— Вижу, сильный охотник. С чем пришел? Говори.
— Сердце привело в родное племя, — ответил Гирр. — Пришел с миром и поклоном мудрой Агу от сына Барса — вождя южного племени. Прими мясо молодой турицы. Пусть оно укрепит твои силы, — Гирр опустил ношу на траву и склонил голову.
Уважительная речь пришельца на языке лесного племени понравилась старухе. Польстил поклон от южного вождя, но усилил и сомнения.
— Откуда сын Барса знает мое имя? — спросила она. — Говори.
— Я много рассказывал ему о тебе и твоем племени, — сразу ответил Гирр.
Агу сузила глаза и, казалось, насквозь прожигала взглядом великана, стоящего перед ней.
— Кто ты? — резко спросила она. — Говори.
— Я выкормлен твоей грудью, Агу, грелся у твоего очага. Десять раз деревья теряли зеленые шкуры и одевались снова, когда случилась беда. Мужчины были на охоте, а на поселенье напало северное жестокое племя. Злые люди побили детей и увели многих женщин. Роду грозила гибель. Ты отправила молодых и сильных охотников отбить женщин у южных племен. С ними ушел и я. Но чем-то рассердил злых духов, и вражье копье пробило мне плечо. Врага я оглушил палицей, но и сам еле ушел от погони. Много ночей и дней мужчины чужого племени не теряли мой след, отрезав путь к родному очагу. Плечо вздулось, рука ослабела, и я не мог вступить в бой, только ноги без устали несли меня туда, где стоит солнце в полдень.
Однажды ночью пошел сильный дождь, я укрылся в прибрежных зарослях. К утру вода в реке поднялась выше берегов. По ней плыли коряги и целые деревья. На одно из них я взобрался, теряя последние силы. Дождь лил днем и ночью. Сколько я плыл, знают только духи воды. Меня подобрали люди из племени Барса, не убили, а вылечили травами, вернули силы отваром и мясом молодых поросят.
Многому научился я от людей из племени Барса, стал лучшим охотником. На юге много сладких плодов, много зверей, рыб и птиц, но сердце звало в родное племя. И я пришел.
Агу почти сразу узнала пришельца. Она внимательно выслушала его рассказ, но не спешила принимать решение, проверяя, не злой ли дух явился в образе сына. Молча слушали Гирра и родичи, и вождь Кри.
— Говори свое имя, — велела Агу.
— Имя мое Гирр.
Мать матерей не смогла скрыть волнения. Ее руки, лежавшие на коленях, вздрогнули. Гирр, ее последний и любимый сын, через много зим вернулся к ней сильным и умелым охотником. Убил турицу и принес в подарок полтуши. Волнение прошло по толпе родичей, некоторые из них узнали Гирра. Агу что-то сказала сопровождавшей ее женщине. Та проворно ушла в хижину и вывела оттуда огромную собаку.
— Ты кормил ее из своих рук, когда она была щенком, — сказала Агу. — Погладь ее.
— Пи, — ласково позвал Гирр. Собака вздрогнула и навострила уши.
Пришелец смело шагнул к ней и почесал за ухом, как делал давно. Собака взвизгнула и завиляла хвостом. Возглас радости огласил становище. Сомнений не было, родичи уверились, что перед ними сын Агу.
— Кто эта черноволосая женщина? — спросила мать матерей. — Говори.
— Это моя женщина, младшая дочь сына Барса. Лань сама захотела уйти со мной, и ей позволил отец. В южном племени у мужчины только одна женщина, у женщины только один мужчина.
— Подойдите ко мне, дети мои, — старуха протянула вперед руки.
Гирр и Лань опустились перед ней на колени. Агу положила им на головы сухие ладони, сказала торжественно:
— Гирр — сын нашего рода, равный всем у родового костра, в хижине и в доле от охоты и добычи. Лань — женщина Гирра. Так будет!
— Гирр — сын рода! Лань — его женщина! Так будет! — прокричали люди племени Агу.
Мудрая Агу приняла обычай южного племени и скрепила союз сына с дочерью Барса. Родичи одобрили решение старейшей матери.
— Разожжем большой огонь в честь добрых духов, — распорядилась Агу. Лицо ее сияло радостью.
Несколько юношей бросились в лес собирать дрова, женщины занялись мясом — разрубали его на куски и надевали на шесты-вертела. Гирру и Лани вернули оружие. Четверо охотников помчались за второй полутушей турицы, куда указал им Гирр. К восходу солнца, как раз к началу восхваления добрых духов леса, лугов и воды, они должны вернуться. Мужчины не отходили от Гирра и любовались его оружием. Больше всего удивлял каменный топор, в нем даже проделано отверстие для топорища. Только Кри сторонился, он видел в пришельце соперника.
