1. Лео Вертенберг и Ольга Берг. Я позвонил по телефону из списка 7, и меня троллили минут двадцать, переводя от одного чиновника к другому, а потом с моим шефом связались из Ведомства и „настоятельно рекомендовали“, не вмешиваться. Это все.
2. Пришла ориентировка из Интерпола. Не мне. Меня, вроде бы, никто не отстранял, но ощущение дерьмовое. Впрочем… Один хороший человек ориентировку мне все-таки показал. Труп во Франкфурте опознали. Это капитан Дирк Криге, сорок два, женат, трое детей. Африканер. Семья живет в Замбии, в Хараре. Наемник. По последним данным оперировал где-то на западе Ярубы, если тебе это что-нибудь говорит. Мне нет. Но я заглянул в интернет. Гугл утверждает, что там, в районе озера Косугу и в дельте реки Гестойя или Лас-де-Гестойя, уж не знаю, как правильно, ведется нелегальная добыча алмазов. Гражданская война, бандиты и контрабандисты, санкции ООН. Кровь и кишки. Такой экземпляр.
3. „Люрекс“. Перестрелка произошла в районе одиннадцати — от без десяти до без четверти, точнее пока не установили, — и не в самом клубе, а на Кожевенной улице. В начале одиннадцатого на Кожевенную прибыли два черных хаммера. Пять человек. И два водителя. Боевики — снаряжение, радиосвязь, автоматическое оружие, — вошли в клуб через служебный вход и явно готовили кому-то засаду. Полчаса, или около того, ждали. Потом вдруг сорвались и ушли. Что-то, видно, пошло не по плану, хотя и неизвестно, что. Вышли из клуба, стали возвращаться к машинам. Дальше полный мрак. Похоже, что водитель одного из Хаммеров — Густав Лямпе из Дрездена — открыл огонь на поражение из девятимиллиметровой Беретты 96. Двоих то ли убил, то ли ранил. Кровь есть, но тел нет. Самого Лямпе застрелил снайпер из крупнокалиберной винтовки Баррет. Стрелял с крыши, под неудобным углом, но попал. Профессионал. И оружие не рядовое.
4. И, наконец, около пяти утра на путях под мостом короля Готлиба обнаружен труп. Мужчина. Белый. Тридцать-тридцать пять. Убит из пистолета выстрелом в затылок. Около семи выяснилось, что его отпечатки есть в базе данных Военного министерства. Список из Франкфурта помнишь? Убит Альфред Юль. И вот, что настораживает. Ты в этом списке. А еще Даниэль Хойер (на него, если помнишь, покушались, и он в бегах). В Цюрихе вчера произошло нападение на госпиталь Святой Терезы. Знаешь, кто там лечился? Йорг Ретлер из того же поганого списка. И еще один фигурант списка — Виктор Реклер — убит три дня назад. Ничего не хочешь, рассказать?
Твой Карл»
Письмо Карла заставило Роберта сжать челюсти с такой силой, что даже больно стало. Юла было жалко до слез, но глаза Роба остались сухими. Гнев высушил их, как жаркий ветер пустыни.
Прошло не меньше пяти минут, пока он смог взять себя в руки. Перечитал письмо, обдумал и решил, что должен, — просто обязан, — встретиться с Абе. Вопрос — где, когда и на каких условиях?
Обдумав эти вопросы «по существу», Роб сверстал в первом приближении план действий, и сразу же приступил к воплощению его в жизнь, написав первым делом два письма.
Первое было адресовано Карлу и содержало минимум полезной информации, зато способно было поддержать друга, а Карл, оказывается, был ему все-таки друг, а не «просто так погулять вышел». Ну, а дружбу Роб ценить умел.
Второе письмо было адресовано человеку, обращаться к которому за помощью, Роб никак не предполагал. Никогда об этом не думал. Вернее, думал, но совсем о другом: как бы ненароком не пересечься с этим человеком на жизненном пути. Тем не менее, случаются в жизни моменты, когда ради выживания, — и не своего даже, а, в первую очередь, Лизиного, ну, и «всех остальных», — приходится урезать свое собственное Эго. Забывать давние обиды. Смирять гнев.
Как ни странно, Роб помнил адрес «дядюшки Ёрана», словно тот продиктовал эти буквы и цифры только вчера. Но дело происходило пять лет назад, в их последнюю встречу, и Роб за все эти годы ни разу адресом Ёрана не воспользовался.
«Здравствуй! — написал Роб. — Это Берт. Не удивляйся. Я влип в историю, и мне нужна помощь по твоей части. Подробности при личном разговоре. Если надумаешь, звони с какого-нибудь левого телефона по этому номеру». И Роб записал номер еще ни разу не использованной трубки.
Быстрого ответа он не ожидал, — если вообще таковой последует, — но реальность превзошла все его ожидания. Телефон зазвонил всего лишь через четверть часа.
