Владислав Кетат - Флорентийская голова (сборник)

Ознакомительная версия.

— То есть, всё это ради того, чтобы ты попала туда, к нам? — срывающимся от обиды голосом сказал я. — А меня, значит, сюда? Навсегда? Баш на баш?

Женя беззвучно закивала.

— Валя, я не могу тут больше, прости. И потом, с ним по-другому нельзя. Надо платить…

— С кем нельзя? Кому платить? Объясни ты по-человечески!

— Ему, Валя, ему. Ты, наверное, видел его, он в «петушке» у вас ходит и с сумкой USSR.

— Толик? — удивился я.

— Да, Толик-алкоголик. Он тут главный, мы все под ним ходим.

— Все? И вас много?

Женя горько усмехнулась.

— А ты как думаешь? И все хотят назад. В смысле, вперёд…

Неожиданно темнота вокруг начала сгущаться. В какой-то момент я начал различать разницу между, так сказать, темнотой настоящей и той, которая бывает после закрытия глаз, во сне. На нас с Женей накатывала именно такая.

— Обними меня! — закричала Женя уже из темноты. — Обними меня, прошу тебя!

— Женя, прости! — крикнул я. — Прости, я не могу!

Ответа не последовало. Темнота постепенно поглотила не только Женю, её голос и запах, но и всё вокруг. В какой-то момент мне показалось, что я и сам стал темнотой…

— Сержант Силантьев, подъём! — услышал я откуда-то сверху женский бас.

Ещё не разлепив глаза, я понял, что лежу в кровати под одеялом, а рядом стоит какая-то женщина. Неожиданно я испытал приступ паники: мне вдруг показалось, что постель, в которой я лежу, не моя, и одеяло надо мной не моё, и женщина рядом, чужая…

— Как тебя зовут? — спросил я из-под одеяла.

Оплеуха привела меня в чувство.

— Алёна, за что?

— Было бы, за что… вставай уже!

На моём левом виске, примерно на уровне верхушки уха, красовался аккуратный белый шрам, по форме напоминающий несколько приплюснутый серп. Я осторожно потрогал его рукой. На ощупь он оказался как маленький гладкий жгутик. Словно сомнамбула, я вышел из ванной, дошёл до кухни и остановился в дверях.

Алёна сидела за кухонным столом и делала сразу четыре дела: пила кофе, слушала радио, качала ногой и читала журнал. Некоторое время я молча стоял, раздумывая, с чего начать.

— Алён, у меня тут… — наконец выдавил я.

Алёна подняла на меня непонимающий взгляд. Я приложил палец к левому виску:

— Шрам…

— Знаю, знаю, знаю, — Алёна махнула рукой с журналом, — миллион раз слышала, как пэтэушники тебе кастетом вмазали. — Ладно, я пошла на взлёт. — И ускакала из кухни, на ходу снимая халат.

Я ещё какое-то время простоял столбом в дверях, потом всё-таки сел за стол и допил Алёнин кофе. В голове всё натурально стояло колом. Я никак не мог справиться со смыслом брошенной Алёной фразы: «Пэтэушники кастетом вмазали».

Появилась Алёна в бежевой макси и кремовой вязаной кофте. Покрутилась предо мной туда-сюда, отчего подол юбки разошёлся задорным веером.

— Так можно пойти?

Я кивнул. Алёна исчезла в комнате, но через минуту с озабоченным видом вернулась:

— А ты чего сидишь? Тебе на работу не пора?

Я собрал волю в кулак и пошёл в душ, а потом одеваться. И хотя у меня это из рук вон плохо получалось — не надевались брюки, не застёгивались пуговицы на рубашке, и не завязывался галстук — спустя минут десять я стоял в прихожей одетый.

— Забыла тебе сказать, — сказала Алёна, с усилием поворачивая в замке ключ, — Мишка вчера звонил. Чего хотел, не сказал, наверное, денег занять.

— Какой Мишка? — осторожно поинтересовался я.

Алёна замерла на секунду, затем повернула ко мне удивлённое лицо.

— Миронов, какой же ещё.

Ни посланий от Жени, ни саму Женю я с тех пор больше не видел.

Кси так и не позвонила. В «Буквице» мне сказали, что она уволилась; из-за двери, обшитой коричневым дерматином, меня обаяла собака, и грубый мужской голос сообщил, что нет тут никакой Ксении, и никогда не было.

Месяца через три после описанных выше событий, когда на деревьях появились первые листочки, мы с Алёной пошли гулять по бульварам. Это у нас своего рода традиция, встречать весну на Бульварном кольце.

На Гоголевском моё внимание привлёк бородатый молодой человек, который увлечённо читал какую-то книгу и поминутно прихлёбывал из бутылки пиво. Между его ног лежал потёртый кожаный рюкзак.

В какое-то мгновение я почувствовал острое желание подойти к парню, сесть рядом и поговорить с ним, всё равно о чём.

Я остановился напротив, даже сделал шаг к, но в последний момент передумал и пошёл дальше.

Январь — май 2009 г.

Извините, синьора! (ит.)

У вас есть ваза для цветов. Сколько стоит? (англ. ит.)

Цветочный горшок? (ит.)

Двадцать евро, пожалуйста. (ит.)

Цена — 7 евро. Сделано в России. (ит.)

Стихотворение канадского ботаника А. Г. Реджинальда Баллера.

Вокзал «Термини», синьора! (ит)

Старая дура! (ит.)

Один кофе «американо», один бутерброд с колбасой, один бутерброд с ветчиной и один бутерброд с сыром. Пожалуйста. (ит.)

Девять евро, синьора (ит.)

Друзья…(англ.)

Друзья? (ит.)

Да, друзья. Двое. (Ит.)

Кофе, пожалуйста (ит.)

С меня хватит! (яп.)

Не беспокоить (англ.)

Улица Гарибальди, шестнадцать, пожалуйста (ит.)

Собака (айн.)

Площадь (ит.)

Здравствуйте (яп.)

До свидания (яп.)

Давай, детка, зажги мой огонь (англ.)

Книги карманного размера (англ.)

Молодое поколение, надежда России (англ.).

Мужчина и женщина (фр.)

Добро пожаловать в клуб негров-полуночников! (англ.).

Прическа, введённая в моду Жаклин Кеннеди, женой 35-го президента США Джона Ф. Кеннеди.

6

Ознакомительная версия.