К вечеру поднялся ужасный пронизывающий ветер, лес зашумел, деревья стали гнуться до самой земли. Чтобы Рамзан не пугался, я стал говорить ему: вот зайчик, вот лисичка и т. д., а он был необычайно бойкий для себя и отвечал, дескать, это не зайчик, а белочка, а я вел его за руку и отвечал, что да, точно, перепутал и т. д. И вот так мы шли, шли, и подошли к какой-то опушке, словно бы лес заканчивается, и вдруг я услышал ужасный дикий человеческий крик. Посмотрев в сторону крика, я легко обнаружил его источник: маленькая старушонка по фамилии Чекушина, в платчонке, удивительно громко кричащая для своей комплекции и возраста. Странное дело: пока она не закричала, я ее не видел. Но важнее, кто был рядом со старушкой. А рядом с ней стояла на коленях Ильма и смотрела на меня с Рамзаном, но нас, казалось, не видала: лицо ее, как всегда, была бесстрастно, но глаза наполнены слезами. Но еще важнее, чем Ильма — кто был рядом с ней. А рядом с ней стоял Эдик со своим автоматом; он закричал: а-а-а, сука, попался, и стал в меня стрелять, но не попал, пули сбили листья над моей головой, Эдик стрелял слишком высоко, чтоб не попасть ненароком по своему Рамзанчику. От неожиданности я тоже заорал: блядь, сука! — и побежал обратно в лес. Задним умом я понимаю, что собирался вернуть мальчика, оставить его на опушке; если б старушка не закричала, возможно, я бы не заметил ее, Ильму и Эдика; скорее всего, тут бы Эдик меня и прикончил. В общем, так или иначе, а я убежал, и дул ветер, и за мной бросился Эдик, но я-то уже знал все тропинки в этом буреломе, к тому же деревья угрожающе скрипели, в общем, я оторвался. Эдик был не один, а со своими джигитами, вслед мне летели, видимо, еще пули, но, очевидно, то были выстрелы от отчаяния, и никто не рискнул углубиться за нами в лес. Я оторвался, побежал по тайной тропе, на ту же тропу передо мной выскочила перепуганная Нина, и мы помчались, роняя грибы, втроем по тропинке, предположительно — на север. Вскоре тропинка расщепилась под тупым углом; я говорил, что нужно бежать направо, Нина — что налево, а еще она говорила так: шел, нашел и потерял. Конец цитаты. Так мы спорили и не могли сойти с места (Рамзан был как овощ, он был, и его как будто бы не было), и ни к чему не могли прийти, и я хотел было схватить ее за руку и потащить, но следующие события избавили меня от этого. Ибо ветер дул все сильнее, и во время нашего спора ветка березы над левой тропинкой вдруг хрустнула и обмякла, загородив дорогу; мы единодушно восприняли это как знак и побежали по другой тропе; мы двигались, пока хватало дыхания, углубились в лес и заночевали там в последний раз: на другой день вышли к Вахваярви и к вечеру добрались до Алалампи. Было, оказывается, совсем близко.
Справедливости ради, Нина один раз в лесу меня обманула, по глупости своей, неумышленно. Я расскажу, как это было, а было это довольно изящно: она была обута в туфли без каблука, и в поисках грибов забралась в совсем уж какое-то мокрое место, и хлебнула этими самыми туфлями воду. Хлебнув воды, она тут же выскочила на сухое место, сняла туфли и перевернула стельки — с тем, чтобы мокрая верхняя поверхность каждой стельки оказалась внизу и не мочила ей ступню. Однако в этом случае стелька на левую ногу оказалась бы в правом ботинке, а стелька на правую — в левом. Помимо того, что это было бы нарушением моего запрета, так было еще и неудобно ходить; поэтому Нина положила стельку из правого ботинка в левый ботинок, стельку из левого — в правый. То, что это равнозначно переодеванию обуви, в голову ей не пришло. А ведь стелька — это определяющая часть туфли, особенно если без каблука.
