За перекрестком был маленький сквер. Артемьев устроился на лавочке недалеко от ларька, продававшего напитки и бутерброды. На противоположной лавочке самозабвенно целовалась влюбленная пара. Егор открыл крышку терминала.
Зафиксировать образ. Определить объект. Произвести маркирование. Воспроизвести образ. Дополнительные характеристики.
В сквере, рядом с ларьком фастфуда, на лавочке сидели две здоровенные кошки и облизывали друг дружке мордочки. Девочку Егор сделал грациозной абиссинской кошкой с большими ушами, мальчика – здоровенным сибирским котярой.
Зафиксировать образ. Определить объект. Произвести маркирование. Воспроизвести образ. Дополнительные характеристики.
Тощий джентльмен в черном костюме, белой рубашке, с синим галстуком и кожаным портфелем в руке, не успев отойти от ларька, с удовольствием откусил гамбургер. Лежавшая между булочек здоровенная зеленая жаба дернула в конвульсиях лапками, и они повисли, словно стебли сельдерея. Посапывая и причмокивая, тощий откусил снова и, довольно пережевывая, пошел по скверу.
Метрах в двухстах от влюбленных кошек нетерпеливо топтался молодой парень в модном прикиде. Очевидно, кого ждал, но этот кто-то опаздывал. Парень нервно курил.
Зафиксировать образ. Определить объект. Произвести маркирование. Воспроизвести образ. Дополнительные характеристики.
Юноша поднес ко рту толстую зеленую змею. У рептилии глаза вылезли из орбит от такой перспективы, но она была обречена. Повеса поцеловал змею взасос и опустил руку. Змея вертела головой, отплевывалась и извивалась, словно ее бросили на раскаленную сковороду, но вырваться не могла. Сегодня был явно не ее день. Парень снова поднял руку. Было ощущение, что змея, будь у нее руки и ноги, упиралась бы ими в надежде избежать очередного поцелуя, но все было тщетно. Молодой человек снова чмокнул ее от всей души.
По дорожке сквера шел дворник. Заостренной на конце палкой он протыкал обертки конфет, брошенные пачки из-под сигарет и прочий мусор.
Зафиксировать образ. Определить объект. Произвести маркирование. Воспроизвести образ. Дополнительные характеристики.
Дорожка сквера была усыпана крупными купюрами, а дворник, лениво переставляя ноги, меланхолично протыкал их спицей и складывал в грязный мешок. И никто из проходящих по скверу даже не думал позариться на деньги. Все до единой банкноты достанутся дворнику.
Минут через пятнадцать Артемьев пошел на проспект. Поднявшись на верхнюю веранду кафе и сев за угловой столик, он заказал пива и пачку сигарет. В ожидании официантки Егор наблюдал за бурлящим городом.
На перекрестке гаишник неназойливо намекал водителю на варианты, как избежать уплаты штрафа. Метрах в пятнадцати от кафе торговец фруктами всучил тетке гниляк, и теперь та пыталась заменить половину купленных яблок. Подростки, разодетые черт-те во что, топтались на углу музыкального магазина, гогоча и размахивая руками, вели себя как полные придурки. Мимо них прошла молодая мамаша с трехлетней девчушкой. Девочка ревела, бессильно сопротивлялась, не хотела идти. Мамаша с силой дергала ребенка за руку и орала: «Заткнись, скотина!» У дверей почты, прямо на ступенях, стояли две пухлые пенсионерки и разговаривали о чем-то, наверное, очень важном, потому что их совершенно не беспокоило то, что они мешают людям.
Егор выбрал в библиотеке ядерный взрыв…
Ввод.
Сначала появилась яркая оранжево-белая слепящая вспышка, на месте которой тут же вырос гигантский серый гриб дыма и пыли. Ударная волна стомегатонной бомбы отхлынула от эпицентра взрыва, находившегося в паре километров от Артемьева, разошлась разрастающейся полусферой, стремительно двигаясь на него. Егор замер, зачарованный ужасом всеобщей смерти. Апокалипсисом, сотворенным им.
Терминал пискнул, Артемьев посмотрел на экран.
«Статическая картина видения невозможна».
Мир вздрогнул и ожил. По разрушенному, тлеющему городу снова шли люди, ехали машины, в небе летали птицы. Только машины были сгоревшими, вместо птиц летали скелеты, вместо людей ходили обезображенные, обожженные мертвецы.
