Нечто, обитавшее в ямине, тонко заскулило и сделало очередную попытку вырваться — звякнула цепь.
— В октябре Парижский капитул отправил в Артуа опытного брата-мирянина, — продолжил Михаил. Ознар понимающе кивнул: «братьями-мирянами» именовались агенты инквизиции, не принимавшие пострига и обетов, выдававшие себя за обычных путешественников или купцов. — Проверить, приглядеться, собрать достоверные сведения. После обстоятельного доклада нашего человека священной канцелярии у кардинала Пьера де Бофора кровь к голове так прилила, думали удар хватит. Тут у авиньонских бездельников, извините за вульгарность, случился приапизм усердия — в панике начали искать того, кто поедет на север и искоренит чертовщину.
— Нашли, разумеется, быстро, — проговорил Рауль. — Это были вы.
— Смиренно пытаясь избегать греха гордыни скажу, что я раскрыл дело оборотня из Виварэ, отправил на костер люцифериан в Альби и загнал серебряный гвоздь в сердце Бриансонского кровососа — слышали, наверное?
— Святой Дионисий, — мэтр перекрестился. — Любой, кто интересуется маг… э-э…
— Магией, — мягко подсказал брат Михаил. — Называйте вещи своими именами, вас никто за это не упрекнет и не накажет. Значит слышали, истории громкие, что говорить. Существенный опыт был, а поскольку в конгрегации Римской инквизиции я пользуюсь репутацией пускай и не слишком разборчивого в средствах, но удачливого авантюриста от доминиканского ордена, кардинал Бофор долго не раздумывал. Одно стало ясно сразу: без помощи Нарбоннской школы не обойтись — ни я, ни прочие следователи папского Трибунала талантами к волшебству не обладаем. Надеюсь, я не ошибся в выборе… Итак, мэтр. Что это за безобразие? Ваши соображения?
Преподобный зыркнул на застывших в молчании дюжих монахов, присматривавших за Речной башней. Те поняли высокое начальство без слов и зажгли дополнительные факелы, позволившие Раулю как следует рассмотреть обитателя ямы.
Несомненно, оно когда-то было человеком. Судя по степени разложения плоти умер седмицы полторы назад — вонь над узилищем поднималась жутчайшая. Мужчина, видимо средних лет, тридцать или около того. Свалявшиеся в колтуны соломенные волосы указывают на фландрийское или норманнское происхождение, значит местный житель.
Гозлен из Эрмавиля намедни описал тварь вполне достоверно: натуральнейший живой мертвец. Скорее всего погиб от удара мечом или топором пришедшимся на ключицу и правое плечо — конечность держится только на связках, разрубленные мышцы давно начали гнить.
Левый глаз жемчужно-белесый, как у всякого покойника, вместо правого зияет провал — выбит или выклеван птицами. Отслоившаяся кожа на лице висит отвратительными лохмотьями, обнажая коричневые зубы. Остатки сопревшей одежды принадлежат низшему сословию — крестьянин или небогатый ремесленник, сразу не определишь.
По большому счету, ему самое место в могиле, но проклятущая тварюга уверенно держится на ногах, дергает уцелевшей рукой за тяжелую цепь, которой ее приковали к стене и издает леденящие кровь звуки — булькает, шипит, подлаивает.
Кромешный ужас.
— Как вы его поймали?
— Просто, — пожал плечами инквизитор. — Накинули мешок, стянули ремнями, засунули в клетку. Резвостью он не отличается. Очень неуклюж.
— Никого из братьев не покусал и не поцарапал? — насторожившись спросил Рауль.
— Избавил Господь.
— Экзорцизм?
— Безусловно. Вселение адского духа в мертвые тела описано, но это — другое. Обряд изгнания демонов был проведен со всей тщательностью. Безрезультатно. Святая вода и реликвии так же не помогли, хотя это действенный метод — пользовался неоднократно.
— Должен вас огорчить, — развел руками Рауль. — Магии я не чувствую. Ни единого следа некромантии и чернокнижия. Наверное, мне помогли бы кое-какие редкие периапты, но…
— Составьте список. Вам доставят всё необходимое.
— Даже так?
— Вы трудитесь с инквизицией, мэтр, — улыбнулся брат Михаил. — А у нас очень широкие возможности. Насмотрелись? Вернемся в обитель. Слышите, звонят? Время вечерней трапезы, а после я постараюсь ввести вас в курс дела. Дело, замечу, сложнейшее — аналогов не упомню… Ну так что, я вас купил?
— Купили, ваше преподобие, — признал Рауль. — Я с вами.
