– Чего мне шутить? – пожал плечами Серж. – А вы что ржете? С чего это борьба бобра с ослом стала такой уж актуальной? Именно в XXI веке, – добавил он язвительно, словно подчеркивая, что в более ранние времена эта тема была вполне востребованной.
– До-бра, – по слогам произнес Петруччио, – со злом! Ясно тебе, чёрт губастый?!
– А-а, – насупился Чуча, – так бы и сказал.
Вздохнув, Петруччио продолжил:
– Главное – помнить и никогда не забывать… Да перестаньте вы ржать, уроды! Успокойтесь… Так вот, когда вы стоите на сцене, вы не должны относиться к публике, как к безликой массе. Вы должны стараться почувствовать, что каждый человек это целый мир. Особенно ты, Серж, когда поёшь, должен обращаться не ко всем, а к каждому, ты должен помнить, что у каждого, даже у самого низкого человека, есть в душе хотя бы какие-то зачатки нравственности.
– Опять, – обиженно выпятил нижнюю губу Чуч.
– Что опять?! – не понял Петруччио.
– Опять звери какие-то непонятные! Какие еще зайчатки нравственности?! Что это за зайчатки, и почему они есть у каждого?
– Всё! – рявкнул Петруччио, стараясь перекричать наш гогот, и ударил ладонью по столу. – Инструктаж окончен! Пойте что хотите!..
… Не самым приятным сюрпризом стало для нас то, что в силу вступил пункт контракта, на который ранее мы особого внимания не обратили: к нам приставили сопровождающего от «ГлавКосмМоса». Это был по-военному подтянутый улыбчивый мужчина лет тридцати пяти со шрамом посередине лба, оставшимся от операции по вживлению нейрочипа. Это сейчас такую операцию делают бесследно, а лет пятнадцать назад еще не умели.
Впервые мы увидели его за полчаса перед стартом. Знакомясь, он назвался Валерием Смирновым, инструктором отдела по связям с общественностью. И добавил: «Можете звать меня просто Чекист». Думаю, так мы его прозвали бы и без подсказки.
За день до отлета позвонил Козлыблин:
– Ну чё, козлы, блин! – заорал он. – На Марс попёрли?! К покойничкам?! Завидую!
– Почему к покойничкам? – удивился я.
– Да это я так. Тут недавно одну сеть взломал, а там игрушка чумовая, там убитых на Марс ссылают.
– Как это, «убитых ссылают»? И почему на Марс?
– А я откуда знаю?! Все геймеры – уроды. Ладно, прилетишь, расскажешь, чего там. А то я, если честно, по-страшному завидую. С детства босоногого мечтал на Марсе побывать.
Мне даже неудобно стало. Мне-то совсем не хотелось никуда улетать. А человек, вот, хочет, а не может.
– О’кей, – говорю. – Расскажу.
* * *
Не буду описывать, как мы стартовали с космодрома «ЁсМас», замечу только, что и впрямь, не так страшен черт, как его малютка. Лично я в этот момент смотрел в записи последний выпуск «Новостей мира глазами свиньи» и даже похохатывал.
Странно, но факт: от Земли до Луны и от Луны до Марса лететь нам предстояло примерно одинаково – соответственно двадцать пять и двадцать восемь часов. Сам я мало понимаю в технике и могу только, как попугай, повторить то, что сказали мне более сведущие в этом люди: «К Луне вы полетите традиционным способом, а к Марсу, используя антигравитационный привод, что позволит на порядок увеличить скорость. Если бы вы и к Марсу летели по-старинке, путь занял бы почти полгода».
… В полете главным нашим развлечением было тестирование «Чекиста» Смирнова на предмет его усиленных нейрочипом возможностей.
– Пятьсот тридцать три тысячи двести двадцать два умножить на двести пятьдесят шесть тысяч триста двадцать четыре! – орал я, судорожно набирая эти числа на встроенном в часы калькуляторе. Но Смирнов всегда успевал первым:
– Сто тридцать шесть миллиардов шестьсот семьдесят семь миллионов пятьсот девяносто пять тысяч девятьсот двадцать восемь.
Или Чуч неожиданно швырял в стенку цветастый мяч, и Смирнов, даже бровью не поведя, выставлял руку и ждал, когда тот, несколько раз рикошетом ударившись о перекрытия, ляжет прямёхонько ему на ладонь. Его чип моментально рассчитывал будущую траекторию полета с поправкой на невесомость.
