Он сам едва выдерживал.
Кожа на руках скукожилась. Уилл дрожал, стискивая мокрую Лену в объятиях, и вряд ли видел или слышал то, что творилось вокруг. Хотелось заснуть, набраться сил.
Он едва чувствовал Лену, лихорадочный жар ее кожи, который не поддавался попыткам его сбить. За последний час, температура увеличилась на два градуса. Человек давно бы уже умер.
«Держись».
Уилл качал Лену, бормоча полузабытые колыбельные из детства. Их пела мать. А потом стала смотреть на него как на монстра, укравшего ее сына.
«Вернись ко мне».
Астрид осторожно тронула его за плечо:
– Уилл, ты должен ее отпустить.
– Нет! – рявкнул он и отпихнул норвежку.
Если они попытаются забрать у него Лену, он их прикончит. Всех.
– …слишком поздно, – прошептал кто-то. – Он уже отдал ей себя … если она умрет, он скончается от тоски…
Онория заплакала.
Уилл заставил себя встать и, пошатываясь, пошел к ванне. Теперь все давалось гораздо легче – чувства притупились. Опустившись в воду, он прижал Лену к себе. Стук ее сердца отдавался у него в груди. Лед обжигал кожу, пока Уилл не перестал ничего ощущать.
Мир пропал.
Затем кто-то вытащил его из ванны, забирая Лену. Уилл зарычал и раскидал их, пытаясь добраться до нее. Перед глазами возникло лицо Блейда.
– Спокойно, отпусти ее, Уилл. Отпусти…
Он схватил Блейда за горло и отбросил. Эрик помогал Астрид с Леной. Уилл набросился на них и швырнул норвежца в зеркало. Оно разбилось, а Астрид напряглась:
– Убирайтесь! Все вон! Оставьте ее ему, пока он кого-нибудь не убил.
Сунув ему Лену, она отступила, утягивая с собой кузена. Дверь закрылась, и Уилл остался в ванной среди разбросанных вещей.
– Лена, – прошептал он, в отчаянии обнимая ее. Почему она не очнулась? – Прости. Боги, мне так жаль.
Ванна была наполовину пустой. Он больше не мог так мучить Лену. Она вся дрожала.
Поднявшись на ноги, Уилл бросился в спальню. Если Лена умрет, то ей не должно быть холодно. Раздев любимую, он уложил ее на постель и осторожно обтер. Кожа ее побелела, а щеки и грудь покрылись красной сыпью. Каждый раз, прикасаясь, он ощущал ее холод снаружи и жар внутри. Огненное сердце подо льдом.
Уилл начал растирать ей стопы, чтобы вернуть тепло. Никакого холода. Он не мог позволить ей умереть таким образом. Даже теперь ее сердцебиение слабым эхом отдавалось в его ушах.
Он долгое время грел Лену, затем, сняв мокрую одежду, устроился рядом, натянул на них обоих покрывала и сжал ее в объятиях, пытаясь поделиться теплом собственного тела.
Прошло много часов. Лена горела в лихорадке. Они оба вымокли от пота.
– Мне жаль, – шептал Уилл снова и снова, целуя ее мокрое плечо.
Она сильно задрожала. Уилл прижался лицом к затылку Лены и вдохнул легкий запах ее тела. Он так устал. Хотелось закрыть глаза и никогда не просыпаться, но что-то его останавливало.
Лена вздохнула, всхлипнула и попыталась его оттолкнуть.
Открыв глаза, Уилл недоверчиво уставился на любимую.
– Жарко, – прохрипела она. Ее зрачки были все еще огромными, а взгляд блуждал.
Уилл резко сел:
– Лена?
Сухие потрескавшиеся губы, покрасневшие щеки. Она еще никогда не казалась ему такой красивой. Отбросив покрывала, Лена попыталась подняться, но рухнула на матрас лицом вниз.
Схватив одеяло, Уилл укутал ее и попытался помочь сесть.
– Лена? – Затем взял ее за подбородок и приподнял веко. Зрачок окружало колечко яркой меди. С недоверием он вздохнул полной грудью. – Ты выжила. – Ее лоб был липким от пота, но сильный жар исчез. – Температура спала.
Лена слабо пихнула его.
Взбив подушки под ее спиной, Уилл осторожно уложил ее обратно в постель.
– Я принесу тебе воды. Оставайся здесь и не шевелись. Я люблю тебя. – Он страстно поцеловал ее и отпрянул, когда Лена всхлипнула. – Принесу много воды.
***
Онория ходила по кухне. Щеки покраснели от слез, а глаза были сухими. В ней ничего не осталось. Она сделала все, что могла, и все равно не справилась.
Блейд притянул ее обратно в свои объятия:
– Еще есть надежда. Она пока не скончалась, мы бы знали.
– Мне плохо. – Онор отпихнула Блейда и наклонилась над столом, борясь с тошнотой.
Он попытался заставить ее выпить стакан воды, но вдруг поднял голову и повернулся к двери.
