Алена вдруг ощутила, что прекрасно натренирована на функционирование в режиме успеха – модельная внешность, прекрасная реакция за рулем, уникальное умение вкусно клубиться, располагать к себе высокопоставленного собеседника и красиво расставлять ноги, – однако совершенно не приспособлена к жизни за пределами аквариума высшего света, где всегда светло, уютно, еда сыплется с неба, а чистую воду какие-то невидимые высшие сущности постоянно продувают кислородом. Да, в аквариуме свои хищники, декоративные щучки и африканские сомики, едва зазеваешься – сожрут со всеми плавниками, но там хотя бы понятно, как и от чего следует защищаться, на кого огрызаться, где добывать пищу и как переходить дорогу.
Здесь же, по эту сторону забора, все непонятное, враждебное и чуждое. Вот как, к примеру, местные ублюдки форсируют смертельно опасные для пешеходов проезды между Садовым кольцом и «Баррикадной»? Этот вопрос интересовал ее всегда, но с чисто академической точки зрения, потому что она всегда была по ту сторону автомобильного стекла. Они не умеют употреблять кокс, они непременно перепутают хайбол со слингом, они не могут правильно наложить люксовый макияж, они знать не знают про Мастера Шема и Кристиана Лакруа, они не способны управлять поведением масс, лишь слегка смещая акценты в горячем репортаже, – но они умеют высекать при помощи кремня огонь в зимнем лесу, ловить в ручье рыбу руками и переходить дорогу в неустановленных местах. К жизни по эту сторону стекла они приспособлены куда лучше, чем изящная тепличная орхидея Алена Ашшурбанипавловна Эбола.
Ощутив волну негатива со стороны хозяйки, оператор скис, опустился почти до уровня асфальта, начал заметно отставать. Разозлившись, она посадила его за пазуху и на подгибающихся ногах потащилась дальше. Ей было уже не до Гнесинки, легендарного Дома писателей и ресторана киноактеров, плавно проплывающих мимо.
Когда Поварская влилась в Садовое кольцо, Алена окончательно потерялась, ибо сплошной поток автомобилей казался совершенно непреодолимым. Сначала она зачем-то двинула влево, но быстро выяснила, что этот путь безнадежен в отношении перехода на другую сторону. Она вернулась назад и двинулась направо. Тут, к счастью, довольно быстро обнаружился подземный переход – раньше, чем Алена успела отчаяться. Однако и обрадовалась она излишне поспешно, ибо за переходом через Садовое открылась мешанина двухрядных проездов без тротуаров, при форсировании которых требовалось проявлять изрядные ловкость и осмотрительность. Искать очередной переход или светофор было уже совсем некогда, и она поперла напролом.
Сидя за рулем, Алена постоянно психовала и злилась на тупых пешеходов, лезущих под колеса. Теперь же, оставшись без колес, она искренне недоумевала, откуда все время вылетают эти ошалевшие убийцы в механических гробах и почему ни одна собака не догадается пропустить пешехода, тем более сногсшибательную красавицу, тем более адепта ордена Повелителей Новостей. Впрочем, Алена подозревала, что после интенсивной пробежки по рыхлому снегу напоминает скорее мокрую курицу, нежели красавицу. А то, что она адепт, на лбу у нее не написано. Пешеход – стало быть, низшая ступень эволюции. Она в панике металась между проезжей частью и плотным строем припаркованных машин, не понимая, как поступить, не в силах выбраться на противоположный тротуар. Один из неторопливо проезжавших мимо «паджеро» безразлично шваркнул ее грязным бортом, вымазав ей весь правый бок жидкой коричневой грязью.
Нет, но вот какого черта автомобильное движение на этом пятачке организовано столь хаотично, благородные адепты? Как честная девушка должна передвигаться по вашему плебейскому городу, если впервые за последние десять лет осталась без колес? Архимэр, тварь, об этом подумал?!
Надо будет непременно поставить вопрос на очередной вечерней летучке ордена. И снять злобный репортаж. Два, два злобных репортажа!.. два!..
Паника – главный враг человека, попавшего в стрессовую ситуацию. Усилием воли Алена подавила панический приступ. Засохни, детка, ты же благородный адепт, черт тебя дери, опытный воин. Возьми себя в руки. Не происходит ничего кошмарного. Простолюдины перемещаются по этим улицам годами и пока еще не вымерли до конца.