Лично я никогда не пошел бы на такую операцию. Быстро считать?.. Музыканту это ни к чему. Что-то я не заметил, чтобы люди с чипами были умнее, добрее, талантливее или хотя бы счастливее других. Но – каждому своё…
Не буду тратить время и на рассказ о полете, и даже о концерте на Луне. Все прошло достаточно удачно, если не считать, что было нам слегка скучновато, а меня на Луне к тому же еще и тошнило все время, так на мой организм подействовала пониженная гравитация. Что-то вроде морской болезни. Говорят, что позднее это должно было пройти, но проверить у меня, слава Богу, не хватило времени.
Лунные ученые – классные ребята. Но толк в хорошей музыке из них знает человек десять, не больше. В основном народ тут прибивается по «костровым» песням под акустическую гитару. Они, конечно, нам были ужасно рады и прием устроили королевский, но музыка тут ни при чем, мы могли бы и вовсе не играть. Просто они там уже так достали друг друга, что готовы таскать на руках любого нового человека…
Короче, как и предрекал Петруччио, главные события произошли с нами на Марсе, сразу про них и буду рассказывать.
2
Итак, посадка произведена. Хотя лично мне показалось, что мы просто-напросто упали. Однако как раз это тут и называется «посадка». Нам дали часок отдышаться. В ушах звенело, и болела каждая косточка. Сила тяжести здесь меньше, чем на Земле, но после Луны казалось, что нас заковали в свинцовые латы.
– Привыкнете, клоуны, – снисходительно махнул нам рукой капитан корабля, тусклый человечек, должность которого я определил только по форме. – Айда в автобус.
Во время полета ни с капитаном, ни с другими членами команды мы не общались. В ходовой отсек мы, согласно подписке, заходить не имели права, а они к нам в пассажирский тоже не сунулись ни разу. Вот какие на удивление нелюбопытные.
«Автобус» оказался громадным вездеходом на гусеничной тяге. Он со скрежетом и грохотом пристыковался к нашему шлюзовому модулю, потом минут десять с шипением и свистом между ним и кораблем устанавливался баланс давлений, затем, наконец, расползлась диафрагма, и из нее вылезла чья-то лысая голова с сизым шрамом посередине лба. Как будто тут тоже был когда-то нейрочип, но его выдрали щипцами.
– Привет, смертнички, хе-хе, – сказала голова и весело нам подмигнула, – добро пожаловать в ад!
Мило.
… Саунд-чек прошел нормально. Залом нам служил огромный прозрачный купол-пузырь диаметром километров в десять. Нам объяснили, что сооружен этот ангар буквально только что, и чуть ли не специально для нас. То есть соорудили бы его так и так, ведь позднее здесь будет возделываться хлебное поле. Но именно из-за нас срок сдвинули на два месяца раньше проектного, а уже на следующий день после концерта пол начнут засыпать грунтом, насыщенным мутантными геобактериями. Эти твари способны превращать в землю и кислород не только пластик и отходы нефти, но даже стекло.
Я спросил у чекиста Смирнова, из какого материала сделан прозрачный купол, и тот, как ни в чем ни бывало, отозвался:
– Он алмазный.
Я только присвистнул. Сколько же на Марсе стоит хлеб, если для его выращивания возводят алмазный парник?!
Но Смирнов тут же меня «успокоил»:
– В здешних условиях выращивание искусственных алмазов обходится дешевле изготовления пластика. Это-то ладно. Вы еще увидите здесь унитазы из золота.
Вообще-то я уже видел, потому отозвался:
– Это, по-моему, позолота. Я еще подумал: ну и вкусы у местных дизайнеров…
– Золото, золото. Вкусы тут не при чем. Экономически оправдано и не ржавеет. Оно тут дешевле алюминия. Потому Марс и осваиваем, и колонию здесь держим. Плюс природный плутоний.
Небольшую сцену нам соорудили прямо по центру ангара. Мощность и качество фронта приятно удивили. Десяток колонок, выставленных вокруг сцены, легко прошибали помещение и заставили нас поломать голову: зачем сюда заброшена эта специфическая техника шоу-бизнеса, кому и для каких целей она могла понадобиться? Но думали мы недолго, потому что всякие вопросы отступали на второй план перед величием открывшегося нашим глазам пейзажа. Он был просто потрясающим.
