соблюдать их правила, пока они рядом.
Иссетт подняла глаза к потолку и состроила гримасу «не верю!»:
– И ты была рада подчиниться?
– Не то чтобы рада, но мне не хотелось стать причиной его споров с родителями. Я же
совсем не знаю, каково это – иметь настоящую семью, а с ним трудно говорить об этом, потому
что... – Я затрясла головой. – Ты понимаешь.
Иссетт посмотрела сочувственно. Тема родителей была для нее такой же болезненной,
как и для меня. Немногие родители осмеливаются переселиться на Землю, чтобы не
расставаться со своим ребенком-инвалидом, большинство об этом даже не задумывается. Они
просто отдают позорящего их выродка под опеку Земной Больницы и тут же о нем забывают.
Мы вырастаем, зная, что нас отвергли, завидуя детям, которых видим во внеземных
фильмах – тем, у кого есть настоящая семья. Большинство из нас, живя в доме, мечтают о дне,
когда нам исполнится четырнадцать и можно будет получить сведения о родителях и
попытаться связаться с ними. Мы отчаянно надеемся: они пожалеют, что оставили нас, и
захотят принять нас обратно. К четырнадцати годам мы уже понимаем, насколько это
маловероятно, но большинство неспособно отказаться от призрачной мечты и все-таки пытается
установить контакт.
Случай Иссетт оказался классическим. Ей очень хотелось признания настоящей семьи,
поэтому она связалась со своими родителями, но получила лишь еще один отказ. Я была полной
противоположностью. К четырнадцати годам я слишком озлобилась, чтобы воспользоваться
предложенным шансом. Я не хотела признания родителей, я хотела отомстить им за то, что они
меня бросили. В восемнадцать лет я придумала способ мести: притвориться нормалом,
записаться в класс внеземных студентов доистории, которые проходят на Земле практику на
руинах древних городов. Я собиралась сначала доказать им, что не хуже них, а потом объявить,
что я – примат. Расхохотаться в их пораженные лица, выкричать свой гнев и уйти. Мой план не
сработал: я обнаружила, что внеземные, крысы, совсем не так плохи, как я думала.
Тогда я наконец воспользовалась своим правом получить сведения о родителях. И узнала,
что они служили в армии, а значит, им пришлось выбирать между продолжением военной
карьеры или переселением на Землю со мной. Понятия не имею, что бы они сделали, будь я их
первенцем, но у них уже было двое детей, поэтому...
Поэтому, да, они меня бросили, но когда я с ними связалась... Восемнадцать лет я копила
обиду. Восемнадцать лет отказывалась глупо мечтать, как другие дети. Восемнадцать лет
притворялась, что мне все равно. И получила то, о чем мечтают все дети-приматы, но мало кому
из них так везет. Родители хотели познакомиться со мной, собирались на Землю, чтобы
встретиться. Полный отпад, лучше не придумаешь. Но моя мечта была разбита звонком
военного генерала. Мои мать и отец погибли, пытаясь завоевать для человечества еще один
новый мир.
Любое напоминание о родителях до сих пор вызывало множество мучительных эмоций.
Не только из-за похороненной с их смертью мечты о семье, но и из-за моей инвалидности, из-за
невозможности стать военной, потому что я привязана к Земле. Мы с Фианом старательно
избегали этой темы. Я никогда не умела говорить об эмоциях, а он, похоже, побаивался
затрагивать ее из-за моей прежней реакции.
7
Говорить об этом с Иссетт было ничуть не легче, поэтому я обрадовалась при звуке
открывающейся двери. Фиан принес черный бронекостюм; видимо, с десяток их перемерил,
стараясь выбрать самый подходящий – настолько спутались его длинные светлые волосы.
Увидев плавающую голограмму, он остановился и помахал рукой:
– Привет, Иссетт!
Подруга помахала в ответ и попрощалась:
– Мне пора – нужно одеться и проверить, готов ли Кеон к показу. Пожелайте нам удачи.
– Желаем удачи! – послушно сказали мы хором.
Иссетт отключилась, изображение исчезло, и Фиан вопросительно посмотрел на меня:
– Удачи в чем?
– Сама не очень поняла. Иссетт уговорила Кеона показать кому-то его световые
скульптуры.
Фиан пожал плечами и сменил тему:
– Далмора вернулась.
Мы с ним оба входили в первую археологическую команду группы, и остальные члены
команды – Далмора, Амалия и Крат – наши лучшие друзья.
– А Крат и Амалия?
Фиан отрицательно покачал головой:
– Далмора пока единственная.
После того, как он повесил выбранный бронекостюм и кое-как причесался, мы вышли из
своей комнаты с ее унылыми серыми стенами из гибкопласа и по серому гибкопласовому
коридору отправились в серый гибкопласовый зал – единственную комнату в куполе,
вмещавшую больше шести человек. И нашли там Далмору, непривычно растрепанную и
встревоженную: обычно ее черные до талии волосы изящно причесаны, а смуглое красивое
лицо спокойно. Она взволнованно извинялась перед нашим преподавателем:
– Обычно я просто порталюсь до Данаи-межпланетной, перехожу в межзвездный портал
и набираю Землю. Сегодня утром везде были огромные очереди. На самые популярные планеты
отправляли блоками по расписанию, но на Землю ничего не было, и мне пришлось три часа
простоять в общей очереди, пока...
В конце концов Плейдон не стал дожидаться паузы и решительно прервал:
– Далмора, успокойся. Я получил твое сообщение с объяснением, почему ты
опаздываешь, к тому же ты вернулась первой.
– Правда? Я встретила в коридоре Лолию.
– Лолия и Лолмак оставались на Земле, провели эти дни со своим ребенком-инвалидом, –
объяснил Плейдон. – Фиан и Джарра, разумеется, тоже были здесь, а я навестил друзей на
раскопках Нового Токио. Из других миров ты вернулась первая. Очевидно, на всех межзвездных
и межсекторных маршрутах большие задержки.
– О! – Далмора, кажется, чуть-чуть расслабилась.
– Земля находится в центре сектора Альфа, тебе нужен был только межзвездный портал,
– сказал Плейдон. – Остальные прибывают с планет в других секторах, так что будут сначала
порталиться в Альфу. Амалии, чтобы добраться сюда из Эпсилона, придется проходить даже два
межсекторных портала, поэтому я уже написал ей, что знаю о задержках и понимаю, что она
особенно опоздает.
Далмора с хвостом покачивающихся чемоданов отправилась в свою комнату, и Плейдон
включил огромный настенный телик. На нем появился баннер Текущих Новостей Земли поверх
изображения сияющих щитов корабля «Солнечный-5» на дне огромного кратера среди руин.
Внезапно щиты исчезли, открылись аварийные люки, и из них начали вылезать фигуры в синих
военных бронекостюмах.
– Опять! – простонала я. – Со времени солнечной бури и операции по спасению прошло
уже больше месяца! Я знаю, Текущим Новостям Земли редко удается самим снять что-нибудь
впечатляющее, чаще они просто повторяют что поинтереснее из секторов, но сколько же можно!
Плейдон рассмеялся:
8
– Они начали снова показывать все про «Солнечный-5» после церемонии награждения.
Ты что, не видела себя в новостях, Джарра?
– Старалась не смотреть, сэр. Мне неловко. – Я увидела, что уже идут кадры с
Олимпийской Ареной Земли, и поежилась. Сначала показали зрителей, а потом пятерых
человек, каждый с орденом Артемиды на плече. Я стояла с левого краю и пыталась спрятаться
от видеожуков – очевидно, безуспешно. – Пожалуйста, можно другую программу?
Преподавателя мое смущение, кажется, позабавило, но он все же переключился на канал
сектора Гамма. После новостей спорта на экране появились огромные очереди: «Серьезные
пробки сохраняются на всех межпланетных и межсекторных пересадках. Администрация
портальной сети извиняется за задержки, вызванные ограничением пассажиропотока из-за
плановых технических работ по обновлению сети промежуточных линий, и просит по
возможности отложить несрочные путешествия». Люди на экране один за другим жаловались
на то, сколько им приходится ждать. Плейдон выключил звук как раз в тот момент, когда в зале
появились одиннадцать студентов-гаммитов с Асгарда. За ними плыла по воздуху целая армада
чемоданов. Мы учимся на курсе университета Асгарда, поэтому в нашей группе немало ребят
