провинциального дворянчика, который в ответ на вопрос, что бы он делал, если бы стал королем, ответил не задумываясь: «Каждый день бы леща трескал!» По причине
редкости копченый лещ такой величины, что лежал сейчас в сумке у Тарика, стоит в лавке не меньше шести серебряных денаров, а на такие траты не всякий дворянин пойдет, не говоря уж о нижестоящих, разве что Ювелиры могут себе позволить.
Леща — и не копченого, а жареного — Тарик пробовал два раза в жизни: два года назад, когда папаня праздновал священные цифры, и год назад, когда старший брат вернулся с войны с наградой и легкой раной — и папаня раскошелился на праздничный деликатес. Откровенно говоря, ничего такого особенного, рыба как рыба, но тешило горделивость то, что она на столе...
Повесив сумку на левое плечо, — ах, этот дразнящий запах! — Тарик быстрым шагом пошел по Дубовой (неведомо почему так названной — там не было ни единого дуба, вообще ни одного дерева). Он крепко сомневался, что когда-нибудь попадет в Озерный Край, но название деревни у Гусиного озера и имя рыбаря прочно засели в голове — память у него цепкая, что здорово помогало на испытаниях.
И по-прежнему думал об Озерном Крае — теперь уже о гостевой деревне, с точки зрения многих дворян совершенно неправильной. Такие деревни, приносящие немалый доход их владельцам, есть в разных уголках Арелата, но все они до недавних пор принадлежали либо городским магистратам, либо земанам из деревень вольных землеробов. А вот два года назад этим же занялся не простой дворянин, а титулованный: граф Замбек, один из четырех владельцев Озерного Края, причем самый захудалый из них — ему принадлежало одно-единственное озеро (правда, большое), кусок леса и четыре деревни землеробов с повинностями. Как бывает со многими, главное его достояние заключалось в древности славного рода, а доходы с продажи лещей никак не позволяли поддерживать «достойный образ жизни», коего требует неписаный дворянский кодекс чести. И вот однажды неведомо на какие денежки (злые языки судачили, взял в долю кого-то из «золотых мешков», столичных Денежных) он огородил внушительной изгородью чуть ли не равнолеглук?3 майлу на берегу озера, построил гостевую деревню из симпатичных кирпичных домиков, а главное — завел дюжины две лодок, с которых за отдельную плату гости могли половить рыбу удочкой (тут была своя хитрость: лодочники зорко следили, чтобы ловец вытащил лишь оговоренную дюжину рыб, а сколько окажется в улове лещей или не окажется вообще — это уж везение или невезение рыболова).
И денежка потекла к графу Замбеку звенящим ручьем, к нему потянулись любители рыбалки со всего королевства. Среди них хватало и титулованных дворян, и даже придворных: рыбалка — та страсть, что одинаково сжигает и герцога, и простолюдина (правда, в гостевую деревню графа мог попасть лишь самый богатый простолюдин вроде Ювелира, а что до герцогов, то не у каждого из
53 Равнолеглая — квадратная. них хватило бы денежек на эту роскошную — и единственную! — рыбалку в королевстве).
Злые языки твердили еще, что остальные трое владельцев Озерного Края, видя ошеломляющие прибыли, тоже собрались было завести на берегах своих озер гостевые деревни через подставных лиц, но граф (а может, его тайный компаньон) оказался прозорливым и хитрым — заведя вскоре знакомства среди придворной знати, он добился королевской привилегии, которая сделала его единственным хозяином гостевой деревни в Озерном Крае.
То, что именно так обстоят дела, Тарик знал совершенно точно — опять-таки от студиозусов, приходивших к худогу Гасперу в гости. Трое из них недавно побывали в гостевой деревне, но до пошлостей, как они говорили, вроде рыбной ловли не опускались — прихватив несколько ящиков вина, четыре дня гулеванили в домике со знакомыми девицами и только раз, наняв лодку, выплыли на озеро, но снова не для того, чтобы цеплять на крючок безвинную рыбку, которая не сделала им ничего плохого: лодка стояла на якоре на середине озера, пока не опустел взятый с собою немаленький бочонок вина. Студиозусы говорили еще, что многие гостевые деревни служат местом для тайных встреч женатых и замужних, как это давно повелось с охотничьими домиками. И, еще более понизив голос, клялись, что видели там всемогущего Главного министра — герцога Талакона, отроду не замеченного в страсти к рыбалке...
Совершенно незачем было думать об этих пустячках, о местах, где ему наверняка никогда не доведется побывать, но себе самому Тарик мог признаться, зачем он это делает: чтобы не обращаться мыслями к предметам гораздо более серьезным, да что там — тягостным. Разговор с рыбарем о цветах баралейника «словно из черного дыма» прояснил все, но теперь перед ним вплотную встал вопрос, на который пока что не находилось ответа: пусть все стало ясно, но что же делать?
Глава 5 МИЛАЯ СЕРДЦУ ЗЕЛЕНАЯ ОКОЛИЦА
Быстрым шагом Тарик миновал Дубовую, прошел по короткой Жемчужной, где располагалось с полдюжины роскошных ювелирных лавок, совершенно его не занимавших, пересек небольшую площадь королевы Ирианы с фонтанчиком посередине и книжными лавками (и они нисколечко не интересовали: книги там продавали исключительно ученые, дорогущие, в коже и аксамите, это Чампи-Стекляшка, глотая слюнки, с тоской взирал на здешние вывески, но товар был ему не по денежке).
И вот наконец он вышел к милой сердцу Зеленой Околице, хоть и не вступил еще в ее пределы. Незримого рубежа здесь не имелось, но близость места, где он орущим комочком появился на свет и прожил всю недолгую сознательную жизнь, себя обозначила. По обе стороны короткой неширокой Хрустальной росли деревья — чем дальше, тем они выше, тем их больше... Снова непонятно, почему улицу так назвали: тут не было ни единой мастерской хрустальных дел мастеров и ни единой лавки, где торговали бы хрусталем. Зато на широком промежутке немощеной земли горделиво возвышался могучий старый дуб, далеко распустивший узловатые корни, словно морской зверь спрутус из «Зверятника» 50. Дерево стояло в окружении деток — молодых дубков, вымахавших уже повыше Тариковой макушки. Вот эту бы улицу и назвать Дубовой... Хрустальная еще мощеная, но у доброй половины домов имеются палисаднички, пока небольшие (и один из них сплошь засажен подсолнечниками — сразу видно, здесь обитает большой любитель жареных семечек).
Теперь ноги сами несут налево, на широкую Аксамитную. Вот тут-то и начинается Зеленая Околица, предмет гордости ее обитателей и легоньких насмешек каменяров (сплошь и рядом, как справедливо
