Ему было, кого защищать.
— Ну, что ты собираешься делать? – обернулась я к Патрику. – Драться? Опять кровь, опять убийства? Лучше разойдемся по-хорошему, и все останутся живы.
— Тебе из замка дороги нет, – спокойно проговорил Патрик. – Тебя убьют.
— Я?! Собственную жену?!
— А я на то и надеюсь.
— Наследника ты от нее уже не получишь.
— Что?.. – оторопел Дольгар.
— Она носила твоего ребенка, – терпеливо растолковал бывший шут. Похоже, он намеренно форсировал события, а у меня не было сил заставить его замолчать. Да и кто смог бы его заставить?.. – А когда началась вся эта кутерьма со скандалами и побегами – беременность естественным образом прервалась. Когда беременность прерывается от систематического насилия и нервотрепки – это вполне естественно, не находишь?..
Он своего добился – Дольгар как-то по-звериному зарычал и выхватил меч, затем спрыгнул с лошади. Он оказался на голову выше Патрика, но гораздо тоньше.
— Вот это дело, – широко улыбнулся шут. – А то все с девками воюешь.
— Прекратите! – заорала я, когда зарлицкий господин сходу атаковал рубящим сверху. Патрик вовремя блокировал удар, и лезвие соскользнуло вниз. Шут ударил в открывшийся бок, но Дольгар крутанулся на месте, уворачиваясь, и клинок только чиркнул кольчугу. Патрик, в свою очередь, не растерялся и сделал обманное движение, попытавшись переключить внимание противника – Дольгар, естественно, не купился.
Я, остановившись, распахнула глаза. Они дрались, как первоклассники в тренировочном зале.
Дрались понарошку.
Противники отступили на шаг и поглядели друг на друга.
— Глупо, – сказал шут.
— Куда уж глупее, – согласился Дольгар. – Как ты ухитрился?
— Да я не по своей воле. Меня Аретейни расколдовала.
— Как трогательно. – Дольгар усмехнулся. – Я с тобой драться не собираюсь. Просто уйди с дороги.
— Это вряд ли.
Я открыла, было, рот – но тут драка началась всерьез.
Дольгар оказался неплохим фехтовальщиком, что при его весе удивляло.
— Все, хватит! – не выдержала я, кидаясь между ними – оба невольно остановились. Патрик чтобы случайно не убить меня, а Дольгар – чтобы случайно не убить меня раньше времени, полагаю.
— Куда! – Сверху протянулась рука Врацета и ухватила за шиворот – ворот треснул, я полетела в грязь и едва успела увернуться от копыт его лошади. История до обидного точно повторялась, разве что волкодав Олькмера остался в цитадели. Надо полагать, возле своего убитого хозяина.
— Достали! – крикнул Врацет, спешившись и, на сей раз, подняв меня за руку. – Куда вы все лезете не в свое дело, а?!
— А я не хочу, чтобы эти два придурка друг друга поубивали!! – заорала я, отчаянно брыкаясь. Врацет с трудом меня удерживал.
— Да утихни, госпожа… – взмолился солдат. – Любишь ты этого рыжего, что ли?..
— Люблю, – буркнула я и повторила смелее: – Люблю, вот. Так уж получилось. Да и господина твоего мне тоже жалко, я не хочу, чтобы он умирал. Мне Олькмера и Тадеуша хватило.
Дольгар вдруг отшвырнул меч. Он подошел к нам и внимательно поглядел на меня.
— Оставьте нас, – велел он. Остальные нерешительно переглянулись, а господин нетерпеливо махнул рукой. Он все никак не мог отдышаться. – Я сказал, оставьте! Поговорить надо.
— Пошли, – сказал Патрик Ришцену и Врацету. – Сыграем еще одну партию. Чур, только в долг больше не клянчить. Кости с собой?
Видимо, и он понял, что Дольгару меня убивать у всех на глазах рискованно. Просто так, без суда и следствия. Это слугу можно спокойно прирезать при свидетелях, с женой этот фокус не пройдет.
Дольгар протянул мне руку, и мы отошли немного. Прозрачный лес не скрывал из виду, но слова с такого расстояния не разобрать, если говорить тихо.
Зарлицкий господин устало привалился к дереву. Поглядел на меня и начал:
— Вот, ты все толкуешь про богатства. А ты думаешь, они у меня есть?
Я передернула плечами.
— Ты что, заболел?.. С каких это пор ты со мной говоришь по-человечески?..
— Перестань, – попросил Дольгар. Именно – попросил, а не приказал, как обычно. Я вгляделась в его лицо.
— Знаешь, а ты ведь, и правда, не совсем в порядке.
— Не только твой браконьер болеть умеет, – зло обронил Дольгар, отвернувшись. Он закашлялся. Я молча дожидалась окончания приступа. – Куда, по-твоему, крестьяне денутся, если я умру, никого после себя не оставив? Можно с тобой откровенно, я надеюсь?