У Егора на лбу выступил холодный пот.
Еще до конца не придя в себя от сотворенного им пять минут назад апокалипсиса, Артемьев начал листать библиотеку терминала. Сам разрушал – сам и строй, – сказал внутренний голос. «Мегаполис планеты. Геометрия», пожалуй, подойдет.
Ввод.
Мир на секунду замер, снова вздрогнул, частично сдвинулся, словно изображение на видеоэкране. Горизонтальная линия сдвига, тончайшая линия из разноцветных пикселей, обновляя видение, прошла снизу вверх.
По улице, застроенной спиральными, шарообразными, цилиндрическими и пирамидальными домами, вперемешку с башнями разных форм и высот, двигались причудливые транспортные средства. У дорог появились второй и третий ярусы, по воздуху, словно пчелы, сновали небольшие летательные аппараты. По тротуарам двигались люди и инопланетяне. Разнообразие живых форм было велико. Просто не протолкнуться. Егор зашел в меню и подредактировал плотность населения. Вечер ему показался привлекательнее полудня.
К Артемьеву подошло странное существо, отдаленно напоминавшее официантку, принявшую у него заказ, поставило на стол кружку пива, пепельницу и бросило пачку сигарет. Его руки были густо покрыты щетиной, голова стала крупнее и более округлой. Там, где был нос, появился короткий хоботок, уши вытянулись, стали походить на коровьи, а глаза втрое увеличились.
Егор понимал, что ведет себя неприлично, но не разглядывать существо не мог. Официантка в надежде на чаевые улыбнулась и пошла прочь. Артемьев едва не вздрогнул от улыбки странного существа.
Как вам объяснить, что это такое: пить пиво на чужой планете, под вечерним небом, где в окружении разноцветных звездных скоплений мерцали две луны? Как описать всю красоту идущего на посадку белоснежного галактического лайнера? Что уж говорить о бесконечном метеоритном дожде, расцвеченном красным, голубым и желтым…
Допив свое пиво, Артемьев спустился на улицу и затерялся в толпе. Мимо, забавно переваливаясь, прошел маленький зеленый Йода, духовный лидер всех джедаев. Впереди, словно теннисный мячик, прыгал куда-то странный пушистый комок. Навстречу двигались андроиды и мутанты. К остановке подплыл транспортный катер и открыл двери. Люди, роботы и инопланетяне заходили и выходили из него. Над головой вспыхнули фонари.
Вдоволь нагулявшись по инопланетному городу, Егор пошел домой. По пути он завернул в булочную. Здесь он бывал, наверное, тысячу раз. Это он так думал. Переступив порог, Артемьев понял, что ошибся. За прилавком вместо милой девушки, чьей наготой несколько дней назад его соблазнял Шпеер, стоял двуглавый монстр. Это, видимо, про него однажды сказали: помесь бульдога, штопора и мотоциклетной коляски. Овальное вытянутое тело, состоящее из сотен шариков и складок, шесть коротеньких лапок, две головы на мощных шеях, покрытых костяными наростами, крючковатые зубы в несколько рядов.
На стеллажах вокруг лежали неведомые зверьки. Белые и черные, с лапками, плавниками и всевозможными чешуйками. Покупатели говорили, какой хлеб им нужен, двуглавый монстр брал того или иного зверька и выкладывал на прилавок. Артемьев понял, что покупка в таких декорациях выше его сил, и вернулся в реальный мир.
Купив хлеба, он побрел домой по знакомой, можно сказать, родной улице, счастливый от вида обычных тополей и кривых водосточных труб.
Лара была уже дома. Стоя за гладильной доской, она с остервенением утюжила штору. Лара терпеть не могла гладить. Как, впрочем, готовить, стирать и убираться.
А кто любит?
Егор разулся, прошел в комнату и, бросив жене «привет», устало опустился в кресло. Взгляд, словно в стену, уперся в спину девяностокилограммовой тетки. А ведь когда-то эта тетка была любимой женщиной. А еще раньше почти балериной.
– Вернулся? – по обыкновению не оборачиваясь к мужу, спросила Лара.
– Вернулся, – устало ответил Егор. Видения вымотали его.
– Что-то рано. Я тебя завтра ждала.