— Здравствуй, Берт! — сказал Ёран в трубку. — Не волнуйся, телефон разовый, так что можешь говорить свободно.
Ёран Дельбранк приходился Робу троюродным дедушкой. Он был родным братом бабушки, поэтому мать Роба носила в девичестве другую фамилию. И поскольку брак родителей Роба никогда не был оформлен официально, здесь, дома Роберт Хелш являлся наследником своего отца, а там — в Швеции, он был наследником своей матери. Так у него и в шведском паспорте было записано — Руберт Кальм. Ну а Берт — это всего лишь уменьшительное от Руберта.
— Время у тебя есть? — спросил Роб по-шведски, поскольку Ёран сразу задал «тон» общения. — А то, знаешь, Ёран, история путаная и длинная, в два слова не расскажешь.
Отношения с Ёраном как не заладились еще в детстве, так никогда уже и не выстроились. По разным причинам, — большинство из которых носили очень личный характер, — Берт дядю Ёрана не любил. Вернее, ненавидел. И господин Дельнбрак отвечал Берту взаимностью.
— Говори, Берт! — предложил Ёран, и Роб заговорил.
Ёран Дельнбрак более двадцати лет проработал в контрразведке СЭПО и уже семь лет являлся одним из руководителей Службы охраны и безопасности Европейского представительства ООН в Вене и Женеве, так что предмет разговора был ему понятен. Слушал Роба внимательно, вопросов задавал мало и только по существу.
— Что ж, — сказал он, когда Роб закончил рассказ, — мнения своего у меня пока нет. Наведу справки, подумаю, тогда и выскажусь. Но тебе, Берт, как я понимаю, помощь требуется срочная и неотложная. Я прав?
— Да! — подтвердил Роб.
— Говори! — предложил Ёран, и Роб задал те два вопроса, от ответов на которые зависело теперь очень многое. Возможно, все…
* * *
Переговорив с дядюшкой Ёраном, Роб выпил полстакана яблочной водки, — «просто, чтобы отбить вкус говна во рту», — и, прихватив по дороге свой заветный рюкзачок, отправился в одну из двух шикарных ванных комнат. Эта была отделана метлахской плиткой в голубых и кобальтовых тонах, серовато-голубым мрамором и благородной бронзой, но Роба интересовала сейчас одна лишь мраморная раковина, ну, и еще, разумеется, зеркало.
Он посмотрелся в зеркало. Состроил морду, другую. Усмехнулся, осклабился, подмигнул своему отражению, и пошел искать Изи. Впрочем, долго искать не пришлось. Дамы сидели в шезлонгах под стеклянным потолком верхней палубы, и загорали. Вернее, грелись, поскольку сквозь стекло ультрафиолет, кажется, не проходит. Купальников у них не было, поэтому «солнечные ванны» принимали в том, что нашлось, то есть, в нижнем белье.
— Не порнография, но тоже неплохо! — констатировал Роб, и, переждав всплеск возмущения, перешел к делу.
— Изи, — сказал он, любуясь ее лицом и стараясь не смотреть на грудь «и ниже», — я хочу пригласить тебя, прогуляться со мной в город.
— Ненадолго, на час или два, — объяснил он, не вдаваясь в подробности. — Кофе, пирожные, то да се…
— Только Изи, — улыбнулся он Барбаре.
— Будь готова в течение часа, — снова вернулся он к Изи. — Парик, косметика… Тебя не должны опознать!
— А ты? — Изи не удивилась, она просто спросила.
— Увидишь! — усмехнулся Роб и скоренько вернулся в ванную.
В следующие четверть часа он остриг волосы едва ли не под корень, а оставшийся «газон» просто сбрил. Получилось неплохо. Он даже сам себя не сразу узнал. Без волос люди выглядят иначе. Меняются, в общем. Иногда до неузнаваемости.
— Радикально! — кивнул Дюк, осмотрев Роберта, когда тот вышел из ванной комнаты. — И суточная небритость тебе к лицу. Куда собрался?
— В город.
— Без подробностей?
— Поверь на слово!
— Ладно, — кивнул Дюк, — поверю. Один?
— С Изи.
— Но мне ничего не расскажешь?
— Не сейчас, — покачал головой Роб. — Извини!
— Ладно, — пожал плечами Дюк, — не маленький! Иди!
— Прочти это! — Роб открыл комп и вывел на экран письмо Карла.
Подождал, пока Дюк прочтет и поднимет взгляд.
— Похоже, я знаю, за что нас прессуют.
— Продолжай!
— Помнишь рейд на Зарангу? — спросил Роб.
— Помню, — кивнул Дюк.
— Вы тогда ушли, а я вас еще около часа прикрывал с вершины холма.
— Помню! — подтвердил Дюк.
— Но, когда пришло время сниматься с точки и догонять группу, выяснилось, что «в лесу тесно от чужих». Шоссе на Добу я перейти не смог. Там были блокпосты полковника Унигве, и я пошел руслом Лолубу. Помнишь такую речку?