В которой происходит чудесное исцеление от женского бесплодия, у Рауля появляется запретная книга, а домовой по имени Инурри пьет бургундское вино
Аррас, графство Артуа.
15–25 февраля 1348 года.
Ночевка в монастыре отдохновения не принесла — дормитории не отапливались, в келье холодно, тонкое одеяло от сквозняков не спасает. Да и как заснешь после эдаких невероятных новостей?..
Дважды в ночи слышался стенающий вой, приглушенный толстыми стенами Речной башни и общежития братьев-доминиканцев — устрашающее нечто выказывало недовольство заточением. Безвестная тварь, заместившая душу умершего человека и захватившая его тленное тело, ныла и причитала, словно требуя освободить ее от оков плоти.
Михаил Овернский на обратном пути из башни в обитель рассказал, что вчера опыта ради пальнул в мертвеца из самострела, тяжелый стальной болт прошел навылет, не причинив страшилищу самомалейшего вреда. Похоже, избавиться от ожившего кошмара можно будет единственным способом: сжечь. Но сначала все-таки необходимо выяснить, что же оно такое и откуда взялось…
— Это невыносимо, — продрогший мэтр Ознар отбросил серую фланель и поднялся с жесткого ложа. При свете чахлой свечки нашарил сапоги, валявшиеся на заиндевевшем каменном полу. Только что колокол собора отбил час Бдения, следовательно полночь давно миновала. — Достаточно один раз остановиться в монастыре, чтобы навсегда почувствовать отвращение к постригу, как способу спасти душу…
Согреться можно было только в поварне, а это соседнее здание. Хочешь не хочешь, а придется вылезать на мороз.
Страдания в неудобной келье были щедро вознаграждены — огромная кухня озарялась пламенем сразу пяти очагов. Завтрак подают в трапезную после Утрени, сейчас два десятка служек крошили репу, листья салата, редиску и морковь, чистили рыбу, старшие повара из числа монахов возились с битой птицей и свиными окороками: наступал скоромный день, разрешено вкушать мясо.
— Да вы синий весь, сударь, — констатировал очевидное начальствующий над поварней брат Чезаре из Шатийона. — Садитесь к огню… Эй, Люка! Горячего вина с медом господину! Шевелись, бестолочь!
Седой Люка принес кружку — классический типаж монастырского слуги, явно из холопов, всю жизнь прожил при обители, угождая благочестивой братии. Обычные крестьяне принадлежащие ордену могли ему только завидовать: всегда сыт, одет, крыша над головой.
— Скверная ночка, — гудел дородный брат Чезаре, одновременно потроша утку. — Звонарь приходил перекусить остатками вчерашней трапезы, сказал, что с колокольни видел сполохи молний на севере — дурной знак, гроза зимой…
— На каждом шагу дурные знаки, — просипел Рауль, сжимая в ладонях кружку. Озноб прекратился, по жилам разливался приятный жар, переданный вскипяченным сладким бургундским, куда щедро добавили не только мед, но и цедру с драгоценной корицей. Изобильно живут последователи святого Доминика. — Еще вой этот жуткий…
— О Речной башне братьям говорить запрещено, — понизил голос повар. — Лучше вот отведайте пирога с яблоками и мочеными ягодами, еще теплый…
Запрещено? Все правильно, Михаил предупреждал, что пустословство и болтовщина касательно хода расследования будут пресекаться самыми строгими мерами — сведения о деле не должны утечь за стены коллегиаты! Людям и так страшно.
Рауль лишь кивнул и замолчал. Было о чем поразмыслить.
* * *
…Итак, Тьерри де Го, он же брат Михаил, принявший сан и инвеституру в Сен-Дье д’Овернь четырнадцать лет тому. Кто же он на самом деле?
Известно, что учрежденный папой Иннокентием III в 1215 году Inquisitio Haereticae Pravitatis Sanctum Officium — «Святой Отдел расследований еретической греховности», — изначально предназначался для защиты Матери Церкви и паствы от злостных и сознательных отступлений от догматов веры.
В те времена процветало альбигойство охватившее весь юг Франции и проникшее в Италию, процветали манихеи, донатисты, богомилы и еще десятки лжеучений — распространявшееся зловоние ереси дóлжно было искоренить любыми методами! Меньше чем за столетие инквизиция остановила казавшуюся всесокрушающей волну умственной проказы, разгромив катаров Лангедока, «апостольских братьев» ересиарха Дольчино и многие другие культы. Но оставалась иная опасность, ничуть не менее, а скорее и более зримая и вещественная.
