— Аха-ха! Смотри какая огромная!
— Тяни её, тяни же!
Кажется, я застонал. Поддержать бедного, всеми забытого милягу Торвальда было абсолютно некому. Все мои спутники разбежались кто куда, оставив меня одного на произвол судьбы. Чего я только не пытался делать, что бы отвлечься. Мурлыкал под нос песенки, пробовал разговаривать с Аей, но та не откликалась, фантазировал, правил меч, расчёсывал волосы — всё было бесполезно. Раз за разом ко мне возвращалось это гадское чувство страха и отвращения. Исследовал древние катакомбы, без страха и упрёка выходил на самых страшных монстров, шатался по мёртвому городу, а теперь — ха! — трясешься, словно осиновый лист. Стыдно, чёрт побери. А что я могу с собой поделать? Ведь я до мокрых штанов боюсь… рыб. Живых. Плещущихся в водичке, беззаботных хладнокровных скотин! Смешно, правда? Я бы посмотрел на всех смеющихся сейчас, если бы они свалились в бассейн заполненный карпами, когда им было бы всего лет семь. Это было ужасно. Холодная, отвратительно воняющая рыбой вода. И десятки этих ужасных существ. Которые окружают тебя в хороводе и посасывают своими беззубыми ртами руки, ноги, живот, голову. Словно пробуя на вкус своими склизкими, мокрыми, отвратительными ртами! Не помню, как меня вытащили, да и как я оказался в этом бассейне. Вообще мало что помню. Но это происшествие врезалось в мою память на веки вечные. От одних воспоминаний об этом меня прохватывает мелкая дрожь и в горле встаёт привкус затхлой воды.
Не знаю, сколько мы провели в плавание. Не знаю, какая погода была в это время. Не знаю, произошло ли что-то интересное на борту. Ничего не знаю. В итоге я забился в одну из комнат трюма, забаррикадировал дверь и грязно ругался в ответ на любые попытки вытащить меня оттуда. Порыскав по комнате, я нашёл мешок с солью. Вспоров его ножом, раскидал содержимое по разным частям комнаты, дабы хоть как-то отбить рыбный дух и повалился на постель. Спал я или нет, не знаю. Я лишь лёг, обхватил подушку, набитую соломой, руками и попытался забыться.
Наконец, каким-то шестым чувством я понял, что мы прибыли к конечной точке и стрелой вылетел из трюма. Не обращая внимания на оклики, ринулся на сушу, а там пробежал ещё метров двести. Наконец осев на землю, я обхватил голову руками, дыша, словно разгневанный бык, попытался успокоиться. Эта пытка закончена, всё хорошо. Больше не за какие деньги и близко не подойду к водоёмам, которые по глубине превышают обычную лужу. Минут через пятнадцать я смог прийти в себя и огляделся. На километры вокруг раскинулась холмистая равнина, изобилующая белёсыми цветами. Высокая трава доставала почти до колена, а в ней радостно стрекотали сверчки. Идиллия. Где-то в стороне расположилась небольшая рыбацкая деревенька, дворов так на двадцать. В вышине стремительно пролетела птица, обдав меня рассерженным криком, и чем я ей не угодил? И так мне стало хорошо и спокойно на душе, что я рассмеялся громким, абсолютно детским смехом и повалился на траву. Всё было бы хорошо, если бы какая-то мелкая зараза не укусила меня прямо в шею. Пока я вскакивал в голове пронеслась пугающая мысль "клещ!", но взглянув на руку, которой я хлопнул по шее, увидел всего лишь красного муравья, которые удивлённо перебирал лапками, не понимая, что он сделал не так. Рассмеявшись, я благородно бросил его в траву и двинулся к деревне, дабы с позором вернуться к своему отряду.
На удивлённые и встревоженные вопросы пришлось отшучиваться ничего не значащими фразами, но на меня всё равно поглядывали как-то подозрительно. Решив устроится на привал прямо в поле, благо день был погожий, был устроен военный совет. Изначальный план был таков: добраться до крепости Аканбург, узнать там последние новости, а потом двинуться к отшельнику. Эта безупречная идея была встречена шквалом непонимания со стороны сэра рыцаря, который заявил, что приграничные гарнизоны вооружённый отряд просто так не пустят, да ещё и посадят в кутузку, ради безопасности королевства.
— Но, я думаю, что знаю, где живёт ваш отшельник, хоть и не понимаю, зачем нам отправляться туда. Если сделать небольшой крюк, то мы попадём на тропку, которую используют местные пастухи. Босель из этих мест, правда, малыш? — паренёк утвердительно кивнул, он вообще был парнем неразговорчивым.
— А с чего вы решили, что солдаты Аканбурга нас поймают и упекут в темницу. У Наэлье же мир с Шитусом! — удивился Лис.
— То-то и дело, что мир, парень. Вражей армии они и не приметят. А вот обычных путников на колья посадят за милую душу. Совсем распустились, бездари! Вот была бы у нас грамота какая, а ли ещё чего, желательно с печатью короля, тогда ладно. А в нашем случае — пытаться даже не стоит.
