— Пойдемте. Прогуляемси.
Она побелела.
— Не могу.
— Так я и не спрашивал.
— Я не могу оставить сестру одну.
Блейд слегка постучал по двери, на которой утром кто-то вырезал скрещенные кинжалы — символ, означающий, что обитали дома под защитой банды жнецов.
— Нихто не сунется через порог.
В этом и заключалась выгода от сотрудничества с Блейдом. Все — тесаки, убийцы, воры и даже последний пьяный деревенщина — знали о репутации хозяина трущоб: перейдешь дорогу господину или его подопечным — и он вскоре постучит в твою дверь.
Вот поэтому и поговаривали, что при Блейде Уайтчепел теперь безопаснее самого центра Лондона.
Онория закусила нижнюю губу.
— Я только предупрежу Лену, что ухожу. — И хотела уже открыть дверь, но замешкалась: — А куда мы идем? И в котором часу я вернусь?
— На прогулку, — ответил Блейд, сдерживая раздражение. Онорию растили среди аристократов. И полугодичное проживание в трущобах пока не научило ее, что господин здесь он. Ладно, можно и подождать. — На часок. Наверно.
Мисс Тодд проскользнула в квартиру и закрыла дверь прямо перед носом Блейда. Он прижал руку к грубым кирпичам дверного косяка. Черт бы побрал эту женщину, вот так захлопнуть дверь перед ним! Любой подумал бы, что ей стыдно пускать его в свой дом. Прищурившись, Блейд наклонился и прислушался.
— …куда? И с кем это ты «прогуляешься»? — прошипела какая-то девушка.
— Неважно, просто… с мужчиной, — ответила Онория. — Я заперла дверь Чарли. Не открывай ее. Вернусь, как только смогу избавиться от… как только смогу.
— Понятно. Ну хоть проследи, чтобы он тебе заплатил.
Повисло молчание, а затем раздался знакомый, резкий как кнут и холодный как лед голос Онории:
— Не смей больше со мной так говорить. — Послышался скрип кресла. — Я скоро вернусь.
Блейд отпрянул, услышав приближающиеся шаги Онории. Когда дверь открылась, он успел мельком заглянуть внутрь: три разных стула, пара ужасных коричневых занавесок на окне кухни и молоденькая девушка с ворохом штопки. Она подняла голову, и он тут же увидел сходство: у сестер были одинаковые черные глаза, хотя младшая казалась посимпатичнее, да и щеки у нее не так запали. Лет восемнадцати, хотя такая изящная, что трудно сказать наверняка.
Онория решительно закрыла дверь.
— Даже не думайте. Попробуйте только приблизиться к ней, и, клянусь, я убью вас!
Блейд встретил ее негодующий взгляд. Может Онория измотана и мало ест, но готова жизнь положить на защиту семьи. Этим она немного напоминала Эмили.
— А она знает, что вы не доедаете, чтобы ее прокормить?
Мисс Тодд залилась румянцем:
— Понятия не имею, о чем вы. Ну что, идем? У меня всего час, и думаю, вы не хотите его потратить впустую.
Она промаршировала по ступенькам, поеживаясь от холода. Блейд не спеша спустился следом. Он было собирался провести ее по опиумным притонам, чтобы показать и миру, и мисс Независимость, кто здесь хозяин. Но вместо этого снял кожаное пальто и накинул ей на плечи.
Онория вздрогнула, изумленно уставившись на спутника.
— Мне холод нипочем, а ваше дерганье действует мне на нервы, — пожал плечами Блейд.
Онория вцепилась в край пальто. На мгновение Блейду показалось, что гордячка сейчас откажется, но она только закуталась поплотнее.
— Благодарю вас.
— Не за что.
Онория бросила на него озадаченный взгляд.
— И куда вы хотите пойти?
Он мотнул головой:
— Сюды.
— К докам?
— Хочу глотнуть пинту-другую.
Мисс Тодд резко обернулась.
— Эля, — сухо уточнил Блейд. И, засунув руки в карманы, пошел прямо в туман. Мешкать не стоило, а то еще сделает именно то, о чем она подумала.
Онория поспешила следом. Блейд прислушался, немного замедлив ход, чтобы она могла его догнать. Спутница запыхалась, щечки раскраснелись от бега. Он мрачно рассмотрел ее: непонятно, как ей удавалось каждый день ходить пешком на работу! Чертова упрямица же с ног валится!
Блейд замер на пересечении Олд-касл-стрит и Вертворт, но потом передумал:
— Сюды.
— Но доки в той стороне, — возразила Онория.
Блейд свернул в переулок, ведущий прочь из трущоб, и тут же застыл, почувствовав странный запах. Онория в спешке налетела на спутника.
— Что вы делаете?
— Перевожу дух, — осматриваясь, пробормотал он. Это, верно, игра воображения. В канавах валялось достаточно заплесневелых объедков и мусора, отсюда и почудившийся ему мерзкий запах гнили. — Пойдемте.
