тебе раньше не сказали — с работы тебе нужно уйти — это важно.
— Уже сделано. Заявление написал задним числом, съезжу завтра — трудовую заберу и стану официально безработным.
— Ну и отлично, будешь, как сейчас модно говорить, самозанятым. Самостоятельность не обещаю, а вот занятость — гарантирую. — сказал Дамир и протянул мне ладонь через открытое окно машины, — прости, Олег, действительно надо ехать. Я с тобой свяжусь, наберу, — он крепко пожал мою руку и запустил двигатель.
Я смотрел вслед выезжающей из двора машине. Загорелись стоп-огни, мелькнула слабая надежда — он передумал, сейчас сдаст назад, вернётся и всё скажет. Нет, не скажет, джип только притормозил перед тем как выехать на дорогу. Машина скрылась за поворотом, и я почувствовал, как сильно устал. Хотелось лечь, нет — хотелось упасть, уснуть, а потом проснуться и понять, как с этим всем дальше жить. С трудом переборол желание заползти в прохладу подъезда и подняться в квартиру.
От жары и пережитого болела голова, пульсировало в висках, затылок раскалывался на части. В домашней аптечке нет обезболивающих, а в холодильнике пусто. Собрался с силами, поковылял в сторону аптеки и супермаркета.
Две таблетки спазмольгетика проглотил сразу же в аптеке, запил, купленной там же, минералкой. Пока ходил по магазину думая — какими полуфабрикатами отравить организм, даже не смотрел на спиртное. Не утихшая и поднявшаяся от затылка к темени боль, вызывала отвращение к знакомым бутылкам с яркими этикетками.
Таблетки и пятнадцать минут в прохладе, обдуваемого кондиционером, магазина вылечили голову, и я всё-таки вернулся к ярким этикеткам. Бутылка коньяка не излечит душу и тело, но поможет уснуть.
Подходя к дому увидел добродушные улыбки соседок — пенсионерок. Для них я не был ни наркоманом, ни проституткой, а вполне достойным существом, имеющим право наслаждаться красотой дворовых клумб и вообще находиться рядом со столь прекрасными особами. В последнее время жил так скучно, что даже у бабушек — «лавочниц» был на хорошем счету. Не обольщался, знал — их любовь ветрена и даже за «неправильный» взгляд можно попасть в опалу.
— Здравствуй, Олежек, постой минутку, — остановила моё продвижение тётя Люся, одновременно сканируя краем глаза содержимое моего прозрачного пакета. Жаль, не удалось отделаться вымученной улыбкой и дежурным — «здрасьте», быстро прошмыгнув в подъезд. Придётся послушать её истории, иначе — заслужу клеймо нелюдимого алкаша.
— Слушай, Олежек, мы тут с тётками совещаемся, так что пыль столбом, никак не сойдёмся. Нужно мнение неравнодушного человека.
— По поводу, тёть Люсь? — постарался изобразить заинтересованность.
— Да смотри, что делается то — вся помойка вверх дном, бичи и птицы мусор растащили, ветром раздувает по всему двору. Глянь — качели на детской площадке все скрипят, и песочница облупилась — крашена ещё при царе Горохе. Понимаю, ты без рябетёнка пока что, да и сам на качелях не качаешься, но всё же… Вон в соседнем дворе, всё как у людей: площадка мусорная огорожена, с навесиком сделано — по уму, детская площадочка — прелесть, всё выкрашено, всё блестит, ребятишкам в радость. Всё как у людей, а у нас тут…, — пока тётя Люся возмущалась, бэк — вокал из батальона бабушек за её спиной во всю подпевал, дополняя картину новыми эпизодами дворового апокалипсиса, не забывая восхищаться «райскими садами Эдема» из соседнего двора.
— Ближе к делу, тёть Люсь. Субботник намечается?
— Да не, был же в мае, — махнула она рукой, — тут другое совсем. Мы посовещались и решили, что нечего больше деньги этим бездельникам платить.
— Каким бездельникам? — нить разговора от меня стала уплывать, и я даже не пытался её ловить.
— Ну как это каким? — удивилась соседка, — этим из УК «Комфорт». Ничего же не делают, ироды, только денежки исправно с нас дерут.
— Ну да, ну да, — закивал я, бросая взгляд на открытые двери спасительного подъезда, пока соседка продолжала звать на баррикады, — собрание вечером хотим провести, нам другую управляшку предлагают, УК «Восторг» называются, у них Бахарев директор — хороший мужик, хозяйственный, слыхал про них?
От фамилии и этого совпадения меня передернуло, я чуть не толкнул тётю Люсю плечом, отстраняя от входа в подъезд, — подписи за меня поставьте! — бросил я на ходу, уже поднимаясь по лестнице, чем наверняка заслужил репутацию неадеквата и грубияна, на ближайший год. Ладно, пусть. Просто тяжелый день и просто совпадение.
Завалившись в квартиру, бросил под ноги неразобранный пакет с продуктами, скинул обувь, штаны вместе с трусами, футболку, носки и сразу пошёл под душ, в надежде смыть с себя этот день.
Получилось только помыться, день ещё продолжался, превращаясь в поздний вечер. Прохладный душ немного снял физическую усталость и её место сразу занял голод. Закинул грязные вещи в стирку, надел домашние шорты и футболку. Пока разбирал пакет с продуктами, поставил воду на пельмени. Хотел включить телевизор, для фона, передумал, в голове творились вещи поинтересней.
Смотрел в открытое кухонное окно, наблюдал ту же картину, что видел годами: соседки на лавочке у подъезда, местная ребятня летает по двору на скейтах, самокатах или просто носится, пиная мяч. Двор заставлен машинами, с хозяевами которых знаком лично или хотя бы знаю в лицо. В хрущёвке — напротив опять кто — то орёт, смешивая русский с матом и блатной феней, и этот крик пытается заглушить другое окно, где подростки «на вписке», врубили на полную мощность Басту и по третьему кругу гоняют «Сансару».
Всё как раньше, всё как всегда, с незначительными изменениями. Та же квартира, те же дома, двор, машины, люди, город. Только сегодня я шагнул за грань между миром живых и миром мёртвых, а значит — всё не так.
Пока гипнотизировал
