- Что тебя так напугало, Саша? - спросила Варя, беря меня за руку.
- Сама не понимаю, - пробормотала я хрипло. Слезы успели высохнуть (я ведь вообще по натуре не плакса), но на душе было очень горько. - Как услышала про этого Дунайского, внутри все оборвалось. Почудилось, будто я заперта где-то в темноте. И там очень сыро и холодно!
- Тебя в детстве в шкафу в наказание не закрывали? - деловито поинтересовался Михаил.
- Нет, - уверенно ответила я.
Ничего подобного в моей жизни не случалось однозначно. Даже Бастинда ни разу не подняла на меня руку, выражала недовольство исключительно на словах. Вечно пропадающий на работе и разъезжающий по командировкам отец всегда баловал меня подарками. Бабушка с дедом и вовсе сдували с меня каждую пылинку, обращались как с фарфоровой куклой, способной разбиться от любого неловкого движения.
- Это нервы, - сделала вывод Варвара. - Все эти перемещения и ходьба по кругу кого угодно доведут до истерики.
Я кивнула и положила голову на Варино плечо.
- Надо было хоть поесть в предыдущем мире, - проворчал тем временем Михаил, поглаживая себя по животу.
- Как ты можешь думать о еде в такой ситуации? - рассердилась Варя.
- А как вы можете о ней не думать? У меня желудок к позвоночнику прилип! Сашенька, сделай милость, попроси ИХ наколдовать нам ужин, а! Тебя они слушают.
- Сам проси! - огрызнулась я и подумала, что больше слова не произнесу в адрес типа или типов, сворачивающих вселенные. Мне хватило людей, возникающих из пустоты и Дунайского, вызвавшего столь безумные ассоциации.
- И попрошу! - гордо вскинул голову Михаил и расправил плечи. Потом откашлялся и театрально произнес. - Уважаемые, не могли бы вы... - он запнулся и снова кашлянул. - Понимаете, есть очень хочется.
Варя прыснула, но тут же ахнула от изумления. Позади Михаила, откуда ни возьмись, материализовался стол. Наш оголодавший попутчик ни теряя ни секунды ринулся к нему.
- Капуста? - ужаснулся он, буравя потрясенным взглядом тарелку. - Вы шутите, да? Терпеть не могу капусту!
Впрочем, возмущался он недолго. Позабыв о нелюбви к предложенной еде, принялся уминать ее за обе щеки.
- Будете? - спросил он, после того, как запихнул в рот с десяток ложек. Тут еще хлеб есть и яйца.
- Нет, - брезгливо отмахнулась Варя.
- Зря, - констатировал Михаил, продолжая набивать рот капустой.
- Ты не подумал, что еда может быть отравленной?
- Глупости! Если б ОНИ хотели нас убить, то уже бы сделали это, - он откусил большой кусок хлеба. - Саша, ты точно есть не хочешь?
- Нет, - устало покачала головой я. Сейчас даже думать о еде не хотелось. - Пить только хочется.
Михаил принес графин. Вода, оказалась прохладной и довольно вкусной. Услышав мои похвалы, даже Варвара рискнула попробовать питье - но только пару глоточков, хотя было очевидно, требуется ей гораздо больше.
- Что дальше? - поинтересовался Михаил после того, как опустошил все тарелки.
- Спроси ИХ, - отозвалась Варя, едва сдерживая зевок - усталость брала свое.
Михаил поджал губы и прошелся несколько раз по комнате, о чем-то размышляя. Затем остановился, сложив руки за спиной, и посмотрел вверх.
- Спасибо за ужин, - поблагодарил он бесцветный потолок. - Было очень вкусно. А теперь, не могли бы вы отправить нас домой?
Новая просьба наблюдателям не понравилась. Мы услышали звук, похожий на щелчок выключателя и оказались в непроглядной тьме.
****
2010 год
Павла Семеновича я нашла в его тесном, но очень светлом и уютном кабинете. Шеф сидел за столом и изучал исписанный мелким подчерком лист бумаги, одной рукой держась за дужку очков, другой поглаживая седую короткую бороду.
- Как закат, Сашенька? - лукаво спросил он, не успела я перешагнуть порог.
Я невольно заулыбалась во весь рот. Ничего-то от него не скроешь!
- Великолепный закат, шеф! - бодро провозгласила я, почти с разбегу запрыгивая в кресло напротив начальника. - Солнце теплое-теплое! Все косточки прогрела! - я уперла локти в стол и положила подбородок на ладони. - Как прошла встреча?
- Вялотекущая получилась, чересчур заунывная, но с благоприятным финалом.