Они прошли по переулку и через небольшие намеренно выстроенные ворота Хоаргейт и вышли на Петтикоат-лейн. Несколько ночных торговцев на рынке предлагали свои товары. Парочка шлюх оглядели Блейда. Одна из них разгладила юбки, но заметив Онорию, разочарованно отвернулась в поисках другого клиента.
— Ты, — обратился Блейд к торговцу. — Скока за энтот пирог?
Мужчина побледнел и заикаясь промямлил:
— Для в-вас? Сов-вершен-но бесп-плат-тно, с-сэр.
Блейд все равно бросил ему монету. Продавец поймал ее на лету, затем поспешно завернул один из холодных пирогов со свининой. Хозяин трущоб протянул еду Онории.
Та уставилась на сверток.
— Я не могу. Спасибо за предложение, но…
Блейд раздраженно взглянул на нее:
— Просто возьмите чертову штуку и ешьте. Это ж трущобы, милашка. Здесь нет правил, че дамочке можно принимать от мужика, че нет. А урчание желудка сведет с ума любого.
— Я не смогу вернуть вам долг, мне еще надо заплатить доктору…
— Этот пирог бесплатно.
Блейд повернулся к Онории спиной и пошел прочь. Он услышал шорох бумаги, а затем шелест юбок, когда спутница поспешила следом. В воздухе запахло подливой и свиным салом. Губы Блейда изогнулись в улыбке.
Он знал, что не стоит оборачиваться и смотреть, как спутница ест. Вместо этого просто подвел ее через улицу к пневматической рикше. Молодой китаец поприветствовал их кивком и запрыгнул на сиденье велосипеда.
— Куда ехать?
— К «Белому оленю» на Олдгейт, — ответил Блейд, протягивая руку Онории.
Она отдернула пирог ото рта и уставила на предложенную ладонь. Мгновение поколебавшись, дотронулась до нее теплыми пальцами. Судя по расширившимся глазам, мисс Тодд ощутила, насколько холодна его кожа. Обхватив спутницу за талию, Блейд подсадил ее и запрыгнул на соседнее сиденье. В узкой рикше им пришлось потесниться, касаясь друг друга бедрами. И когда соседка нервно взглянула на Блейда, он нарочно небрежно положил руку на спинку.
— В жизни не ездила на такой штуке, — сказала Онория, когда рикша дернулась и покатилась по дороге. Драндулет петлял между рыночными прилавками и пешеходами с по-прежнему непривычной для Блейда легкостью.
— Китайские иммигранты завезли рикши на Туманный Альбион. Отличный способ передвигаться по Ист-Энду. Тут нету ни паровых кэбов, ни омнибусов, милашка.
Молодой возничий круто повернул за угол на Уайтчепел-хай. Онория резко вдохнула, отлетев на Блейда. Он прижал ее ближе, покровительственно обняв рукой. Ладонь спутницы нечаянно легла на его бедро. Они одновременно заметили дерзкую оплошность, и Онория тут же отдернула руку.
Блейд крепче сжал плечо спутницы, не желая отпускать. Но, почувствовав ее напряжение, все же уступил правилам приличия. Не стоит пугать Онорию. Нужно действовать медленно, дать ей возможность привыкнуть к нему. Потому что он уже решил завладеть ею. Осталось только выбрать время.
Онория кашлянула, выпрямилась и заправила выбившийся локон на место.
— Ваш акцент не совсем кокни.
— Неужто?
Онория искоса посмотрела на хозяина трущоб. Какую бы благодарность она не испытывала за пирог, теперь это чувство исчезло из-за вынужденной близости в рикши. Она расправила плечи, словно перед лицом виселицы.
— В основном ваш выговор ужасен, но иногда в речи проскальзывает что-то правильное.
— То бишь городское?
Ее головка была так близко к его руке. Блейд мог бы дотронуться до каштанового локона, выбившегося из растрепанного шиньона.
— Присущее высшему обществу. Эшелону, — уточнила она.
Блейд дотронулся до мягкой как шелк пряди. Онория не заметила.
— Вам кажется, что я говорю, как блахародный лорд?
Онория поморщилась.
— Не сейчас… — поморщилась она. — В основном, когда вы теряете бдительность.
— Хотите вызнать, откель я родом? — Блейд намотал локон на палец и уставился в глаза Онории. Ее волосы, такие же мягкие, как шелковая пряжа. И густые. Как бы они смотрелись, распущенные по ее плечам?
Его мысли приняли иное направление. Блейду захотелось попробовать на вкус молочно-белую кожу, провести языком по округлостям грудей и розовым, затвердевшим соскам. Его член напрягся. А из-за того, что Онория задумчиво склонила голову, Блейду теперь открылись тонкие вены на ее шее. Во рту собралась слюна, а весь мир превратился в пейзаж кьяроскуро[8] с единственной четкой точкой на пульсирующей, неистово бьющейся сонной артерии.
