Мисс Барбара словно забыла, словно перестала замечать добротную курточку Молли и её же сапоги, никак не вязавшиеся с образом несчастной сиротки из бедной семьи.
Реджинальд Картрайт вдруг резко и зло сощурился.
— Редкий случай. Обычно всё больше молодых мисс и леди подпадает…
— Не такой уж и редкий, один из двадцати, — возразила госпожа старший боцман. — В общем, мистер Картрайт, не жизнь там у Мэгги была. Оба они, мистер и миссис Перкинс, похоже… того… — Она зло сжала губы, щека её дернулась. — Били, в общем, для удовольствия…
— Н-да, — на лице старшего офицера «Геркулеса» отразились сложные чувства. — Вообще говоря, можно было бив полицию написать.
Молли поняла, что испытывать дальше удачу невозможно.
— Сэр, коммодор, сэр… мистер Картрайт… не надо, пожалуйста… я не хочу… там ведь… другие… мои сводные братья, сёстры… их собственные… с ними… они лучше…
— С бобби свяжешься — потом хлопот не оберёшься, — поддержала Молли госпожа старший боцман. — И не докажешь ведь ничего. Лучше я этому Перкинсу лишний раз по морде заеду. Прошлый раз, эх, пожалела, на этот не стану!
Мускулистые руки госпожи старшего боцмана сулили злополучному Перкинсу, судя по всему, большие неприятности.
— А если наш док Мэгги осмотрит? И рапорт по всей форме напишет? — предложил коммодор. — А мы с вами, Барбара, подпишемся как свидетели?
— Хм–м–м… — неуверенно протянула мисс Уоллес.
— Пусть, пусть осмотрит, — решил старший офицер «Геркулеса». — Лишняя бумажка в таком деле не помешает. Как говорят всё те же Rooskies — kashi nye prosit. Овсянки то есть не требует. Лежит себе и пусть лежит.
— Сэр коммодор, прошу прощения, сэр, но дайте я сперва сама, — решительно сказала Барбара, кладя руку на плечо Молли. — Девочка стесняется. Незнакомый мужчина, хоть и доктор…
— М–м–м, пожалуй, — согласился коммодор. — Я подожду за дверью.
Ой–ой–ой, похолодела Молли. Что ж сейчас будет, что будет?! На мне ж никаких следов! Нет и быть не может! Ну, кроме содранной коленки, так это ж у всех! Ой, что же я скажу? Мол, не смотрите, сошло уже всё?!
— Раздевайся, — велела меж тем госпожа старший боцман. — Доктора докторами, а я тебя в обиду никому не дам.
У Молли язык словно примёрз к нёбу. И, вместо того чтобы залепетать, что, мол, побои уже не видны, она покорно принялась стаскивать куртку и вязаный свитер.
— Давай–давай, — приободрила её Барбара. — Меня стесняться нечего.
Пуговицы выскальзывали из пальцев. Что она скажет, что она скажет? И почему до сих пор молчит?! Чего ждёт?!
Наконец дошло и до последней, нижней рубашки.
Молли спустила её с плеч и замерла, низко опустив голову, уставившись в пол, ничего не видя вокруг себя. Щёки её пылали, и больше всего ей хотелось без долгих проволочек попросту провалиться сквозь стальную палубу.
— С–с–с-с… — вдруг зло выдала госпожа старший боцман. — С–с–сук… ох, прости, Мэгги, дорогая. Н-да… ну, он у меня получит. И жёнушка его тоже. Вот уж кого я за волосы оттаскаю и приводным ремнём отхожу по тощей заднице безо всякого сожаления. Та–ак… накройся… ага… Сэр коммодор! Заходите.
Молли не успела даже ойкнуть. Она лишь упорно глядела на носки собственных ботинок и чувствовала, что её ушами уже можно растапливать паровозные топки.
— Можно, да? — осторожно осведомился коммодор. И тоже, как и госпожа старший боцман, издал какой–то странный звук, выдыхая сквозь сжатые зубы свистящее шипение или шипящий свист.
— Я полагаю, — каменным голосом объявила мисс Уоллес, — сэр, я полагаю, сэр, — поправилась она тотчас, — что это снимает все вопросы. Думаю, вашего рапорта и моего свидетельства хватит.
— Да, — после паузы ответил мистер Картрайт. — Да, Барбара. Вы были правы, мисс старший боцман. Господи, бедная девочка. Да чем же это они её?.. Девятихвосткой?
— Судя по всему, да, сэр. А на это гляньте! Явно с когтями была…
— Господи! — вновь содрогнулся Картрайт. — Честное слово, у меня бы тоже нашлась тема для краткого разговора с мистером Перкинсом, не только у вас, Барбара. Как takikh, как on, tol'ko zemlya nosit!
— Простите, сэр, я не так хорошо владею поговорками Rooskies…
— Вызывает удивление устойчивость земной поверхности под такими личностями, что они не проваливаются.
— Хм-м. Хорошее изречение. Варварское, но верное. Но… что же делать с Мэгги?
