или были опубликованы в укороченном варианте.
В ветке форума, посвященному июлю сорок третьего под Курском, я наткнулся на один из таких переводов — кусок воспоминаний старого нациста по имени Людвиг Бирхофф. Человек, выложивший данный текст, сообщил, что стащил его на немецком форуме, посвященном второй мировой.
То, что я прочитал и увидел в этом отрывке сильно отличалось от того к чему привык, к чему был готов…
Отрывок назывался: «Два дня под Курском Людвига Бирхоффа» или «Panzer gehen in den Arsch» («Танки идут в задницу»).
«Забавно, что спустя больше семи десятков лет многих из моих ровесников уже разбил «Паркинсон» на половину с артритом, старческим геморроем, простатитом и другими «подарками» старости.
Они уже все чёртовы маразматики, живущие в пряничном домике своего безумия, они всё забыли, им едва хватает ума на то, чтобы переключить автоматическую коробку передач на своей электронной кресло – каталке, постараться не пронести ложку мимо рта и не навалить в штаны.
Хотя, многим уже и эта задача не по плечу, те кто раньше таскал на себе МГ, ящики и подсумки с патронами, теперь носят памперсы для взрослых и дни напролёт смотрят невидящими глазами ток - шоу и телемагазин по немецкому ТВ.
А вот у меня, наоборот, я всё помню. О да, всё! С каждым годом мои воспоминания становятся свежее и ярче.
Когда был молодым и зрелым, хотел забыть, купировать, выкинуть, сжечь все эти воспоминания, чтобы мой травмированный войной мозг не улетел вместе с черепной коробкой в пучину безумия или я сам бы его не вышиб свинцовой пулей.
Вы думаете после войны в Германии было мало психов? Да полно! Кто выжил, но не смирился с поражением, те свихнулись. Других, заставляла жить работа и долг прокормить свои семьи.
Война забрала мою семью, но не дала ничего взамен, ни карьеры, ни образования. После школы сразу Вермахт, нам ведь говорили, что после войны мы будем наравне с Богами, а зачем «юным Богам» специальность, зачем им профессия? За нас всё будут делать другие.
И вот я - «юный Бог» проиграл свою войну, вместо положенного мне пантеона, я смотрел на руины и могилы. Ждал, когда мне нальёт половник гуманитарной похлебки, какой-нибудь белозубый янки. Я так не мог, я так не хотел.
Чтобы принять такой исход мне нужно было сначала забыть всё, забыть кем я был и что делал. Я спасался дешевой польской водкой и морфием.
О да, в то время, когда многие мужчины в Западной Германии готовы были убить или пахать часами за буханку хлеба, а женщины за банку мясных консервов или мармелада раздвинуть ноги перед англичанином, французом или американцем, я находил на черном рынке морфий.
Благо, что у меня было некое добро, которое прикарманил после войны и мог его выгодно сбыть или обменять на ампулы, дарующие облегчение и амнезию. Они были моей душевной анестезией.
А вот теперь, когда мне уже пора думать и выбирать какой обивкой будет окантован мой гроб и кто придет на мои похороны, всё вдруг стало возвращаться.
Иногда просыпаясь, я ищу возле изголовья, возле своей подушки мой «Штальхельм» (имеет ввиду штатный армейский шлем Вермахта «М-40»), а мою талию будто вновь опоясывает и скрипит свежей кожей ремень, пальцы снова хотят провести по пряжке и найти рифлёные и до боли знакомые слова «С нами Бог».
Я опять слышу окрики команд, надсадный смех моих камрадов. Я снова вдыхаю ноздрями дым пожарищ и слышу лязг гусениц, вой мин и щелчки пуль. Моему плечу снова не хватает отдачи от «Маузера 98к», а моему носу не хватает щекочущего запаха пороха. Я понимаю, всё, что хотел забыть вернулось, оно не отпустит, эта ноша со мной до конца. Лишь один плюс. Я стал многое понимать, стал многое переосмысливать, то что не мог понять в силу юного возраста или просто не хотел, стало открываться по-другому.
Пока ты молод и у тебя всё получается, ты отсекаешь всё ненужное, лишние мысли, как обуза. Слышали, как говорил фюрер? «Совесть – это химера и её нужно гнать от себя прочь», так и я гнал прочь от себя лишние мысли.
Моя голова по самую макушку была забита нордическим и другим псевдооккультным дерьмом, которое было мне опорой, когда в теории нацистской партии зияли логические дыры.