– Что такое?
Обеспокоенные норвежцы ждали в углу. По их виду Онория поняла, что по лестнице спускается Уилл.
– О боже, – прошептала она.
Блейд подхватил жену и удержал ее на ногах.
Уилл вошел на кухню. Его голое тело блестело от пота. Дикие глаза, взъерошенные волосы. Онория открыла рот и отвернулась, когда он схватил со стола кувшин с водой.
– Она хочет пить, – прорычал Уилл, повернулся и исчез туда, откуда пришел.
– Пить? – прошептала Онория и развернулась к Астрид. – То есть?..
Норвежка потрясенно смотрела вслед Уиллу:
– Боже. Как жаль, что он уже связан с ней…
Эрик слегка шлепнул ее по руке и улыбнулся:
– Закатай губу, кузина. – Затем встал и хлопнул Блейда по спине: – Если она хочет пить, значит, все в порядке. Должно быть, температура спала.
Онория повернулась к двери, но Эрик схватил ее за руку и покачал головой:
– Нет. Мы должны позволить ему о ней позаботиться. Оставьте их одних, либо рискнете расстаться с жизнью.
Увидев выражение лица Онории, Астрид улыбнулась:
– Уилл ведет себя как inn matki muhr. Как мужчина, нашедший свою пару. Несколько дней будет просто невыносим, особенно потому, что едва ее не потерял. Оставьте их и дайте ему время успокоиться.
Солнечный свет проникал сквозь тонкие кружевные занавески.
Лена тихонько застонала, попыталась прикрыть глаза и изумленно моргнула. Где это она? Непохоже на ее спальню.
Сев, Лена тут же сморщилась от резкой головной боли, но постаралась осмотреться.
Голый деревянный пол, грубо сработанная мебель, в углу стол с единственным стулом. Пара сапог… на длинных мускулистых ногах.
Уилл.
Это квартира Уилла.
Солнечный свет блестел на кончиках медных волос и загорелой коже. Уилл спал в старом кресле, сложив руки на груди и склонив голову вперед. Под глазами залегли черные круги, а подбородок зарос щетиной.
В последнюю их встречу Уилл пребывал в панике: уложил Лену в свою постель, бормоча, что она теперь в безопасности и все будет хорошо. А еще извинялся снова и снова.
Лена нахмурилась. Когда это было? Она смутно помнила боль и жар, как закричала, когда кто-то опустил ее в чан с кипящим маслом. Обеспокоенная Онория попыталась дать ей стакан воды, но Уилл выгнал ее из комнаты, вытащил Лену и принес сюда.
Какого черта произошло?
Отбросив покрывала, она попыталась встать. Мир закружился, Лена запуталась в ночной рубашке и врезалась в кухонную плиту. Кожа пахла лавандой. Такого мыла у нее не было, значит, ее купал кто-то другой.
Уилл сонно моргнул:
– Лена? Какого ты вылезла из постели?
Он вскочил и взял ее на руки, будто бы она слишком хрупкая и не устоит.
Жар его тела так и манил. Лена прижалась лицом к груди Уилла и глубоко вдохнула. Такой знакомый, теплый и мужской запах, но под ним таились еще мириады ароматов. Накрахмаленное белье, мыло, пот, легкий флер духов Онории, даже масло, которым он чистил тяжелый охотничий нож, притороченный к бедру.
Как интересно.
– Можно задернуть шторы? Слишком ярко.
Запах Уилла изменился, став четче.
– Через несколько дней твои глаза приспособятся.
– Приспособятся к чему?
Уилл снова помолчал. Его запах почему-то загорчил.
Вервульфен кашлянул.
– Ты чо-нить помнишь?
Серьезность его лица и голоса беспокоили. Лена попыталась вспомнить, но не сумела.
– Что случилось? Что не так? Никто не пострадал?
– Как ты себя чувствуешь?
Странный вопрос. Она прислушалась к себе. После пробуждения она явно чувствовала себя лучше, невероятно необъяснимо легкой.
– Очень пить хочется. – Вообще-то была еще одна неотложная потребность. Лена покраснела. – А можно… воспользоваться твоей ванной?
Уилл долго смотрел на нее, затем коротко кивнул:
– Канешн.
Подведя ее к ванной, будто инвалида, он собрался было зайти следом.
– Уилл! Что ты делаешь?
Лена попыталась закрыть дверь перед его носом.
– Забочусь о тебе.
– Не здесь! Вон! – резко ответила она.
Через мгновение Уилл поджал губы и отвернулся:
– Принесу воды, шоб умыться.
Он притащил воду, мыло и маленькое полотенце. Оставшись одна, Лена принялась приводить себя в порядок. Возможно, она поторопилась. Под конец колени дрожали. Вода выглядела чертовски манящей. Лена чуть не выпила прямо из кувшина, но заставила себя просто прополоскать рот и почистить зубы. Сняв ночную рубашку, она вымылась намыленной тряпочкой. Запахло лавандой. Уилл точно ее купал.
