«Мой дом» — подумал Майя, но эти слова не вызвали никакого отклика в его душе.
— Ваше Высочество, — сказал Цевет, останавливаясь перед высокими стеклянными дверями, — Куда вы желаете идти?
Майя помедлил. В первую очередь ему нужно было разыскать лорда-канцлера, но он вспомнил, что говорил ему Сетерис. Император, блуждающий по дворцу в поисках своего главного министра будет выглядеть нелепо и беспомощно, и это позволит Чавару укрепить свой авторитет. Но, с другой стороны, Майе ничего не было известно о планировке дворца, за исключением рассказов матери, слышанных в далеком детстве. А так как сама она прожила в Унтеленейсе не больше года, он не мог рассчитывать, что ее истории содержат достоверную информацию.
Сетерис подошел ближе. Майя все еще думал.
«У тебя есть все необходимое, надо только протянуть руку и воспользоваться им». Он спросил:
— Кузен, нам нужна комната, где мы сможем дать личную аудиенцию нашему лорду-канцлеру.
В глазах Сетериса мелькнуло какое-то непонятное выражение, и он ответил:
— Для подобных целей Император всегда использовал малую Черепаховую гостиную в Алсетмерете.
— Спасибо, кузен, — сказал Майя и повернулся с Цевету. — Проводите нас туда, пожалуйста.
— Ваше Высочество, — ответил Цевет, кланяясь и распахивая перед Майей двери Унтеленейса.
Дворец вовсе не был похож на лабиринт, как Майя ожидал в первые минуты, и далее с каждым шагом его восхищение Эдретелемой III только возрастало. Коридоры были не только светлыми и нарядными, украшенными гобеленами и фресками, они были прямыми и широкими, явно предназначенными для удобного и быстрого перемещения Императора из личных покоев в любой из центральных узлов государственного механизма. Конечно, расстояния были утомительны, но тут Эдретелема был бессилен — сам факт гигантских размеров дворца исключал экономию времени и расстояния.
Конечно, их заметили, как же иначе? Майя с горьким удовлетворением отметил про себя, что может отличить придворных, пользующихся доверием лорда-канцлера от всех остальных, по тому, как они, будучи в курсе миссии Цевета, сразу принимали озабоченный вид и старались быстрее скрыться в боковых коридорах. Из прочих никто не мог признать нового Императора ни по его внешности, ни по свите сопровождающих.
«Действительно, я не похож на своего отца, и рад этому» — с вызовом подумал Майя, хотя знал, что темные волосы и смуглая кожа, унаследованная от его гоблинки-матери, не помогут ему завоевать расположение двора. И еще мрачнее: они быстро научатся узнавать меня.
Цевет открыл еще одну дверь, на этот раз из искусно выкованной бронзы, и Майя очутился у входа в Алсетмерет. Широкая спираль лестницы плавно поднималась по внутренним стенам башни; нижние этажи были открыты и лежали как на ладони — напоминание будущему Императору, что отныне он не имеет права на частную жизнь. Но на полпути к вершине интерьер внутренних покоев изменился; вход в них был ограничен высокими от пола до потолка железными решетками. Сейчас решетки были открыты, потому что Императора не было в резиденции, и Майя успел увидеть, что лестница за ними уже скрыта стенами с обеих сторон, и догадался, что комнаты там тоже меньше и более удобны для жизни. Менее доступны для посторонних.
Казалось, повсюду снуют слуги, он даже не успевал их разглядеть, так быстро они поворачивались к нему лицом и падали на колени. Некоторые из них падали ниц, как Цевет в полном поклоне, и в этом преувеличенном почитании он угадывал их страх. С некоторым опозданием Майя понял, что застал неготовым к встрече не одного Чавара, но также и домашних слуг, и теперь они опасались его гнева, в действительности ничем не заслуженного. Сетерис сказал бы ему, что считаться с чувствами слуг было сентиментальной ерундой, но в Баризане слуги юридически, а иногда и по крови, были членами семьи. Императрица Ченело внушала своему сыну этот принцип с детских лет, и теперь он все упорнее цеплялся за него из чувства противоречия взглядам Сетериса.
— Черепаховая гостиная, Ваше Высочество?
— Да. И еще, — Цевет повернулся, отступив к краю лестницы, — мы поговорим с нашим управляющим. А потом с лордом-канцлером.
— Да, Ваше Высочество, — кивнул Цевет.
Черепаховая гостиная была первой комнатой за железной решеткой. Она оказалась небольшой, уютной, затянутой янтарного цвета шелковыми обоями, теплой, но не душной. Огонь в камине еще не горел, но едва Майя успел опуститься в кресло, к нему поспешила девушка; ее руки дрожали так сильно, что она чуть не выронила огниво, пытаясь высечь искру.
