— Ах да, шкатулка. Профессор привез из своего путешествия небольшую шкатулку. Это единственное могло хоть как-то натолкнуть на мысль, что он побывал на континенте, поскольку это одна из тех деревянных, украшенных затейливой резьбой шкатулок, которые туристы часто привозят из Германии. Он поставил ее на шкаф, где хранились его инструменты. Как-то раз, разыскивая пробирку, я взял в руки эту шкатулку. К моему удивлению, профессор страшно рассердился. Он последними словами отчитал меня за любопытство. Ничего подобного никогда раньше не случалось, и, честно говоря, меня это сильно обидело. Я попытался объяснить ему, что прикоснулся к этой шкатулке случайно, но потом весь вечер ловил на себе его гневные взгляды и чувствовал, что он никак не может забыть это происшествие. — Мистер Беннет достал из кармана небольшой ежедневник. — Это случилось второго июля, — уточнил он.
— Вы прекрасный свидетель, — одобрительно кивнул Холмс. — Я думаю, мне могут понадобиться даты, которые вы зафиксировали.
— Методичности да и многому другому я научился у своего великого наставника. С той самой минуты, когда я обратил внимание на необычность его поведения, я решил, что исследовать его случай — мой долг. Так вот, у меня тут записано, что именно в тот день, второго июля, Рой бросился на профессора, когда тот вышел из своего кабинета в прихожую. Второй раз нечто подобное произошло одиннадцатого июля, а потом и еще раз, двадцатого. После этого нам пришлось переселить Роя из дома в конюшню. Он был очень добрым существом, преданным хозяину… Но я боюсь, что уже утомил вас рассказом.
Мистер Беннет произнес последние слова несколько укоризненным тоном, так как было совершенно очевидно, что Холмс его не слушает. Лицо его словно окаменело, рассеянный взгляд был устремлен в потолок. С видимым усилием он заставил себя отвлечься от своих мыслей.
— Очень необычно! — вполголоса пробормотал он. — Я этих подробностей не знал, мистер Беннет. Ну, я думаю, первоначальную картину мы уже восстановили, не так ли?
Однако вы упомянули о каких-то новых обстоятельствах.
Доброе, открытое лицо нашего посетителя снова омрачили какие-то неприятные воспоминания.
— Это произошло позапрошлой ночью, — сказал он. — Мне не спалось. Примерно в два часа, лежа в кровати, я услышал какой-то негромкий глухой шум из коридора. Я приоткрыл дверь и выглянул. Нужно пояснить, что спальня профессора находится в конце коридора… — Какого числа это было? — спросил Холмс.
Нашему клиенту явно не понравилось, что его прервали таким неуместным вопросом.
— Я же сказал, сэр, позапрошлой ночью… Четвертого сентября.
— Прошу вас, продолжайте, — с улыбкой кивнул Холмс.
— Он спит в конце коридора, поэтому, чтобы дойти до лестницы, ему нужно пройти мимо моей двери. Поверьте, мистер Холмс, на это было жутко смотреть. Думаю, у меня нервы не слабее, чем у остальных, но то, что я увидел, меня потрясло. В коридоре было темно. Слабый свет пробивался только из окна, расположенного примерно посередине прохода. Я увидел, как по коридору что-то движется, что-то темное. Какое-то крупное существо ползло по полу. А потом неожиданно оно вышло на свет, и я увидел, что это он! Он полз, мистер Холмс… Полз на четвереньках! Хотя нет, не совсем на руках и коленях, скорее, он перемещался на ступнях, упираясь руками в пол и низко опустив голову, но было видно, что для него это не сложно. Меня эта картина настолько ошеломила, что, только когда он приблизился таким образом к моей двери, я нашел в себе силы сделать шаг вперед и спросить, могу ли я чем-то помочь ему. Его реакция оказалась абсолютно неожиданной. Он вскочил, прошипел в мой адрес несколько ужасных ругательств, бросился к лестнице и побежал вниз. Я прождал около часа, но он так и не вернулся. Наверное, уже было светло, когда он снова оказался в своей комнате.
— Что скажете, Ватсон? — спросил Холмс с видом хирурга, описавшего коллеге необычный случай.
— Возможно, это люмбаго [22]. Я знаю пример, когда одному человеку из-за сильнейшего приступа приходилось перемещаться именно таким образом. Его это чуть не свело с ума.
