крана и пополивать.
— Иди ты.
Я слышал, как Энн скинула с себя комбинезон, стащила с легким треском свитер и залезла под холодное одеяло. Немного расслабленная алкоголем, уснула она очень быстро.
Я пододвинул табурет к стене, положил револьвер на рядом стоящий стол и слегка прикрыл глаза, слушая тишину. В одной из комнат буянил пьяный постоялец, негромко гудел во дворе робот-уборщик, где-то летали флайеры. Насыщенность прошедшего дня давала о себе знать, и я сам не заметил, как заснул с пальцем на скобе револьвера. Благо, он был на предохранителе.
Проснулся я как раз в тот момент, когда Энн, отвернувшись от меня и прыгая на одной ноге, пыталась надеть свой комбинезон. Фигура у нее, стоило признать, была отличная — тонкая талия плавными линиями переходила в мускулистые бедра, не тронутые ни загаром, ни пятернями наглых сверстников. Ими можно было любоваться целую вечность.
— Неплохие ножки.
Энн от неожиданности рухнула на кровать, запутавшись в штанине. Я громко рассмеялся. Тут же в меня прилетела подушка.
— Придурок! Я же говорила — не смотреть!
— Во-первых, я только проснулся, — после ночи в неудобной позе тело мое болело, но настроение у меня было неожиданно хорошее. — А во-вторых, я не мог оторваться от такой…
Тут же в меня прилетело одеяло. Энн наконец справилась со штаниной и застегнула комбинезон.
— Ты-то в городе надолго?
— Сегодня уезжаю, а что?
— Да так, интересуюсь, — ухмыльнулась девушка, и ее голубые глаза смотрели на меня слишком пристально, чтобы я не напрягся. Кто знает, какая шальная мысль появилась в голове у этой девчонки? Всю свою жизнь я старался держаться подальше от лордов, от их детей, от прислуги любого, кто мог бы похвастаться проживанием в замке. Проблем потом не оберешься от общения с ними. Золота, в принципе, тоже можно получить в достаточных для нескромной жизни количествах, но рисковать я никогда не любил. Впрочем, Энн мне даже чем-то нравилась. То ли какой-то своей хоть и скрытой, но харизмой, то ли стройными ножками. Хе-хе.
Я отпустил ее к мастеру Ванеку, а сам принялся собираться обратно на ферму Сигилд. Меня ждала работа.
Глава шестая
Неприятные последствия
На удивление, работа мне нравилась. Целыми днями я копошился в теплицах и отгружал ящики с грибами. Иногда бродил по полям солнечных панелей, иногда — чинил какие-то несложные механизмы, к которым меня допускали. Часть монет, полученных от барона, я сумел припрятать в одном из тайников неподалеку от фермы, часть — отдал дочке Сигилд, безмерно глупой и некрасивой девушке, в счет будущих обедов, ибо никто не собирался кормить меня бесплатно. Подобные привилегии были доступны лишь водителю грузовика или Готцу. Порой мне казалось, что из меня лишь вымогали деньги — даже в городских «кашеварнях» еда выходила бы дешевле, не говоря уже про питание своими запасами.
Впрочем, продолжалось все это недолго — однажды утром, копаясь в груде деревянных ящиков, сваленных возле одной из теплиц, я заметил, как к ферме подкатили два броневика гвардии, которые, разумеется, не предвещали ничего хорошего. Двигатели гвардейцы глушить не стали, и я стал потихоньку отходить подальше от дороги — мало ли.
В этот момент из второго броневика выскочил сын барона, Мацей Айзенэрц (почему-то мне всегда было смешно произносить его полное имя). Противная ухмылка лорденыша мне сразу не понравилась.
— А вот и наш герой-любовник. Гляди-ка, как такая грязная фермерская рожа племяшку лорда захомутать сумела?
— Вы о чем? — как же жаль, что он приехал не один. Несмотря на смену вида деятельности, револьвер за поясом я носить не перестал. Бах! И нет больше у Айзенэрцев наследника. Он давно напрашивался.
— О том, как ты совратил, осквернил и обесчестил бедную девочку Энн Айзенэрц.
Я не смог сдержаться. Так громко я очень давно не смеялся.
— Чего-чего? Милорд, прошу прощения, но вы бредите.
Впрочем, лицо Мацея совсем не располагало к веселью.
— Еще скажи, что ты в мотель у Бейна ее не водил.
Что⁈ Откуда…
— Иво хоть и дурак, но глазастый. А ты, видать, кроме ее тощей задницы ничего уже видеть не мог.
Дело приняло серьезный оборот.
— Я ничего с ней…
— А это уже мне решать, придурок, — ледяным тоном заявил сын барона. — И думаю, мне и моим сведениям отец поверит больше, чем твоим «я не виноват», «я не виноват».
Мацей сплюнул мне под ноги. Незамедлительно моя рука непроизвольно поползла за пояс — такое прощать было нельзя. Один выстрел, и тебя не будет, кусок субстрата… Нет! Я вовремя осекся. Это не Эссван и тем более не Серые холмы. Надо хотя бы узнать, чего он хочет. Будь он и в самом деле заинтересован в невинности своей двоюродной сестры, сразу бы направился к барону, не стал бы ломать комедию на заштатной ферме где-то в глуши. Но нет… Эта мразь всегда думала о себе и только о себе. Он искал выгоды, но какая, черт возьми, выгода от меня?
— И что ты хочешь? — не стал я сдерживать себя приличиями и расшаркиваниями.
Мацей осекся на полуслове, потом противно осклабился и сказал:
— Раз уж ты так с ней «сдружился», то тебе стоит стать ее телохранителем.
Я с трудом подавил смешок.
— Звучит крайне подозрительно, не находишь?
— Не нахожу, идиота кусок. Сейчас ты немедленно отправляешься в город, идешь к дом к ее душному механикеру и говоришь ей, что тебя прислал я. Приказ барона. Точка.
— Так твой или барона?
— Не зли меня. У тебя сутки. И знай — я слежу за тобой!
— Это я уже понял, — кивнул я, вытер руки о штанины и оставил для себя на память зарубку прирезать при встрече гвардейца Иво. Делать было нечего. Приказ сына лорда, мать его за ногу.
Коротко попрощавшись с Готцем, возможно, навсегда, я быстро собрал вещи и пешком отправился в город. Мастер Ванек, учитель Энн, не сразу захотел пускать меня, но я сослался на Мацея, и старый механикер сдался.
— Он должен был приставить к ней пару гвардейцев, а не одного наемника, — почесал он затылок здоровой рукой — вторая у него была механическая, и в ней он держал колбу с каким-то реагентом. — Мне это не нравится.
Я пожал плечами.
— Мне тоже. Самое плохое, он так и не сказал об
