом 3600 кг.
Жаркая была битва, жаль, недолгая.
К моему большому удивлению, стороны оказались отлично подготовленными к такому диспуту — чувствовалось, что подобные варианты обдумывали не раз, аргументы готовили. Я-то решение почти принял, но честно слушал и тех и других, проверяясь на ошибку. Через двадцать минут поднял руку, разводя бойцов по углам, и вынес вердикт:
— Все. Берем инструмент!
— Но почему? — выдохнул Гонта.
— Потому, Гриша, потому… Потому что сам я в жизнь столько добра не наберу, просто не найду под него окон. Металлообрабатывающий инструмент — штука тяжелая, очень. Сплошной металл.
— Сейчас каждый пулемет дорог, нам бы поселки ими оснащать… — Голос Гонты был не особо приятным, елейно-ехидным.
— Не бей по больному, Гриша. Все драки кончаются, а инструмент остается.
— Закончатся? Александрович, ты представляешь, какие драки могут быть впереди? — вставил Бероев.
— Не так, как ты, Руслан, честно скажу… Но вот другое хорошо представляю, — ответил я с самым непреклонным видом. — Что будет, если, допустим, через месяц Смотрящие нам закроют канал? Посчитают, что уже хватит помогать, что мы уже большие, на горшок сами ходим, не промахиваемся, вот и переведут на самообеспечение? Или же существенно снизят норму веса. А ведь народу к нам прибывает все больше и больше, мелочная «текучка» сожрет все. Где возьмем?
— А ДШК где возьмем? — усмехнулся Гриша, корябая ногтем столешницу.
— Ты прав, это тоже дефицит… Но что-то мне подсказывает, что пулеметы вы еще не раз у врагов отожмете, так ведь? Или Демченко в «локалках» сыщет, — заверил я вояку. — А вот резцами и отрезными кругами вы у мочканутых набегающих пакистанцев не разживетесь. Я вообще очень сильно сомневаюсь, что таких, как мы, орлов, о промышленном производстве заботящихся, на Земле-5 много. Меньшинство. Остальные на оружие ставку сделают да на сельское хозяйство.
— Я и говорю, что впереди всегда должно быть производство! — не скрывая чувств, обрадовался Дугин.
— Не всегда. Впереди должен быть безжалостный рационализм, — остудил я пыл главмеха. — Вот если бы Смотрящие мне предложили не «Дашки», а БРДМ или БМП-3 на полянку возле замка скинуть, я бы, ни секунды не сомневаясь, выбрал бронетехнику. Ибо пока что, во всяком случае, это — настоящая невидаль, суперприз и суперкозырь. А банальные пулеметы — отберете, они тут водятся.
Гонта вскочил, отбежал к окну, приоткрыл створки, закурил и тихонько зарядил по черепичным крышам матом, — выдал длинную размеренную очередь.
И тут неожиданно вступил Бероев:
— Знаешь, а ведь правы они, Григорий… Это сейчас наша «шишига» на готовых запчастях бегает. Настанет время, когда понадобятся и свои. И очень плохо, если это время уже близко. Поторапливаться надо.
— Честно говорю, тут перестраховываюсь, — предупредил я.
— Да так и есть, вон сейчас вулканцех заряжаем, — мечтательно подхватил Евгений Иванович. — Если станочники выдадут качественные пресс-формы, то будут вам для «шишиги» и нормальные манжеты.
Гриша медленно развернулся, подошел, сел за стол и с чувством оскорбленного достоинства произнес:
— Хорошо, тогда так. Покажите-ка вы нам, инженера, — он нарочито ударил на «а», — что сможете и огнестрел сделать, хоть какой-нибудь. А мы его испытаем, советы дадим, техусловия. А уж если и патроны… Короче, я предлагаю так: раз тут пошли такие кислые перспективы и базары, то надо создать военно-техническую комиссию с опытной группой, которые и будут готовить кустарную матбазу военного назначения к часу Икс. Вот тогда у меня сердце успокоится, хоть частично. Нам же требую компенсации — обеспечь их, Главный, дополнительными военпоставками, а?
— Добро, — сразу согласился я, не давая инженерному корпусу опомниться. — Принимается в целом.