Лань окружили женщины. Никто из них не имел таких черных волос и глаз и бронзово-коричневой кожи. С завистью разглядывали они ее ожерелья из клыков неизвестных зверей и набедренную повязку из шкуры невиданного животного. В племени Агу постоянных супружеских пар не было, и дети не знали своих отцов. Мужчины дарили женщинам за ласки ожерелья из костей особо опасных зверей, убитых в единоборстве. Потому ожерелья составляли особую гордость женщин. Чем больше костяшек в ожерелье, тем выше заслуга женщины перед племенем. Она ласкала многих сильных охотников и дала роду таких же сильных детей. Можно ли не дивиться, что у черноволосой Лани, не имевшей детей и знавшей одного мужчину, такое богатство украшений? И каким должен быть отважным охотником Гирр! Жадные глаза женщин обратились на него.
В становище лесного племени царило оживление. Предстояли праздничные танцы молодых женщин вокруг большого огня и состязания в ловкости охотников, затем обильный пир. Часть мужчин уплыла на долбленых лодках бить копьями рыбу по тихим заливам, часть осталась охранять становище. Остальные охотники во главе с вождем ушли на Кабанье болото за жирной добычей, с ними ушел и Гирр. Ягоды еще не созрели, и женщины отправились за кореньями в лес у Круглого озера. В становище остались только старухи и женщины, кормящие грудью детей. Они носили к кострищу и ломали сучья и хворост, им помогали подростки. Голотелые чумазые дети бегали, визжали, дрались. На них никто не обращал внимания.
Первыми вернулись охотники, они принесли большого кабана. Его убил Гирр — ударил топором по черепу. Но в ожерелье Лани не добавится кабаньего клыка: секач был до того ранен стрелой и копьем других охотников. Однако мужчины оценили отвагу и силу пришельца. Не подоспей он, Манг, ударивший кабана копьем, был бы растерзан зверем.
Женщины набрали две вязанки трав и кореньев. Приплыли и рыбаки, их добыча оказалась небогатой: всего несколько рыбин.
Когда небо посветлело и холодная богиня ночи, не дающая тепла, собралась спрятаться за лесом, условный крик ночной птицы известил родичей племени Агу, что возвращаются охотники, посланные за второй полутушей турицы. Их тотчас помчались встречать.
Агу довольно улыбалась: добрые духи узнали про большой огонь в их честь и послали удачу. Пир будет богатым, а племя сытым. «Скоро проснется Солнце — главный бог духов, — подумала она. — Пора зажигать костер». Агу вошла в хижину, опустилась на колени перед родовым очагом. Это была большая корзина, промазанная глиной, в ней постоянно тлел огонь, а рядом лежал ворох мелко наломанного сухого хвороста. Возле родового очага неотлучно дежурила сама Агу или ее помощница, одна из старых женщин. Мать матерей взяла другую корзину, поменьше, переложила в нее несколько углей из родового очага и сверху кинула тонкие хворостинки. Появилось синеватое пламя. Боясь дохнуть на него, Агу подкладывала новые и новые хворостинки. Лицо ее было сосредоточенно строгим. Она прожила долгую жизнь и каждый раз испытывала волнение от чуда рождения огня, дающего тепло и жизнь людям, делающего мясо мягким и вкусным. Из поколения в поколение берегли его, не давая умереть.
Люди сразу притихли, когда Агу вынесла к кострищу малый родовой очаг и принялась разжигать костер. Даже дети перестали бегать и визжать. Все с благоговением глядели, как на их глазах ширился и смелел огонь, с треском пожирая хворост. Однако люди знали, что огонь нужно держать в смирении, от обильной пищи он становился ненасытным и злым. Костер разгорелся, над ним разложили длинные шесты с нанизанными кусками мяса. Родичи неотрывно глядели на мясо, глотая слюну. Нечасто в племени было столько сытной пищи, чаще оно довольствовалось кореньями и травами. Но никто не смел проглотить и кусочка, пока не позволит Агу. От мяса между тем пошел дразняще вкусный запах. Две матери рода поддерживали нужной силы огонь, то подкладывая хворост, то отодвигая его. Агу безмолвно сидела на своем плоском камне. Гирр отметил, что в племени достаточно старух, но мало стариков: мужчины погибали на охоте и редко доживали до седин. Они сами должны были заслуживать право на долю у родового костра, а о матерях заботились дети — все племя. «Но нужны не только сила и ловкость, которых не имеют старики, — думал Гирр, — нужны опыт и мудрость. Потому южное племя так искусно и в изготовлении оружия, и в охоте, что бережет не только матерей, но и отцов».