В поселке Алалампи, вернее, в станционном здании, где обитали официальные шесть жителей, мы легко нашли Илью-старшего. Он был слеп и по этой (я думаю) извинительной причине был сначала неприветлив, но, услышав волшебное слово «де Селби», которому меня научил Иван, помягчел, предоставил нам ночлег и т. д. Я зарядил мобильник и отправил своему де Селби эсэмэску, что поиски продолжаются, возможно, я напал на след, кроме того, я нашел вопрос, над которым стал размышлять, а именно СКОЛЬКО НУЖНО ИМЕТЬ ПРОЦЕНТОВ ТЕЛА, ЧТОБЫ В НЕМ БЫЛА ДУША? — в общем, вскрывать банку с D.M.P. пока рано. Есть хочу, сказал Рамзан. Я дал ему конфекту. До этого момента он молчал, как овощ, и Илья-старший его не слышал. А кто это у вас, спросил он. Это пацан, Рамзан звать, Иван велел передать, что он у него, ну, теперь не у него, конечно, а у меня, вообще-то. Что ж ты сразу не сказал| вскричал Илья, давай его сюда, раз так, то вам не у меня ночевать, а в самом главном корпусе| Он позвонил по телефону, сказал, что Рамзан у него, тем временем налил нам водки, сказал, что накормят нас в поселке, сейчас привезут; и верно, минут через пятнадцать подъехал джип, мы с Ниной и с Рамзаном сели в него, и нас повезли в лес; было темно, и точного маршрута, как нас везли, я не знаю, но из последующих событий и из того, как я успел выучить топографическую карту, привезли нас в район между озерами Алалампи, Руоколампи, Вахваярви, Хияярви, Ритарилампи. Джип подъехал к воротам, просигналил, открылся шлагбаум, мы въехали внутрь. Территория была ярко освещена, она состояла из нескольких зданий с чисто выметенным двором, или, даже сказать, плацем между ними. Нас подвезли к одному из невзрачных зданий; не спрашивали, кто мы, где мы, откуда мы, дали ключ от комнаты, провели в столовую, накормили/напоили водкой, чаем, горячей картошкой с мясом, солеными огурцами, рыбой, в общем, понятно, все как в обычной гостинице, даже лучше. Видно было, что мы тут как бы почетные гости, и к нам со всем уважением. Рамзана забрали, на расспросы отвечали, что отведут в главный корпус. А мы где? А мы в административном здании. В общем, мне-то наплевать было, куда его отведут, его тупая покорность уже подзаебла. После тяжелого путешествия мы с удовольствием поели, приняли душ, потрахались (всё совместно) и проспали до двенадцати утра следующего дня. Перед сном Нина поразила меня тем, что скинула свои ботинки и стала голышом ходить по номеру, приговаривая: ну, теперича нам здесь преотлично! ежели мы теперича даже совсем разденемся, так и тут никто ничего нам сказать не может! Логично было думать, что когда-то она участвовала в подобных оргиях с Евграфом Николаевичем, так что я хотел посмотреть, чем заканчиваются обычно такие похождения, но она все ходила и ходила, как маятник, и я, убаюканный ею, заснул. Проснувшись, мы позавтракали в той же столовой, потрахались, приняли душ, пообедали (всё совместно). Ставни на окнах были закрыты снаружи. Вышли прогуляться вокруг здания — то есть, хотели выйти. Выяснилось, что комплекс зданий, зацентрованный плацем, окружен стеной с колючей проволокой и сторожевой вышкой. Часть зданий была похожа на бараки, из чего я сделал вывод, что мы в колонии. Гулять по колонии нам не разрешили, объект режимный, но за шлагбаум выпустили. Мы вышли за ограждение, и увидели, что при колонии имеется поселение, с домами, улицами, продмагом и т. д. Улицы были чисто выметены, пьяных нигде не было видно, поселение вообще больше походило на европейское (в идиллическом представлении о нем), нежели на российское. Вернувшись, я даже спросил, нет ли здесь интернета, и он — та-дам — был. Я попросился поработать в сети. Тетя-администратор проводила меня в комнату на втором этаже, в единственный кабинет с Интернетом, с придыханием сказала она, при этом слышно было, как она почтительно, с заглавной буквы произносит Интернет, Господин Интернет. Я дождался, когда она уйдет, и с нетерпением открыл почту (забыл сказать, что во время прогулки по поселку получил эсэмэску от де Селби, что он отправил мне письмо; связь в поселке вообще была отличная). Вот это письмо, привожу его полностью (естественно, кроме обрамляющих элементов, как то: header, pohju, piä, subject, signature, ongi etc. и кое-каких интимных и прочих подробностей):
Эдичка! — писал мне де Селби. — Как и обещал, пишу тебе третье письмо о том, что небесполезно знать любому человеку, вступившему на стезю изучения квантовой физики. Это письмо будет посвящено третьему и четвертому аспектам, необходимым любому ученику. Аспекты эти следующие: 3) учитель (то есть я!:), приходящий на помощь борющейся душе, указывая ей путь, и 4) переворот в сознании, который уходит корнями в неизвестную область. Но сначала хочу тебе сказать, что ты выбрал для медитации очень хороший вопрос. Я чувствую, что совсем скоро он сможет раскрыть тебе врата квантовой механики, если, конечно, ты будешь упорен в своем стремлении.
3. Когда происходит раскрытие сознания, помощь научного руководителя оказывается полезной, потому что она вызывает конечный взрыв, к которому мы все и стремимся. Как Дэвиссон, который даже не знал, что спросить у Адамса, изучающий квантовую механику часто не знает, что ему делать дальше. Если он будет продолжать так жить, то умственная рассеянность может кончиться бедствием, либо его переживанию не будет суждено достичь конечной цели, так как оно может прекратиться у порога достижения стадии полной зрелости. Как часто случается, ученый удовлетворяется достижением промежуточной стадии, которую он по незнанию принимает за совершенство. Научный руководитель нужен не только для того, чтобы побуждать ученика к дальнейшему восхождению, но и для того, чтобы указать ему цель.
