Меня буквально пронзила дрожь от сознания того, насколько я стал близок к раскрытию великой тайны жизни… О, мне не хватало именно этого звена! Как я не догадался раньше до этого! Ведь именно без этой догадки о том, что Женщина есть Краеугольный Камень Жизни моя теория рассыпалась, как прекрасный, но песочный дворец, построенный на берегу моря… Основа всего живого — именно Женщина. Говоря возможно и более грубо, но правильнее, — именно самка, или более «politically correct» лучше сказать латинское femina.
Именно женское начало всего живого и объясняет не только рождение каждой индивидуальной жизни, оно объясняет вообще появление всего живого, начало жизни! Не зря же мы говорим, часто совершенно не задумываясь, «Мать-Природа»!
И не есть ли сам образ непорочного зачатия аллегорическое объяснение появления жизни «откуда-то ниоткуда»? Точно такое же, как появление самой материи…
2.Я с нетерпением ждал посадки самолета. Хотелось побыстрее вырваться из самолета, пробежаться из зала прибытия по крытой эстакаде к стоянке такси и помчаться домой. И скорее, скорее к компьютеру! Выплеснуть на бумагу все мысли, накопившиеся за время полета! И работа будет завершена — работа всей жизни! А правильно ли все или не правильно — не мне судить! Это будет моя версия.
Самолет вдруг начало бросать вниз, потом он набирал высоту и почему-то снова обрушивался вниз. Двигатели надрывно шумели. Я поневоле впился в поручни кресла и открыл глаза.
«Дамы и господа! — раздался тот же голосок по радио, но уже без прежней игривости. — В связи с техническими неполадками наш самолет вынужден совершить аварийную посадку на воду. Просьба надеть на себя спасательные жилеты, следуя инструкциям нашей стюардессы, которая сейчас продемонстрирует вам, как это следует делать. Запасные выходы находятся по правую и левую стороны салона и снабжены красными сигнальными лампочками. Просьба оставаться на своих местах до следующего объявления».
Моя соседка, задевая меня локтем, трясущимися и будто несгибающимися руками уже застегивала на своей груди спасательный жилет. Я впервые обратил на нее внимание — она заняла свое место у прохода, когда я уже сидел на своем месте у окна, погрузившись в чтение. Странно, подумал я, что я не обратил на нее внимания раньше: я обычно всегда обращаю внимание на красивых женщин. Это происходит со мной, как наверное, и со многими мужчинами, буквально рефлекторно.
Она показалась мне весьма привлекательной: было ей лет двадцать восемь- тридцать, короткая стрижка открывала красивую, длинную, как на картинах Модильяни, шею, а иссиня темные, цвета вороного крыла волосы хорошо контрастировали с бледностью кожи. Незнакомка была явно напугана: ее милые пухлые губки были полуоткрыты, глаза выражали неприкрытый ужас. Она показалась мне в тот момент возбуждающе красивой! Я поймал себя на мысли, что даже в этот момент несомненной опасности, возможно, даже смертельной опасности, я обратил внимание на красоту Незнакомки, а само ее присутствие отодвинуло мой собственный страх на второй план.
Я повернулся к соседке и сказал: «Не беспокойтесь, леди, посадка на воду входит в одну из штатных аварийных операций и хорошо отработана. С самим самолетом все в порядке, просто у него почему-то заклинило шасси — они не выпускаются. Поэтому нас и трясло перед этим, как по ухабам: пилот пытался „вытряхнуть“ их из корпуса самолета. Не беспокойтесь, все будет хорошо!»
Я объяснял ей все так самоуверенно и с таким знанием дела, будто я каждый день приземлялся не на взлетно-посадочную полосу, а прямо в океан. Мои уверенные слова немного успокоили Незнакомку, и она даже мило улыбнулась мне в ответ. Вряд ли она, американка, поняла, что означает «трясет по ухабам» в моем неумелом переводе на английский, но тем не менее, я вселил в нее спокойствие и уверенность в успешности посадки. Однако это не привело к успешности ее попыток надеть спасательный жилет: она долго еще трудилась над тесемочками и зажимчиками. Я же был уже во всеоружии — жилет уверенно спирал мою грудь.