Когда она ушла, опустив голову так низко, что Майя мог видеть только ее коротко остриженные по-гоблински иссиня-черные волосы, за спиной раздался голос Сетериса:
— Ну что, малыш?
Майя высоко поднял голову, чтобы внимательно посмотреть на двоюродного брата, который стоял за его плечом, небрежно прислонясь к стене.
— Не забывайте, кузен, что сейчас вы разговариваете с будущим Императором.
Кажется, он мог слышать звон, с которым рушатся надежды Сетериса, как трещат по швам его честолюбивые замыслы. Не забывай, сказал он себе, это недостойное удовольствие.
— Я тебя вырастил и воспитал! — Воскликнул Сетерис, обиженный и возмущенный.
— Да. И теперь я вырос.
Сетерис моргнул, а затем медленно опустился на колени.
— Ваше Высочество, — сказал он.
— Спасибо, кузен, — ответил Майя, прекрасно понимая, что Сетерис оказывает ему только формальное уважение.
Вынужденный сдаться и отступить под давлением Майи, он был взбешен и ждал, намереваясь не упустить момент для восстановления своего контроля.
Не дождешься, подумал Майя. Даже если я не добьюсь трона, ты больше не будешь управлять мной.
В этот момент от двери Цевет объявил:
— Управляющая вашего дома, Ваше Высочество. Эчело Эсаран.
— Мы благодарим вас, — кивнул Майя. — Лорда-канцлера, пожалуйста.
— Ваше Высочество, — сказал Цевет и снова исчез.
Эсаран была женщиной лет сорока с небольшим. Острые строгие черты ее лица больше походили на каменную маску, а форменную ливрею она носила с гордостью, достойной коронационных одежд Императрицы. Она изящно опустилась на колени, ни лицо, ни уши ничем не выдавали ее мыслей.
— Мы приносим извинения за наш внезапный приезд, — сказал Майя.
— Ваше Высочество, — ответила она с таким холодным и неуступчивым безразличием, что он с замиранием сердца понял, что его присутствие в комнате отца является для нее ничем иным, как оскорблением.
«Я не хочу больше врагов!» Казалось, этот крик души должен был сотрясти все его тело. Вслух он произнес только:
— Мы не желаем усложнять вашу работу сверх необходимого. Прошу передать домашним слугам нашу благодарность и наше… наше сочувствие.
Он не мог сказать, что разделяет их горе, и эта женщина с холодными глазами знала, что он не горюет по отцу.
— Ваше Высочество, — сказала она снова. — Это все?
— Да, спасибо, Эсаран.
Она встала и отошла. Майя незаметно ущипнул себя за руку, напоминая себе, что она далеко не единственная обитательница Унтеленейса, кто не рад видеть его на месте покойного отца. И было бы глупостью и слабостью питать к ней вражду за это. Ты не можешь позволить себе такой роскоши, подумал он, стараясь не встречаться взглядом с Сетерисом.
Пришлось некоторое время подождать, пока Цевет вернется с лордом-канцлером. Майя был приучен сначала матерью, а потом Сетерисом, бороться со скукой, тем более, что ему нужно было обдумать немало вопросов. Он держал спину прямой, а руки расслабленными, лицо бесстрастным и уши нейтральными, размышляя обо всем, чего он еще не знал, чему его никогда не учили, потому что никому и в голову не приходило, что после Императора, имеющего троих здоровых сыновей и внука, на престол взойдет его нелюбимый и полузабытый сын.
Мне нужен учитель, думал Майя, и Сетерис на эту роль не годится.
Первое сражение в Черепаховой гостиной уже произошло, и Сетерис его проиграл. Теперь он первым нарушил молчание:
— Ваше Высочество.
— Кузен?
Майя заметил, как напряглось горло Сетериса и обмякли уши, и сразу сосредоточился. Все, что могло смутить Сетериса, вызывало невольный интерес.
— Мы… мы хотели бы поговорить с нашей женой.
— Конечно, — легко согласился Майя. — Вы можете послать за ней Цевета, когда он вернется.
— Ваше Высочество, — повторил Сетерис, упорно избегая взгляда Майи. — Мы надеялись… представить ее вам.
На секунду Майя задумался. Он мало знал о жене Сетериса Хесеро Неларан, разве только то, что она, не покладая рук, трудилась упорно и бесплодно, чтобы добиться для мужа разрешения вернуться ко двору, и посылала ему еженедельные отчеты со всеми сплетнями и интригами, которые могла собрать. Майя был в курсе ее новостей, потому что Сетерис никогда не жадничал, и, особенно когда пребывал в хорошем настроении, щедро делился подробностями придворных скандалов на завтрак, обед и ужин. Таким образом, Майя с удивлением сделал открытие, что брак, созданный по расчету, может превратиться в союз, основанный на любви, а не на ненависти, как брак его родителей.