— Что делать, что делать, госпожа старший боцман? Составить акт осмотра. Подать мне на подпись. Я переговорю с капитаном. В исходе не сомневаюсь. Так что… занесите мисс Мэгги…
— Маргарет.
— Мисс Маргарет Перкинс в списки экипажа бронепоезда «Геркулес», должность — юнга, с соответствующим званию вещевым и денежным довольствием. А, ну и кошку её занесите тоже. Она правда хорошая крысоловка?
— Сэр, при мне словила здоровущую крысу и вытащила прочь из броневагона, трепать внутри не стала!
— Очень умная кошка. Действуйте, Барбара! — Мистер Реджинальд Картрайт вдруг быстро протянул руку, погладил Молли по голове и стремительно вышел. По коридору раздались его удаляющиеся шаги.
— Сэр, есть, сэр!
…Молли ничего не понимала. Что они там на ней увидели?..
— Не, я этого так не оставлю… — бормотала меж тем мисс Уоллес, яростно хлопая ящиками. — Где эта сучь… — прости, Мэгги — где эта несчастная форма? Ага, вот ты где… ну, вылезай давай. Ты сама–то видела, что они с тобой сотворили?
— Н-нет… — только и выдавила Молли, по–прежнему глядя строго вниз.
— Оно и понятно, у тебя глаз на затылке нет… становись сюда, к зеркалу. Я второе подержу. Да не отворачивайся! Гляди сама!..
Молли поглядела. Ну да, спина. Её спина. Родинки, шрам приметный пониже левого плеча, когда с качелей как–то сверзилась. На что там смотреть?
Но госпожа старший боцман явно что–то там углядела. И сэр коммодор тоже. И, более того, решили, что мистеру Перкинсу хорошо бы прописать по физиономии. Другое дело, что мистер Перкинс уже «подвергнут релокации» и зря станет мисс Барбара Уоллес отыскивать его по разъездам и постам.
— Честное слово, сама б не увидала… — качая головой, говорила меж тем боцманша. — Нет, Мэгги, нечего тебе там делать. Не бойся, тут если подзатыльник дадут, так исключительно за дело. Ну, разглядела?
Молли кивнула. Уши её пылали по–прежнему.
И она по–прежнему ничего на своей спине не видела, никаких побоев.
— Одевайся, — решительно сказала наконец госпожа старший боцман. — Ты теперь юнга «Геркулеса». Идём в каптёрку. Обмундируем тебя, пока время есть. Завтра–то на рассвете, говорят, выходим…
Молли зажмурилась. Сердце колотилось, дыхание сбивалось.
Она — юнга «Геркулеса»! Пусть под чужим именем, но — юнга!
Визит в каптёрку занял некоторое время. Несмотря на поздний час, каптенармус бронепоезда был на посту.
— Вот, Финнеган, привела тебе новую юнгу. Экипируешь? — сказала госпожа старший боцман самым что ни на есть деловым тоном, словно приводила девчонок, подобных Молли, каждый день.
Каптенармус Финнеган, длинный и тощий, со впалыми щеками и рыжими, как у многих в Норд—Йорке, усами, важно кивнул.
— Разумеется, мисс Барбара. Идём, юнга. Мисс?..
Молли чуть не брякнула «Блэкуотер».
— Перкинс, мистер Финнеган, сэр. Маргарет Перкинс.
— Перкинс, Перкинс… — задумался каптенармус. — Погодите, мисс Барбара, а не тот ли это субчик, которому…
— Которому я знатно съездила по роже на Пяти Братьях, — кивнула госпожа старший боцман. — Но мисс Маргарет — его приёмная дочь. И… скажем так, он не заботился о ней достаточно хорошо. Ещё вопросы есть?
Финнеган намёк понял.
— Да, мисс Барбара, экипируем по высшему разряду.
И экипировал. Похоже, на «Геркулесе» держали запас на все случаи жизни. В том числе и если очередной юнга окажется девочкой роста и сложения Молли.
Она получила форму, широкие штаны–галифе и френч. Ремень и портупею с тяжёлым ножом, которым можно было и резать, и колоть, и пилить. В рукояти — секретный ком- партмент, а там — инструменты. Шило, игла, отвёртка, даже крошечная зажигалка.
Нож полагалось надевать, когда «Геркулес» вступал в бой. Если с бронепоездом что–то случится, им предстояло возвращаться обратно пешим ходом, и в предгорных лесах такой нож, как объяснила Молли госпожа старший боцман, мог означать разницу между жизнью и смертью.
Потом она лежала под одеялом на верхней полке в пенале мисс Уоллес, кошка Ди свернулась пушистым клубком между Молли и переборкой. Сама Барбара посапывала себе внизу, Молли спать не могла.
Вот оно. Наконец. Сбылось. Она покидает Норд—Йорк, покидает под чужим именем, унося с собой всё, что должна унести — внимание Особого Департамента, свои подозрения и страхи, и магию, которая то ли есть, то ли нет.
Однако юная мисс Моллинэр Эвергрин Блэкуотер не зря получала высшие баллы по логике. Естественный вопрос «что делать дальше?» получал столь же естественный ответ.