Семеныч любит временами выражаться не как все нормальные люди. Поначалу меня это немного нервировало, но потом привыкла. Хорошо хоть он вытворяет подобное лишь с коллегами и подчиненными. С родственниками будущих спутников разговаривает человеческим языком.
- Значит, дали добро?
- Вынужденное добро, не сопровождающееся энтузиазмом.
- Разве это важно? Многие относятся к вашему предложению с сомнением. Люди побаиваются экспериментов.
- Важно, Сашенька. В этот раз важно. Отец Кирилла - настоящий Фома-неверующий. Уперся рогом, не спихнешь. Жена с трудом уговорила его попробовать, но он дал нам лишь неделю.
- Этого м-м-м-мало! - от возмущения я даже заикаться начала. - У м-м-меня минимум информации о Кирилле! А уж Алиса! Павел Семенович!
- Понимаю, - спокойно кивнул шеф. - Я истратил все свое красноречие, но так и не пробил стену нежелания слушать. Неделя - это все, что я сумел выпросить у папаши. Поэтому, тебе придется поднапрячься.
- Но как? - поток мыслей в голове превращался в вихрь. - Если не справлюсь за неделю, к мальчику меня больше не подпустят. А если справлюсь, все равно лишусь спутника!
- Неприятная дилемма, да? Вот что, - шеф посмотрел поверх очков. - Езжай-ка завтра с утра к Алисиной бабке. Я с ней договорился. Пообщайся, осмотрись.
- Я уже говорила с ней.
- На нашей территории. Дома проще узнать детали, сама знаешь. Загляни в комнату девочки, разберись, чем она живет. По-настоящему разберись, а не по верхам с пересказов старушки. А то так и будешь бродить по слоям без идей. Поняла?
- Да, шеф.
- И не вздумай относиться поверхностно к мальчику! Он не спутник для поисков Алисы. У него такие же права на твое внимание, как и у девочки.
- Да, шеф, - я смутилась и покраснела как вареный рак. Действительно, запутавший в Потоке Кирилл тоже отчаянно нуждался в помощи, а я, увлеченная странным исчезновением Алисы, совершенно сбросила парнишку со счетов. Неправильный поступок, совсем не в моем стиле.
- Вот и славно! А теперь дуй работать. Времени у тебя не вагон...
Я шла по длинным коридорам, располосованным красными бликами уходящего солнца, и снова думала не о Кирилле, а об Алисе. Что же такого было в этой десятилетней девочке, что из-за нее я забывала обо всем на свете?
В кармане завибрировал мобильник (на работе я всегда отключаю звук). Я догадалась, кто это, еще до того как достала телефон. С минуту смотрела на упорно высвечивающуюся на экране надпись "Папа", но так и не приняла звонок.
Я знала, что услышу от отца - требование дать ему обещанный ответ. Но я не могла ответить. Вообще-то выбор я сделала еще до того, как он дал мне месяц на размышление. Но это был не тот выбор, который устроит папу. А слушать в очередной раз аргументы в пользу "его варианта" у меня сейчас не было ни сил, ни времени.
Я вызвала лифт, мысленно пытаясь понять, как убедить отца и не испортить с ним отношений, как вдруг случилось нечто, чего просто не могло быть. Я почувствовала пристальный прощупывающий взгляд и ощутила едва уловимый запах лилий.
Я давно сбилась со счета, сколько раз со мной случалось подобное. Примирилась и с взглядом, и с запахом, хоть так и не нашла им объяснений. Они преследовали меня уже тринадцать лет, однако еще ни разу не появлялись вне Потока.
Боже, во что же я влипла на этот раз? Что с тобой не так, Алиса?!
Глава 2. Подделка
1997 год
Впервые это случилось со мной в бесцветной комнате. Пронизывающий до костей пристальный взгляд, заставивший сердце отчаянно забиться о ребра, я ощутила сквозь сон. Я не сгущаю краски. Взгляд был нигде и сразу везде - снаружи и внутри. Проникал сквозь телесную оболочку, изучал мозг, прощупывал душу. Мог выяснить и заветные мечты, и глубинные страхи. Понять меня лучше, чем я сама.
Запах лилий - чуть сладковатый и манящий, появился в тот миг, когда я, окончательно проснувшись и перепугавшись насмерть, готова была взорваться душераздирающим воплем. В отличие от взгляда, он не пугал. Напротив, я ощутила умиротворение, будто в руку вкололи сильнодействующее успокоительное. Я послушно прикрыла глаза, позволив нежному, почти не приторному аромату, вводить меня в состоянии легкой эйфории, граничащей с полусном. Под напором настойчивого запаха, страх, завладевший душой, начал медленно сдавать позиции, пока не капитулировал полностью.