— Хорошо, Ватсон! Вы всегда сдерживаете наше воображение. Но вряд ли мы можем принять люмбаго, поскольку ему ничего не стоило выпрямиться.
— Сейчас у него здоровье лучше, чем когда-либо, — сказал Беннет. — Я уже много лет не видел его в такой прекрасной форме. Но, понятно, мистер Холмс, с такими фактами мы не можем обратиться в полицию. Мы в крайнем недоумении и совершенно не представляем, что нам делать. Всем почему-то кажется, что скоро случится что-то страшное. Эдит… Мисс Пресбери согласна со мной, что нельзя сидеть сложа руки.
— Это действительно очень необычный случай. Тут есть над чем подумать. А какие ваши соображения, Ватсон?
— Мне как медику, — сказал я, — кажется, что это дело в первую очередь будет интересно психиатру. Любовные переживания нарушили мозговую деятельность престарелого джентльмена. За границу он ездил в надежде освободиться от поглотившей его страсти. А эти письма и шкатулка могут быть связаны с чем-то совершенно посторонним… Может, у него в той шкатулке какая-нибудь долговая расписка или акции.
— А собака, несомненно, не одобряет его последнюю сделку. Нет, Ватсон, нет. Здесь что-то другое. Я могу только предположить, что…
Что собирался предположить Шерлок Холмс, мы так и не узнали, так как в этот миг открылась в дверь и в комнату вошла молодая леди. Едва она появилась, мистер Беннет, вскрикнув, вскочил и бросился к ней с протянутыми руками. Она протянула руки ему навстречу.
— Эдит, дорогая! Я надеюсь, ничего не случилось?
— Я почувствовала, что должна пойти за тобой. О Джек, мне так страшно! Оставаться там одной было ужасно.
— Мистер Холмс, это та девушка, о которой я рассказывал. Это моя невеста.
— У нас возникло такое подозрение, правда, Ватсон? — с улыбкой на устах отозвался Холмс. — Если я не ошибаюсь, вы принесли какие-то новости и считаете, что нам необходимо о них узнать, верно?
Наша новая посетительница, яркая, красивая девушка типично английской внешности, усаживаясь рядом с мистером Беннетом, улыбнулась.
— Когда я узнала, что мистера Беннета нет в его гостиничном номере, я посчитала, что, скорее всего, найду его у вас. Он, разумеется, рассказывал, что собирается обратиться к вам. Мистер Холмс, вы поможете моему несчастному отцу?
— Я на это очень надеюсь, мисс Пресбери, но дело это слишком туманное. Может быть, то, что вы хотите нам рассказать, прольет на него новый свет.
— Это случилось ночью, мистер Холмс. Он весь день как-то странно себя вел. Я уже начинаю думать, что иногда он перестает понимать, что делает. Он живет как будто в каком-то странном сне. И вчера был именно такой день. Я видела рядом с собой не отца. То есть это его телесная оболочка, но внутри нее был не он.
— Расскажите, что произошло.
— Ночью меня разбудил страшный лай собаки. Бедный Рой, теперь он сидит на цепи у конюшни. На ночь я всегда запираю дверь в свою спальню, ведь нам всем кажется, что над домом нависла какая-то угроза. Джек… то есть мистер Беннет подтвердит вам это. Моя комната на третьем этаже. Занавески задернуты не были, на улице ярко светила луна. Я лежала, глядя на освещенный квадрат на стене и прислушиваясь к лаю собаки, как вдруг увидела лицо отца, который смотрел на меня. Мистер Холмс, честное слово, я чуть не умерла от изумления и ужаса. Оно было прижато к стеклу, и одна рука отца была поднята, будто он хотел подтолкнуть раму, чтобы открыть окно. Если бы окно открылось, я бы, наверное, сошла с ума. Уверяю вас, мистер Холмс, мне это не привиделось. Я это точно знаю. Скованная ужасом, я пролежала секунд двадцать, глядя на это лицо, а потом оно исчезло. Но я не могла… не могла заставить себя подняться и посмотреть, куда он направился. До самого утра я пролежала в кровати, трясясь от страха. За завтраком он вел себя грубо и был явно раздражен, а о том, что произошло ночью, не обмолвился и словом. Я тоже не стала ничего говорить, но придумала повод съездить в город… И вот я здесь.