Наконец ей удалось обнаружить промежуток между двумя припаркованными автомобилями, и она устремилась туда, словно новопреставленная душа во вращающийся темный коридор, ведущий к свету. У бордюра с этой стороны раскинулась безбрежная черная лужа с плавающим на поверхности ледяным крошевом, но выбирать уже не приходилось, и Эбола, решительно ступив в холодную глубину, вышагнула-таки на вожделенную сушу тротуара. Славься, Отец Ужаса, за все твои благодеяния в отношении верных детей твоих, и прими наши нижайшие…
Вместо «амен» подкравшийся черный джип влетел в ту же самую обширную лужу, в которой только что промок насквозь замшевый сапожок Алены Ашшурбанипавловны, и равнодушно с головы до ног окатил девушку ледяной водой из-под колес, обеспечив ей совершенно незабываемые впечатления на ближайшие пару часов.
Когда она, продрогшая и злая как ведьма, добралась до места предполагаемого инцидента через тридцать восемь минут после старта с Нового Арбата, здесь уже было многолюдно. Углом стояли две пожарные машины с раскатанными брандспойтами, рядом крутил проблесковыми маячками ментовоз. Зеваки, сгрудившись перед полицейским оцеплением, жадно впитывали непривычное зрелище.
Размахивая направо и налево своим орденским удостоверением, ощущая, что безнадежно опоздала, Эбола яростно пропихивалась через оцепление. Черт. Черт. Пропади все пропадом.
Но, может быть, ей еще удастся зафиксировать результаты побоища. Тоже должно получиться неплохо, особенно если жертв скорее сорок девять, чем шестнадцать, и трупы разбросаны достаточно живописно.
Впрочем, если недостаточно, она вполне готова собственноручно внести в мизансцену необходимое разнообразие – пачкать руки и ворочать трупы ей не впервой. Правда, прикоснувшийся к трупу будет нечист до вечера; а и наплевать больно. Для «Газгольдера» сойдет…
Все указывало на то, что пятимерных животных заблокировали сразу на выходе из зоопарка. Наружу вырвались не больше пары особей. Истинным зрением Алена разглядела, что весь тротуар перед входом и пространство над ним покрыты эманациями пролитой человеческой крови. Полуразумная демоническая мелюзга роилась над местом побоища, азартно выжирая образовавшиеся астральные нечистоты.
Последствия бойни оказались чрезвычайно живописны. Трупы посетителей валялись в таком эстетичном порядке, что Эбола даже неловко сглотнула от восхищения. На ходу выпустила из-за пазухи оператора, который тут же воспарил ввысь, чтобы охватить панораму целиком.
Однако это все уже были напрасные телодвижения, потому что чуть в стороне, скупо жестикулируя, начитывал комментарий к своему репортажу Никлаус Пердурабо.
Алена двинулась напрямик к нему, однако возле пожарных машин задержалась. На мокром от сиреневой крови асфальте шевелилось нечто огромное и полупрозрачное, с трудом воспринимаемое глазом и непостижимое сознанием. Пожарные по двое – по трое фотились на фоне этого странного предмета на мобилы.
– Привет, Еленка! – от одной из стоящих чуть в стороне легковых машин отделился высокий массивный парень в джедайском балахоне. – У тебя лицо грязное.
– Спешила, – отмахнулась запыхавшаяся девушка, озирая место битвы. Вытащив из кармана платок, быстро обтерла замерзшее лицо. – Привет, Миахил. У вас тут уже все закончилось?
– Ну да, – буднично кивнул падаван Минотаурус. – Учитель сейчас составляет протокол. Изрубили тварей в капусту световыми мечами. Вон, видишь, валяется? – Он ткнул пальцем в сторону странного предмета, шевелящегося на асфальте. – Гипергепард.
Приглядевшись, Алена внезапно поняла, что на самом деле труп многомерного животного неподвижен. Просто его невозможно разглядеть как следует: сознание активно сопротивляется не имеющей аналогов потрясающей информации, которая поступает в зрительные центры, изо всех сил отталкивает непривычное многомерное изображение, выхватывает из общей картины то одну изометрическую проекцию причудливого тела, то другую, в результате чего кажется, что это абсолютно недвижное мертвое нечто шевелится.