Тут корпус самолета содрогнулся, казалось, что он вот-вот развалится, Но он выдержал этот удар, за что получил тут же второй, третий… пятый… десятый… Тело кидало то вправо, то влево. Ремень безопасности с силой впивался в живот и грудь. Похоже было даже, что этот ремень превращался в дубинку, которой колотили по тебе со всего маху. Потом раздался какой-то скрежет и после него — страшный удар, будто самолет переломился надвое. Невольный страх парализовал мое тело, но я быстро взял себя в руки — «раньше смерти не умрешь!» Я уже столько раз бывал одной ногой «там», на том свете, что поневоле стал немного иронично-цинично относиться к экстремальным ситуациям. Но сейчас было не до иронии…
Но вот осталось лишь какое-то дребезжание: самолет терял скорость, видимо, плывя уже по воде, а сотрясения были обычными ударами волн о быстро движущийся предмет.
И вот по проходу начал уже вполне организованно продвигаться поток пассажиров по пути к запасным выходам, где героические стюардессы с хотя и заученными, но все же милыми улыбками, помогали людям прыгать в спасательные желоба.
Нужно сказать, что американцы — удивительный в этом отношении народ. Говорят, что когда 11 сентября те негодяи врезались в Нью-Йоркских «Близнецов», то достаточно большому числу людей даже с относительно верхних этажей удалось спастись именно потому, что все спускались по лестнице быстро, но без толчеи, и не стараясь обогнать друг друга.
А моя соседка, между тем, разделавшись с жилетом, теперь никак не могла расстегнуть замок своего ремня. Я увидел, что она впала в полное отчаяние. Я рискнул, даже не спрашивая ее, оказать ей помощь — времени терять больше было нельзя: пора было подумать и о себе — пока она не выйдет, и я не могу выбраться из ловушки, забаррикадированный ее телом… Я притянул Незнакомку к себе, почти обняв ее, левой рукой потянулся к ее правому бедру, нащупывая застежку ремня, которая почему-то оказалась там. Мое лицо приблизилось к ее груди, которая проглядывалось в разрезе довольно-таки смелого декольте… «Это ж надо, — подумал я, — в такой момент обращать внимание на это!»
Я почувствовал дурманящий аромат каких-то знакомых, как мне показалось, духов. Я вдохнул этот запах… Последнее, что я помню, это то, как я, пребывая в каком-то дурмане, уронил свое лицо в манящую ложбинку между грудей Незнакомки… Потом в глазах завращались какие-то муаровые узоры, внешние голоса стали тонуть в шуме, напоминающем шум прибоя… Сознание отлетело от меня, как наверное, отлетает душа от покойника…
3.Вдруг из темноты что-то стало проявляться… Я будто отходил от наркоза. Я лежал на чем-то твердом… И мне начинают припоминаться какие-то смутные детали. Ну, конечно, я отхожу от наркоза. Так было после операции на сердце…
Как и тогда, я почти явственно услышал два женских голоса, которые обсуждали, как поменять мне простыню, на которой я лежал на столе. А может, это было просто полубессознательное состояния, галлюцинация?.. Нет, я явно оживал… Видимо, я где-то в реанимации… Я открываю глаза и вижу два ангельских личика — самые первые лица, представшие предо мною после моего возвращения на нашу грешную землю оттуда, откуда возвращаются далеко не всегда. Одна из моих ангелов была белокура, а у второй волосы были светло-каштанового цвета. Обе были одеты в голубые блузки и такого же цвета брюки спортивного покроя. Конечно, это медсестры.
Когда-то это уже было… Де жа вю… Я опять впал в какую-то полудрему… Но нет, это не операция на сердце… Та операция была три года назад. Но видение продолжалось, и я смотрел его, узнавая деталь за деталью…
Одна из девушек моментально отреагировала на мои открывшиеся глаза и веселеньким голоском прощебетала: «Вы проснулись? Вот и прекрасно! Мы сейчас вам сменим простынку — вы пролежали на ней уже пять часов…» «Пять часов! — подумал я. — Так значит, я выжил!» Меня подхватили какие-то зубы, как у ковша экскаватора, и под гудение мотора я вознесся, наверное на полметра вверх. Неимовернейшая боль пронзила меня от макушки до пяток: ноги и голова у меня свисали с ковша, напрягая грудную клетку, которая была во время операции будто топором надвое расколота. Я едва не заорал благим матом, с трудом сдержавшись только благодаря присутствию двух ангелочков… Мужчина я или не мужчина, в конце концов!
После этого «экскаватор» аккуратненько уложил меня на место. Простынка, на которую я приземлился, была подогрета, что оказалось очень кстати, так как в реанимации было холодно, как в морге. Почему-то именно такое сравнение возникло у меня тогда. А запомнились все детали так ярко, видимо, потому что для меня это было начало новой, второй жизни на этой земле.