— Нужно. – Я шагнула поближе. – У вас ведь одна и та же болезнь, верно?
Он не успел ответить.
В глазах у меня потемнело, как бывает во сне, когда еще не проснешься, но картинка уже теряет свои очертания. И я сползла по стволу ближайшего дерева. И только тогда увидела торчащее из середины груди древко стрелы.
Боли не было. Обернувшись, я успела заметить, как Патрик опускает лук. У его ног лежали Ришцен и Врацет. Мертвые.
— Кончайте, ребята, – громко и четко произнес шут. – Мы все поняли.
Он подошел ближе и – когда только успел – выпустил две стрелы. Почти одновременно они достигли цели – одна вонзилась в глазницу, но прежде еще одна пригвоздила к дереву метнувшуюся за оружием руку. Кажется, этот лук принадлежал Врацету… Патрик шагнул к умирающему. Господин осел ему на руки и повалился рядом со мной. Патрик опустился на колени.
— Зачем ты?.. – выдохнула я. Мир выцветал, стремительно теряя краски, а стрелу я по-прежнему не чувствовала. Патрик протянул руку и погладил меня по щеке.
— Я вспомнил свое имя. Сейчас все закончится.
Конечно, ты же меня только что убил, хотела сказать я, но тут бывший шут поднял руку с ножом и – вскрыл себе сонную артерию.
Фонтан крови я еще увидела. А вот последнюю на этой полянке смерть – уже не успела.
— Ты просто идиот, Светозар.
— Как-то странно у вас «спасибо» прозвучало, товарищ капитан!
— А у тебя устав как-то странно звучит, придурок. О разграничении тренировок и личной жизни ты когда-нибудь слышал?..
— Ну, не надо так злиться, мы ничего такого не сделали…
Голоса поначалу сливались в отдаленный шум, затем сделались четче. Я открыла глаза.
Над головой ослепительно-белый потолок с мигающим диодом пожарной сигнализации. Сбоку мерцают бегущие по монитору цифры, а на соседнем экране весеннее солнышко освещало деревья, под которыми раскинулись пять трупов. На одном деловито перетаптывалась крупная лоснящаяся ворона.
— Фельдшеру необязательно проходить вторую стадию, кто вам дал такое распоряжение?
— Никто. Мы сами его себе дали. Не ругайтесь, товарищ командир.
— Патрик… – пробормотала я, ничего не соображая спросонья. Боги, да я будто всю ночь водку с пивом мешала, а потом уснула на скамейке. Такой разбитости я не чувствовала еще никогда.
Дэннер обернулся, встал и подошел ко мне.
— Судя по тому, что я у тебя все еще Патрик, дело плохо. – Он присел на краешек кровати и взял меня за руку.
— Как ты вернул память?.. – пробормотала я. – В симуляторе это невозможно.
— Ну, командир у нас любит ломать стереотипы, – саркастически произнес главный техник Светозар, воинственно скрестив руки на груди. Он явно вознамерился продолжить ругаться. Дэннер вздохнул.
— Ну, зачем?
— Затем, что у вас последнее время не ладилось, – виновато пояснила Валя. – Вот мы с ребятами и сговорились устроить вам очную ставку. Разумеется, так, чтобы не вызвать подозрений.
— Вы использовали психотренировку, чтобы проверить наши чувства. Глупее не придумаешь.
— Не скажи. – Джейми сидел на столе и болтал ногами. – Сценарий ведь психологи пишут. Мы просто попросили внести некоторые изменения. В частности, впихнуть тебя в шкуру уродца и подкинуть Аретейни. Мы всего лишь подали им идею.
— Друзья, называется, – фыркнул Дэннер, старательно делая вид, что все еще злится.
— На то мы и друзья, чтобы помогать друг другу, – горячо возразила Валя. Мне казалось, она сейчас расплачется.
— Ребята, а кофе есть? – слабенько вставила я.
— Держи. – Джейми протянул мне ароматную кружку. – С корицей. – Он весело подмигнул. В симуляторе он приходил ко мне ночью, я помню.
— Скажи честно, младший лейтенант Росновски, это была твоя идея.
— Как ты догадался?.. – покраснела Валя. Она даже как будто бы вся съежилась и стала меньше ростом.
— Потому что такое могло взбрести в голову только женщине.
— Тадеуш меня поддержал!
— Да, его-то сценарий не в пример легче.
— Он только на первой стадии, вот и легче.
— Но почему именно Зарлица?
— А вам она не понравилась?
— Да ничего, жить можно. Колдовство только…
Ребята отправились обедать. Я допивала кофе, а Дэннер молча сидел рядом.
Наконец, я сказала:
