Стоп.
Алена покрутила головой, разыскивая элементаля-оператора покойного Вассаго, которого уже возмечтала прибрать к рукам. Как ни странно, тот не кружил горестно над поверженным хозяином. Его вообще нигде не было видно.
Пораженная страшной догадкой, Эбола кинулась к окну. С высоты она сумела различить в сгущающихся сумерках стоявший у обочины орденский автомобиль Вассаго и силуэт крадущегося к нему парня. Едва оказавшись за рулем, беглец ударил по газам, снес бампером ворота строительного забора и вылетел на Третье кольцо.
Ассистент. Чертов Фимкин ассистент, проклятая шлюшка. Вот кто увел оператора, едва только его босс оказался наколот на арматуру, как жук на булавку. Что ж, если он успеет на студию раньше ее, не останется сомнений, кто займет место выбывшего адепта за ритуальным круглым столом. За расторопность и волю к победе, а также похвальное умение вовремя лечь под нужного человека и расслабить булки.
Немедленно, детка. Немедленно кинуться вниз. В приказном тоне потребовать от бандюков, чтобы посадили ее в машину и начали преследовать Фимкиного ассистента. Их стрелка все равно сорвана, сейчас здесь черным-черно будет от ментов и джедаев. Ребята должны согласиться, они смотрят на нее как на богиню, тем более что не каждый день удается помочь воину ордена Повелителей Новостей.
Догнать придурка и выпустить ему кишки. Ладно, хватит на сегодня сладкого баловства; просто крепко припугнуть и пропороть шины. Забрать элементаля Вассаго, и – пулей в монтажную телецентра…
Алена обреченно привалилась плечом к голой бетонной стене. Невыносимая усталость вдруг надвинулась на нее, словно цунами. Ахринеть какая усталость и невообразимая апатия. На самом деле, благородные адепты, такие трюки проходят только в дурацком кино наподобие «Такси» или «Форсажа». Если она с солнцевскими реально затеет гонки по перегруженной транспортом вечерней Москве, маршрут закончится довольно быстро – у ближайшего фонарного столба или в кювете. Тут нужно включать план «Перехват», а у нее больше нет таких возможностей.
Ладно, красавица моя, умей проигрывать с достоинством. Этот шкет тебя торжественно поимел, и чем быстрее ты это признаешь, тем вернее сохранишь лицо.
Бандюки все еще почтительно дожидались ее. То, что менты, возможно, уже мчатся на место происшествия, совершенно их не смущало. Тем более что они, скорее всего, знали, что менты имеют предписание не выезжать без особой причины на вызовы в строящуюся башню «Федерация».
– Мальчишки, – уныло проговорила она, – отвезите-ка меня на метро «Аэропорт»…
Она уже готова была к любым гадостям. Она готова была расплатиться за извоз собственным телом, потому что заплатить ей больше было нечем. Однако быки о плате даже не заикнулись. Все-таки не во всех мужских душах реформы Гайдара разрушили викторианские представления о достоинстве. Владимирский централ, ветер северный, все дела.
Ладно. Стало быть, домой. За деньгами, за чистой одеждой, за новым мобильником…
Алена спохватилась только когда грязно-желтая лента глухого бетонного забора, плавно раскручивавшаяся слева от машины, пошла на третью минуту:
– Ребят, а как мы едем-то?..
– Угол срезаем, – безразлично проговорил тот, что сидел справа от нее. – Так быстрее будет. Без светофоров…
Срезаемый угол закончился еще через пару минут глухим тупиком в какой-то омерзительной промзоне. Что ж, и к этому она уже тоже была морально готова, поэтому совершенно не удивилась, когда возле ее горла с характерным щелчком выскочило из рукояти выкидное лезвие ножа.
Мальчики были потные и быкообразные. Четверо. Четверо потных быкообразных мальчиков. Достаточное количество. В другое время Алена Ашшурбанипавловна даже испытала бы от такого волнующего сочетания дополнительные чувственные эмоции. Черт возьми, в конце концов, она ведь уже почти собиралась расплатиться собственным телом за проезд, прежде чем села в машину. Однако осознание того, что ее берут грубо, насильно и больно, вопреки ее желанию, убило всякую чувственность. В таком состоянии, разумеется, и речи не шло о каком-либо удовольствии, даже если бы ей удалось расслабиться.
Когда пацаны по паре раз сбросили свое мутное простонародное семя в элитное лоно адепта восьмого градуса Посвящения Эболы, сексуальное возбуждение перестало туманить им сознание, и трусливая мужская сущность наконец проявила себя во всей красе. Алена готова была даже простить им мелкое быдляческое насилие, если они после удовлетворения своих мелких быдляческих половых потребностей все-таки подвезли бы ее до «Аэропорта». Однако едва девушка раскрыла рот, дабы проявить столь царственное великодушие, как какой-то козел (кажется, водила) ударил ее сзади чем-то тяжелым по голове.
Удар пришелся точно между височной и теменной костью.
Всякий профан полагает, что череп человека – монолитная бронированная каска. Однако челюстно-лицевой хирург, боец спецназа или член уличной банды знают также чрезвычайно важное дополнение к этой информации: каска это только сверху и чуть спереди, как и полагается всякой каске. Виски и затылок, в свою очередь, состоят из отдельных мелких костей, как попало крепящихся к шлему лобной и теменной костяных крышек. И если как следует треснуть человека по затылку или в висок, с высокой долей вероятности способен откинуть копыта даже благородный адепт.
Алена Ашшурбанипавловна Эбола получила прекрасный шанс испытать эту истину на собственной шкурке.
После того, как мальчики покинули место событий, тело адепта Эболы некоторое время лежало на истоптанном снегу в полном одиночестве. Однако остаться в Москве наедине с самим собой так же сложно, как обнаружить человека в центре пустыни Сахара.
Грязное, нечесаное, вонючее нечто непонятного пола осторожно выползло из-за соседнего полуразрушенного пакгауза. Рожа у существа была фантастически опухшая, под глазами красовались огромные фиолетовые мешки. На существе, отдаленно напоминавшем человека, было надето что-то, отдаленно напоминавшее лысый замызганный полушубок.
Тяжело сопя и подслеповато моргая, бесполое нечто практически на четвереньках, по-крабьи приблизилось к распростертой на снегу Алене Ашшурбанипавловне Эболе. Быстро и уверенно, профессиональными движениями избавило ее от стильной меховой курточки, расширившимися ноздрями жадно хватая тонкий аромат банного масла. Сбросив свою изгвазданную, воняющую тухлой рыбой драную хламиду, деловито переоделось в новое. Подумав, забрало и студийный пиджак, бережно вынуло грязными пальцами сережки из ушей, ухватило сумочку и, волоча добычу за собой, снова поползло в свое логово, цепко перебирая конечностями, словно паук. Собственные лохмотья существо вначале домовито тащило следом, но потом, движимое внезапным и необъяснимым приступом милосердия, не чуждого самым причудливым тварям, вернулось и великодушно оставило их ограбленному бездыханному телу, даже укрыло ими труп и заботливо подоткнуло, чтобы не простудился. Нельзя не отметить, что остатки человечности еще сиротливо блуждали в разрушенной алкоголем душе бесполого существа.
Тело Алены Ашшурбанипавловны пролежало на снегу около четверти часа и успело совершенно закоченеть.
Однако потом ее веки неуверенно дрогнули – раз и еще раз.
Сторонний осведомленный наблюдатель вроде Мишкоатля Клеопетровича Башнина или покойного Мефистокла Паликсандровича Вассаго сразу профессионально подметил бы, что мертвым телом пытается овладеть демон-инкуб либо бокор, злобный колдун вуду, жаждущие в дальнейшем использовать возвращенного к жизни мертвеца в своих низких целях: один – для того, чтобы украсть кредитную карту госпожи Эболы и пароли к ней, а другой – чтобы изготовить из нее зомби, коего в дальнейшем можно будет бесплатно заставить убирать сахарный тростник и скручивать на бедре элитные сигары в одной из стран Карибского региона.
Однако живучий организм Алены Ашшурбанипавловны решительно поспорил бы с такими дилетантскими предположениями. Мучительно морщась, Эбола села на снегу, стиснув ладонями вибрирующие виски.