— А я знаю, где ваш отшельник живёт! — вдруг подал голос оруженосец, — Там лощина есть небольшая, нам туда ходить запрещали. Пожар когда-то был и всё выгорело. Крестьяне говорили, что духи злые живут.
— Так ты там был, мой верный оруженосец? Твоя деревня, ведь, далековато была.
— Да я, милорд, с отцом ходил туда скот пасти.
— Эх, молодец! — воскликнул сэр Жалэр, потрепав Боселя по голове, — значится, и отвести нас сможешь!
— А почему ты, малыш, решил, что старикан будет жить там? — как бы между прочим спросила Ишет.
— Так я, это, ну… Негде там больше, госпожа, — смущённо пролепетал юный оруженосец.
Ишет с улыбкой повернулась ко мне и одними губами проговорила: "госпожа". Состроив скептическую рожицу неугомонной суккубе, я помешал варево в котле. Первое время все хотели купить рыбы, благо та была здесь дешёвой, но я наотрез отказался от этой затеи и решил, что лучше раскошелиться на мясо, чем есть это… чудовище.
Наша процессия двигалась всё дальше на север, забирая на восток. То и дело ветер приносил холодное дыхание горных вершин, но преимущественно в этих местах ещё властвовало потихоньку увядающее лето. Бесконечные крики птиц, пиликанье сверчков, пытающихся переплюнуть собратьев, шорох, создаваемый пробегающим мимо мелким зверьком. И всё же в воздухе витал неясный дух опасности, запустенья и страха. Он был лёгким, едва уловимым, но порой от него по телу пробегали мурашки. Отряд как-то сам собой разбился на пары. Рыцарь ежесекундно оберегал свою госпожу от любой опасности, чем приводил юную монашку в смятение. Босель и Лис ехали рядом, рассказывая друг другу о своём ремесле. Один, завороженно слушал истории о магии, другой с не меньшим интересом, рассказы о бытности оруженосца. На привалах ребята на перебой хвастались друг перед другом. На деле Босель оказался неплохим мечником, его наставник предпочитал тяжёлый чекан, к тому же к его седлу всегда был прицеплен арбалет. Как раз после демонстрации своего умения лупить болтами по птицам — ни в одну он так и не попал — Лис изъявил желание показать новому другу мощь магии. Это предложение было встречено многоголосым хором, убеждающим, что для магических представлений будет время получше, когда он, допустим, останется один. Лис насупился и не с кем кроме Боселя полдня не разговаривал. Меня судьба свела с суккубой, и та довольно быстро перевела разговор на мои предпочтения в женщинах. Я резонно заметил, что копыта, хвост, крылья, клыки и рога не входят в этот список. Ишет возмущённо фыркнула и отправилась доставать более податливую молодёжь.
— Надеюсь, старый пердун не успел рассыпаться в труху за прошедшие годы, — высказался на четвёртый день пути благородный рыцарь.
— Жалэр! — воскликнула возмущённая Шарлотта.
— Простите, миледи, простите. Конечно, старик Гекал должен быть живее всех живых! Как вчера помню его, приезжающим в Ваше имение, как он одаривал радостную ребятню конфетами и благословлениями. И яблочками в сахаре конечно!
— Жалэр, — смущенно возмутилась виконтесса.
Рыцарь радостно рассмеялся своей шутке. Под этот аккомпанемент мы и увидели нужную нам лощину. Ровное поле, окружённое со всех сторон холмами. Оно очень походило на искусственно созданное, потому как с поля меж холмов, вело четыре дорожки по сторонам света, на мой неопытный взгляд.
— Смотрите, — воскликнул Босель, указывая куда-то.
Проследив за его рукой, я смог разглядеть неприметную хибару, рядом с засаженным какой-то травой участком лощины. Хибару венчал крест — единственная интересная часть декора в этом скучном безобразие. Жилым это место вовсе не выглядело, если бы не пар, который валил из печной трубы. Похоже, все решили точно так же, потому живенько направились к ближайшему спуску.
— Так, ребятки, — подъехав к одной из четырёх дорожек, начал рыцарь, — мало ли что там могло завестись за это время. Так что, Босель, ты езжай сзади с арбалетом наперевес. А мы с милордом, — это слово он произнёс с явным презрением, — Торвальдом поедем спереди. Ну, двинули! — достав щит и чекан, приказал Жалэр.
Двигались мы неспешно, всматриваясь в окрестности. Тишина, прерываемая лишь сопением лошадей, была какой-то гнетущей. Эта тишина настораживала, ведь совсем недавно мир был полон звуков. Из-за царившего в отряде напряжения мы как-то пропустили момент, когда на лощину легли густые сумерки. Расстояние оказалось весьма приличным, хотя с вершины холма казалось, что лощина совсем маленькая. Вдруг позади раздался щелчок тетивы. Мы с рыцарем разом обернулись, я, обнажая оружие, он, вскидывая щит. Откуда-то из травы выпорхнула птица и рассержено крича, упорхнула в темнеющее небо.
